След черной рыбы - Страница 9

– Два выстрела, и оба смертельные, – сказала она. – С повреждением жизненно важных органов… Остальное покажет вскрытие…

Тура кивнул. Взгляд его остановился на надписи, сделанной на фронтоне здания.

– А почему – «Банк»?

– Так здесь и был банк. – Мурадова улыбнулась. – Настоящий банк.

– Банк – в пустыне?

– Здесь был город. Вот это все был город… – Она широко обвела рукой вокруг себя.

Внезапно Тура поймал себя на том, что смотрит не на разрушенный город, а на нее, на Анну. Она тоже заметила это, отвела взгляд.

– …Лет двадцать или тридцать назад… А когда стали перекрывать залив, кто-то придумал сэкономить средства… Ну, чтобы бут и камень не возить издалека – снесли город и вывезли на перемычку…

Из «банка» показалась жена Мазута:

– Подождите немного, скоро картошка сварится. Есть хлеб, плавленые сырки… – Извиняющимся тоном добавила: – У нас тут со снабжением неважно…

– Ага. – Кадыров снова вспылил. – Если бы ты нового начальника милиции не боялась, сейчас бы нашлась из заначки осетрина да икра малосольная…

– Откуда? Если бы что было, от всей души бы и предложила…

– А я бы плюнул на такое угощение! На этой осетрине, может быть, кровь Пухова! А я рыбу с кровцой терпеть не могу… – Кадыров отвернулся.

– Зачем же так? Может, кто и ходит на запрещенный лов… Но чтоб человека убить!..

Шофер и Орезов осторожно укладывали окоченевшее тело в задний зарешеченный отсек машины. Ноги не пролезали в дверцу, и Орезов заорал на шофера, пытавшегося силой затолкать их в узкий проем:

– Угомонись, дубина! Это наш товарищ, а не саксаул…

Шофер смущенно пожал плечами:

– Я ведь как лучше… А он все равно ничего уже не чует…

– Много ты знаешь, чует он или не чует, – зло бросил через плечо Орезов.

Он бережно взял сизую распухшую ступню Пухова и осторожно засунул его ногу в машину и захлопнул дверцу с затворным стуком.

К Type, Анне и Орезову подошел невесть откуда взявшийся малюсенький человечек с усами, просительно сказал:

– Скажи, Хаджинур, начальникам – пусть я с Сережкой поеду… Я – маленький, места не занимаю, а ему одному, в ящике, не страшно будет… Все-таки не один там будет… – На лице его плавала странная гримаса.

Орезов отодвинул его рукой от машины:

– Отойди, Бокасса, не путайся под ногами! Сказали ведь тебе, умер Пухов, не страшно ему больше… И один он теперь навсегда…

Карлик со своей страдальчески-веселой улыбкой тихо нудил:

– Не говори так, Хаджинур, дорогой… Сережка любил меня, друзья мы…

– Отстань, Бокасса, не до тебя, – отмахнулся от него и Кадыров.

– А кто такой Бокасса? – спросил Тура у Орезова.

Орезов ответил:

– Блаженный… Тихий услужливый придурок… Фирутдин… Люди подкармливают помаленьку, а он по всему побережью кочует…

Пришел Бураков, помахивая папкой с документами. Тура пропустил его первым в «рафик». Бураков влезал, сопя и кряхтя.

– Эх, елки-палки, грехи наши в рай не пускают, – сказал он, отдуваясь.

Кадыров зло засмеялся:

– Была б моя воля, я бы из милиции всех пузанов вышиб.

Бураков усмехнулся:

– Эх, джигит удалой, все-таки маловато у тебя власти! Тебе бы еще судебную и обязательно право наказывать самому – вот тут ты бы себя показал! Было бы на что полюбоваться…

– Не сомневайся! Порядок был бы!.. Поэтому не тебя, а меня они и хотели сжечь! Кстати, я думаю, – Кадыров взглянул на часы, – Кулиеву сейчас как раз и выносят приговор…

Народ в зале суда стоял. Огромное помещение было полно людей.

– Именем… Советской Социалистической Республики… – провозгласил председательствующий.

Людям в зале было плохо слышно.

– Тише! Тише! – раздавалось вокруг.

Подсудимый, остриженный наголо, со впавшими глазами, был мало похож на черноволосого, с пышной прической парня, каким был в день ареста.

Умар Кулиев стоял в деревянном вагончике, позади адвоката, окруженный солдатами в форме внутренних войск с расстегнутыми кобурами. По другую сторону стола председательствующего суда стоял прокурор в форме. На передней скамье виднелись родственники подсудимого – отец, мать, жена подсудимого – молоденькая женщина в черном, та самая, что несколько раз попадалась вместе с Пуховым на глаза Type.

Отдельно – тоже в черном – стояли родственники убитого рыбинспектора. Отец погибшего – старик с фотографией сына в траурной рамке на пиджаке – закрыл лицо руками.

– …По совокупности совершенных преступлений… – читал судья. – С учетом особой жестокости и способа, опасного для жизни многих людей… Кулиева Умара…

Было плохо слышно.

– …приговорил… к исключительной мере наказания – смертной казни, с конфискацией лично принадлежащего ему имущества…

Закричали женщины. Толпа качнулась. Конвой сразу же в зале суда надел на осужденного наручники.

– Вы что?! – крикнул Кулиев.

– Вам понятен приговор? – спросил председательствующий у осужденного.

– Вы – что?

Кто-то из доброхотов в зале засмеялся зло:

– Он человека убил! И еще спрашивает: «Вы что?!»

– Мама! – крикнул Кулиев. – Отец! Успокойтесь… Вы же знаете…

Его уже уводили.

Во дворе перед отделением водной милиции стояло несколько машин. Около одной из них Саматов увидел уже знакомого ему Мириша Баларгимова – он кого-то ждал.

Тура Саматов вошел в здание, находившиеся в дежурке офицеры поднялись.

Дежурный – лейтенант Веденеев – доложил:

– За время вашего отсутствия, товарищ подполковник…

Саматов прервал его, показал на Мириша:

– Это к тебе?

Веденеев пожал плечами:

– Городская милиция! Как всегда! По шкурному делу! То каюту, то авиабилет…

Тура сказал:

– Объяви всем: больше этого не будет! Я запрещаю! Мы – транспортная милиция, а не транспортное агентство… А этому скажи – пусть идет в кассу!..

– Слушаюсь, товарищ подполковник!

Тура направился к себе, на второй этаж.

На лестнице ему встретился давешний снабженец – Вахидов. Он клал в карман какие-то бумаги.

– Довольны, товарищ подполковник? – спросил он у Туры. – Ваше приказание выполнено. Рыбу сдал в ресторан. Копию квитанции отдал вашему секретарю лично для вас. На память.

Вахидов, приблизив лицо к Type, с улыбкой сказал тихо:

– Ты человек чужой, временный. Я думаю, ты долго не задержишься. Тут и не таким рога обламывали, подполковник…

Тура ответил в тон:

– Запомни пословицу, Вахидов: когда бьют по рогам одну корову, ноют рога у всех коров. Будь здоров…

Поднявшись в приемную, Тура приказал секретарю:

– Гезель, найди Орезова… Пусть срочно позвонит.

– Сейчас, товарищ подполковник…

Гезель сняла телефонную трубку.

Ей нравилась ее роль секретаря при новом начальнике милиции. В кабинете все сияло, во всем чувствовалась женская рука.

Орезов позвонил уже через минуту:

– Спрашивали, товарищ подполковник?

– Срочно вызывайте всех, с кем Пухов мог иметь дело… Всех! Срочно…

– Понял.

– И всех, кто может знать, где сейчас находится Мазут.

– Вас понял. Товарищ подполковник! Веденеев – дежурный – просит трубку…

– Сейчас позвонили, товарищ подполковник! Еще труп. Опять в районе метеостанции! Доставлен в морг.

– Личность установлена?

– Рыбак! Сейфуллин… Несчастный случай на охоте, видно, влепил себе в лоб…

– Кто его доставил?

– Его родной брат. Он же и сообщил. Брат сейчас тоже в морге. Бураков уже там! Занимается!..

Тура взглянул на часы.

– Как только машина вернется, я тоже туда подъеду…

Дверь судебно-медицинской экспертизы открыла Анна Мурадова.

– Мне вас жаль, – сказал Тура. – Второй труп…

– Вы уже в курсе?

– Да, мне сказали.

– Я знала Сейфуллина. Хороший человек! Мы рядом жили. Я часто видела его и жену…

Они прошли в секционную.