След «Семи Звезд» - Страница 81
– Погляди-ка, вот оно!
Откуда-то из потаенных закоулков мозга, из самого подсознания всплыли нужные слова, когда-то где-то читанные или слышанные:
– Это то самое черное зеркало Джона Ди, в которое он смотрел, вызывая обитателей иных пространств, чтобы они поведали ему свои тайны. Одно – и последнее из трех Истинных зеркал! – отчаянно импровизировал Вадим. – Предлагаю сделку – зеркало тебе, девушку мне. Ну, думай, Стрельцов, ты же умный мужик. Девушек много, а зеркало-то одно…
– Я не верю тебе… – сипло прохрипел сектант, но по дрогнувшему грязному лицу, по чуть изменившемуся выражению глаз, Вадим радостно понял – клиент «клюнул».
– Я не верю тебе! – вновь повторил профессор, явно стараясь убедить в этом себя.
– А ты посмотри в него внимательнее, посмотри! – предложил сыщик. – Ты же у нас вроде как посвященный!
И протянул руку с зеркалом вперед.
Савельев, конечно, сильно рисковал. Но перед ним был явный псих, к тому же дико возбужденный да еще и получивший крепкий удар по голове. Вполне возможно, он кое-что да увидит или просто отвлечется…
И противник «поплыл» – напряженно сощурившись, он принялся всматриваться в маленький черный квадратик, зажатый в ладони следователя.
Сейчас… Только бы он хоть на мгновение отвел ствол от головы Вари.
Но тут беспомощная жертва на алтаре вступила наконец в игру. Она вдруг резко рванулась в сторону, и ствол беретты уперся в столешницу. Одновременно правая нога Вари подогнулась и ударила коленом в грудь растерявшемуся сектанту.
Грянул выстрел, расколов мраморную плиту.
Вадим увидел, что почти сразу вслед за этим ствол, как в замедленном кино, начал разворачиваться вслед движению девушки… Он выпустил пулю прямо в искаженное лицо Стрельцова.
Заливаясь кровью, тот упал навзничь – поверх лишившейся чувств Озерской.
– Варенька, – услышала она с детства знакомый голос – голос мамы, который всегда звал ее домой с дворовых игр.
Домой, где тепло и сухо. Домой, где царят ласка и любовь. Домой, где мама никогда не даст в обиду, пожалеет и прижмет к себе. Где все всегда хорошо.
– Мама! – разорванным окровавленным ртом шептала журналистка. – Мама…
– Иди домой, доча, пора. Я жду тебя, Варенька. Скоро ужин…
И прежде чем нависшие опухшие веки закрыли ее глаза, она увидела, как в сторону выхода медленно и плавно двинулась тень.
– Мама, спаси меня, – прошептали разбитые губы, но булькающие звуки застряли где-то в горле, их придавил взявшийся из неоткуда ком.
Глаза Вари закрылись, и девушка явственно увидела картину: она, еще ребенком, дерется с толпой дворовых мальчишек. Забияки обидели малыша и девчонка, уже с подбитым глазом и разбитой губой, отбивается от четверых…
Вот она вся исцарапанная, с фингалом под глазом идет на голос мамы, зовущей любимую доченьку к ужину. Вот уже ней подбегает сама мама, осматривает ее, а Варя пытается рассказать, как правильно поступила, когда отомстила за карапуза, и что правда на ее стороне – она победила…
Мама прижимает дочку к себе, гладит по волосам, нежно целует. Ее любовь исцеляет все синяки и недуги – ведь нет лучшего лекарства, чем материнская любовь – бескорыстная, вечная и осязаемая…
– Варенька, что с тобой, доча?! Варя…
Мама то удаляется, то приближается, трогает ее измученное тело, пытается манипулировать им…
– Мама, мне больно… мама…
– Варя! – странным басом хрипит мама. – Варя, это я, очнись!
Еще один легонький удар по разукрашенному лицу привел девушку в себя.
– Варя! Это я, Вадим! Попытайся пошевелиться, если ты меня слышишь.
Озерская тихо приходила в себя, интуитивно чувствуя, что самое страшное уже позади. Но тело ее ныло, и двигаться не было сил.
Она слегка приподнялась и попыталась сконцентрировать взгляд на солнечных бликах, игравших на полу, где без малейших признаков жизни распластался профессор – голова его лежала в кровавой луже.
Вадим чувствовал себя, как в вязком дужном тумане, и иногда ему казалось, что лежащее на полу тело раздваивается, как будто темный дух пытается покинуть недавно принадлежащую ему плоть.
– Конец, – прошептала Варвара.
Она оперлась спиной на стену. Ее колотило нервной дрожью, дыхание сбилось, по лицу, распухшему как от пчелиных укусов, тек холодный пот, смешиваясь с кровью. Душа ее саднила, а тело, судя по ощущениям, требовало капитального ремонта…
Но все уже позади… Вопреки логике, можно сказать чудом, они победили и выжили, остановив, быть может, неведомое зло. А главное, самый любимый и дорогой человек сейчас находился рядом: живой и почти здоровый.
Эпилог. Начало и конец
Москва, три месяца спустя…
– И все равно мы сделали правильно, – молвила Варя, улыбнувшись.
Вадим не ответил, он лишь внимательно глядел на девушку. Шрамов на лице и в уголках рта не видно, разве только если приглядеться. И белоснежные зубы сияют – как-никак на них пошла самая лучшая металлокерамика за шесть тысяч долларов, подсунутых Толстуновым, а основную работу сделали в медцентре того чудо-доктора, который был когда-то спасен Вадимом от тюрьмы и позора (разумеется, бесплатно).
– Жаль Книгу конечно. Но так было надо… – Варвара, похоже, искренне пребывала в убеждении, что им удалось отразить угрозу возвращения на Землю Древних Богов или тех, кого таковыми считали.
Савельев вновь промолчал, лишь кивнув. Сам он в подобные сказки не верил. Но книге, описывающей способы превращения обычных людей в беспощадных и почти неуязвимых убийц, и в самом деле лучше исчезнуть из мира.
– Да, ты права, – ответил наконец.
Журналистка доверчиво прижалась к его плечу, и темные волосы рассыпались по новенькому погону с двумя большими звездами.
Так или иначе, самое странное и жуткое на его памяти дело успешно завершено, принеся не только внеочередное звание, но и, как он все чаще думал, кое-что еще.
…Стрельцов, как ни странно, остался жив – может быть, неведомая сила, которой он служил, защитила его: пуля Вадима, войдя в глазницу, лишь раздробила висок и прошла навылет, едва задев мозг. И сейчас он лежал в лучшей горбольнице Вологды, подключенный к аппарату искусственного дыхания, пребывая в глубокой коме, и как говорили врачи, почти без надежд на выздоровление. Так что, к каким бы тайнам профессор ни оказался причастен, тайны эти навсегда останутся при нем…
Зато многое прояснил Куницын.
Рассказал, как вышел на «Книгу Семизвездья» через стукачек – двух юных учениц и по совместительству – наложниц покойного Монго, прихваченных в свое время на курении марихуаны. Как позвонил магу и сообщил, что у него есть недостающая часть книги, явился к нему с чемоданом – будто бы с самолета, и, достав оттуда пресловутый «бюксфлинт», купленный в позапрошлом году в Калининграде, всадил в не успевшего ничего понять мага оба заряда. А потом, изъяв книгу, увидел на столе несколько недавно купленных магом кинжалов, загнал их в еще теплый труп, инсценировав ритуальное убийство, да еще и учинил небольшой погром в доме.
Как, подслушав телефонный разговор Вадима с Гроссманом, явился к антиквару, и тот без колебаний впустил к себе немолодого благообразного человека с милицейским удостоверением. Потом заколол одним ударом ничего не подозревающего хозяина и впустил в дом Расулова (он же – паладин Гекаты, Мрачный) – непревзойденного искателя тайников, которого, кстати, тоже сосватал в свое время на службу Стрельцову.
Как, наконец, получив приказ Серебровского – принять на время поездки в Вологду дела у Вадима – понял, что к чему и рванул за ним следом. Не скрыл он даже и того, как помог сектантам «пасти» беглецов по мобильнику, используя свою власть служителя закона.
Но вот о поклонниках Древней Тьмы, о том – есть ли они еще где и в каких городах, о своей роли в секте, о том, что же такое дали ему те силы, которым он служил, Куницын не сказал ни слова.