След Полония - Страница 14

— Теоретически возможно все. — Мужчина в очках встал и прошелся по кабинету декана. — Но практически… Знаете, Джина, как у нас шутят? Чтобы сделать открытие, настоящий ученый обязан в первую очередь усомниться, что Земля — круглая! Вы вообще представляете, как осуществляется контроль за регламентными работами в западных лабораториях? Исследователь должен заранее описать и послать на предварительное утверждение буквально каждую свою операцию. Когда — и если! — его бумагу все-таки рассмотрят в десяти различных инстанциях, заставят провести кучу перестраховочных мероприятий и все утвердят — вот только тогда можно начинать. Причем работать придется под непрерывным и жестким контролем инспектора-дозиметриста, подчиняющегося только руководству своей собственной службы радиационной безопасности, которая, в свою очередь, совершенно прозрачна для МАГАТЭ…

— А в России — по-другому?

— По нашим данным, у русских все теперь тоже очень строго…

— И все же там воруют. Значит, это нельзя исключить и в отношении Запада.

— Честно говоря, я не представляю себе, как вообще можно украсть, скажем, полоний-210 — чисто технически… При работе с ним приходится соблюдать особую осторожность — пожалуй, это один из самых опасных радиоизотопов.

— Почему?

— Активность полония-210 настолько велика, что, хотя он излучает только альфа-частицы, брать его руками нельзя — тут же последует лучевое поражение кожи и, возможно, всего организма. Полоний довольно легко проникает внутрь сквозь кожные покровы, но он опасен и на расстоянии, превышающем длину пробега альфа-частиц — из-за способности быстро переходить в аэрозольное состояние и заражать воздух. Поэтому работают с полонием лишь в герметичных боксах… Так что, если отбирать полоний из открытого источника и где-то его запаивать на стороне, все равно, как у нас говорят, измажешься! Можно, конечно, сделать закрытый источник внутри бокса и его унести, но… хранить полоний долго нельзя — распадется. С каким-нибудь плутонием или ураном — и то далеко не так трудно.

— Значит в нелегальном обороте, как правило, находятся отработанные отходы ядерного топлива или приборы бытового назначения с радиоизотопами?

— Да, пожалуй. И это хорошо, так как из подобного материала чрезвычайно трудно сделать ядерное оружие. Но это и плохо, так как именно такие вещества являются лучшим материалом для создания «грязной» бомбы… — Рассказчик поправил очки и совершенно неожиданно прервал пояснения: — Послушайте, милая Джина! Я уже взрослый мальчик и ни за что не поверю, что вы приехали ко мне сюда из штаб-квартиры Интерпола только для того, чтобы получить сведения, которые приводятся в любом открытом справочнике. А если нет времени или лень добраться до ближайшей библиотеки — можно просто сесть за компьютер, набрать в любой поисковой системе слова…

Надо отдать должное женщине — она достаточно быстро и вполне профессионально справилась с замешательством, вызванным внезапной переменой в поведении собеседника:

— Не обижайтесь. И не сердитесь на меня, пожалуйста! Конечно, вы правы.

— Тогда давайте все-таки вынем из-под спюла вашу дохлую кошку — и перейдем прямо к делу. Не возражаете?

— А что мне остается делать? — с демонстративным смирением вздохнула Джина. — Прямо к делу… ну что же! Отлично. Скажите, чем этот ваш полоний может заинтересовать международных террористов?

— Даже не представляю.

— Вы упомянули про «грязную» бомбу…

— Полоний как радиоактивная начинка?

— Отчего же нет? Так называемая «грязная» бомба — мечта любого уважающего себя террориста.

— Да уж, как говорится — дешево и сердито!

— Дешево?

— Относительно дешево, разумеется… Кстати, если уж зашла речь о ядерном оружии! У стран, которые считают себя цивилизованными, в арсеналах имеются так называемые «чистые» бомбы, с минимальными радиоактивными выбросами. Или нейтронные бомбы — с увеличенной радиацией, но с ограниченной силой взрыва. Представляете, как удобно? Пустые, нетронутые заводы, фабрики, банки… Ну, а «грязные» атомные бомбы вообще-то делают от бедности — тогда, когда не могут создать настоящую, то есть такую, чей взрыв основан на ядерной реакции. В сущности, это ведь что такое? Это агрегат, в котором обычная взрывчатка сочетается с обработанными радиоактивными материалами. Сами понимаете, в настоящих боевых действиях, против армейских подразделений, имеющих средства радиационной и химической защиты, — это оружие не слишком эффективное. Зато против так называемого мирного населения, против промышленных объектов в глубоком тылу, против продовольственной базы противника… Больших разрушений с помощью такой бомбы вызвать нельзя, зато можно заразить радиацией достаточно большую территорию. Например, если взорвать такую бомбу в центре Манхэттена, то на пару столетий непригодным для жизни станет весь большой Нью-Йорк — и добрая половина штата Нью-Джерси в придачу. Да что там Манхэттен! Трех-четырех приведенных в действие взрывных устройств, начиненных ураном, вполне хватит для того, чтобы арабы с евреями перестали друг другу рзать глотки из-за Палестины — на ее месте просто образуется радиационная пустыня, в которой никто не сможет больше жить. Ну и, помимо прочего, такой взрыв произведет деморализующее воздействие.

— В общем, идеальное оружие для террора… — Черноволосая красотка задумчиво потянулась за очередной сигаретой. — Но ведь компоненты для «грязной» бомбы еще надо нелегально доставить на место взрыва? Через границу, через таможенный досмотр…

— С этим-то как раз применительно к полонию-210 нет практически никаких проблем.

— Но ведь полоний, как вы говорили, — металл? Почему его не могут обнаружить детекторы?

Мужчина в очках посмотрел на собеседницу, как человек, изо всех сил пытающийся сообразить: пошутил его собеседник, издевается или просто сказал откровенную глупость.

— В виде соли? В количествах, измеряемых десятыми долями микрограмма? Об этом вообще не может быть речи! Да и обнаружение полония детектором радиации, например в аэропортах, затруднено из-за низкой проникающей способности альфа-частиц, которые изотоп испускает при распаде. С другой стороны, даже небольшое количество полония-210, рассеянное в воздухе силой обычного взрыва, способно поразить множество людей и вызвать в буквальном смысле демографическую катастрофу.

— Что вы имеете в виду?

— Попадание в организм источника полония-210 радиоактивностью всего в десять тысяч беккерелей соответствует эффективной эквивалентной! дозе облучения в двенадцать миллизивертов — это для взрослого человека. Между тем максимальная доза облучения, которая не влечет за собой каких-либо канцерогенных и мутагенных последствий, составляет всего один миллизиверт в год…

— Нельзя ли чуть проще? — нахмурилась слушательница.

Мужчина спохватился, будто вспомнив, что он находится не в подготовленной студенческой аудитории:

— Пожалуйста! Иными словами, даже сравнительно небольшие количества полония-210, которые не обладают немедленным негативным эффектом, таят в себе опасность раковых заболеваний либо генетических болезней, передающихся по наследству.

— Значит, радиоактивный изотоп полония-210 — идеальная начинка для «грязной» бомбы?

Сначала сотруднице Интерпола показалось, что мужчина в очках просто не расслышал ее вопроса.

Потом стало ясно, что он всего лишь обдумывает ответ.

— А почему вы так зациклились именно на радиации? Насколько я знаю, значительно проще и дешевле использовать для «грязной» бомбы какие-нибудь вирусы или химические отравляющие вещества — к примеру, зарин…

— Зарин?

— Такой газ, который в девяносто пятом применила в токийском метро группа сектантов «Аум Синрике». В результате, помнится, погибло двенадцать человек и еще несколько тысяч отравилось…

Женщина вздохнула:

— У нас есть основания полагать, что террористы собираются использовать именно полоний.

— Где это должно произойти?

— Предположительно в Лондоне.