Славные. Предательство на Калте (ЛП) - Страница 7

― Я... обнаружил... вход, ― сообщает своему отделению Орестриан Уркус. Из-за жары внутри доспеха он едва в состоянии набрать воздуха. ― Он... закрыт.

Припав на одно колено, Уркус усилием воли наполняет когти трескучей энергией. Ударив вперед со всей оставшейся у него силой, он погружает когти в камень у основания противовзрывной двери. Он дергает вверх, протаскивая клинки сквозь ломающийся камень, пока они не входят в металл двери. Молниевые когти недалеко проскальзывают вглубь металла, а затем упираются в ребра жесткости, пронизывающие конструкцию двери.

Уркус тянет вверх руками и отталкивается ногами, конечности жжет от напряжения даже под сервоприводами доспеха. Сержант задействует все, что у него осталось. К нему возвращается каждый час, проведенный на тренировках. Каждый час, в изнеможении потраченный на прорезание пути сквозь омерзительных ксеносов и врагов Империума. Уркус пытается думать о чем-то, кроме боли, которая разливается по ломающимся конечностям. О чем угодно, но не о неудаче. Если он уронит дверь сейчас, то уже не сможет снова ее поднять.

Над головами старушка Веридия,

Не требуй тебя умолять,

Ну опускайся, старушка Веридия

Пора отправляться спать.

Уркус чувствует, как не выдерживают системы, повышающие его и без того грозную силу. Волоконные пучки скрежещут и лопаются. Внутри шлема вспыхивают искры, заставляя его зажмуриться. Наконец, он ощущает, что дверь поднимается. Он выигрывает схватку с гравитацией.

― Захо...дите, ― выдавливает сержант, удерживая противовзрывную дверь. Его доспех прогибается под ее массой. Истерзанные терминаторы подныривают под низом двери громоздкими силуэтами на фоне смертоносного сияния, сопровождающего их на пути внутрь.

Когда внутрь, пошатываясь, проходит последний из его катафрактиев, Уркус разворачивается под грузом двери. Ладонь молниевых когтей с визгом проходится по металлу. Он выталкивает противовзрывную дверь вверх на последних силах, какие только могут дать его тело и доспех. Купаясь в абсолютно слепящем сверкании веридийского светила, Уркус обнаруживает, что не может перевести дух. Как будто в него врезалась стена света. Пламя повсюду. Сержант знает, что его руки и деформирующиеся сервоприводы терминаторской брони могут отказать в любой момент. Качнувшись внутрь, он выдергивает когти из-под противовзрывной двери, позволяя ей с громовым ударом упасть обратно на землю.

Внезапно свет пропадает. И жар. И ужасающая боль. Уркус осознает только грохот двери, разносящийся по скальному вестибюлю входа в аркологический комплекс. Галька скрипит под сапогами, когда он проволакивает по ней сперва один, а затем и другой. Кажется, будто горячие и вялые конечности состоят из расплавленного свинца. Он падает на колени. Отделение Уркуса неподвижно стоит над ним, их почерневшие и лишенные краски доспехи дымятся, словно вынутые из огня изваяния. Вокруг закованных в броню фигур клубятся пыль и пепел из-под закрывающейся двери.

По мере того, как измученные системы доспеха сержанта начинают восстанавливаться, его авточувства с шипением возвращаются в стандартный спектр. Экраны искажаются и вытесняют друг друга, а затем пытаются вернуть себе прежнее положение. Доспех выдает ему только прокручивающийся список поврежденных сенсоров и предупреждений о нарушении целостности брони. Когда пыль рассеивается, дисплей оказывается в состоянии восстановить целеуказатели и сканеры. Ауспик сержанта немедленно сообщает ему, что он не один.

Он слышит постукивание по затылку шлема, когда в него упирается придвинувшееся дуло болтера. В дымке Уркус различает очертания Ультрамаринов в силовых доспехах «Максимус». Укрывшись за колоннами, статуями и древними сооружениями, они держат дымящихся терминаторов на прицеле.

Уркус осознает всю опасность своего положения. Огненная буря, в которой он шел, стерла с брони краску, регалии и отметки, оставив только опаленную и исходящую паром поверхность истерзанного керамита. Насколько известно прочим Ультрамаринам, покрытые пылью катафрактии принадлежат к Несущим Слово. До Уркуса доходит, что он и его отделение могли избежать гнева Веридии только для того, чтобы их казнили собственные братья.

Стоявший за спиной ветеран Ультрамаринов обходит его кругом, направив свой болтер точно между глазных линз сержанта терминаторов.

Изможденный Уркус пытается заговорить, но его горло пересохло до костей. В воксе едва слышно раздается сдавленный шепот. Он делает еще одну попытку, но затянувшееся молчание перезапускающихся систем вкупе с неспособностью сержанта назвать себя вызывают у Ультрамаринов все больше подозрений. Они припадают к оружию.

— Стойте, ― ясно и отчетливо произносит в воксе голос. По скату вестибюля в сопровождении ветерана в силовой броне поднимается Эфон, капитан 19-й роты.

— Опустите оружие, ― командует капитан. Эфон двигается неловко, из искрящей воронки у него в боку сочится кровь, стекающая на кисти пояса и броню правой ноги.

Продолжая направлять оружие на Уркуса, Ультрамарины оборачиваются посмотреть на приближающегося капитана, а затем опускают дула болтеров. Стоящий перед Уркусом ветеран направляет ствол болтера в землю и разворачивается представиться офицеру. В это время Уркус протягивает к наплечнику ветерана перчатку с молниевыми когтями. Вздергивая себя на ноги, терминатор-катафрактий едва не стаскивает другого Ультрамарина наземь. Уркус продолжает удерживать когти на плече ветерана — отчасти чтобы доставить тому неудобство, отчасти потому, что у выдохшегося терминатора нет иного выбора.

Одетые в силовую броню ветераны бьют себя кулаком в грудь, салютуя капитану Славной 19-й.

Впрочем, там, где прочие Ультрамарины видят капитана, Орестриан Уркус видит друга. Семья Уркуса трудилась в полях снаружи — работяги-фермеры, перемещавшиеся по сезонам — а Эфон рос сыном подземного кастеляна в главной аркологии Субдельты Галлики. У этих двоих было мало общего помимо того, что они называли планету Калт своим домом. И все же, оба обрели новый дом в рядах XIII Легиона. Их приняли вместе. Они тренировались вместе. Служили вместе скаутами, боевыми братьями, ветеранами и терминаторами.

Эфону изначально была предначертана слава и карьерный рост. Он всегда был непрост и самостоятелен — серьезный юноша, который любил свои обязанности, свой Легион и свой мир. Когда эта преданность была вознаграждена возвращением на Калт, чтобы помочь Робауту Жиллиману превратить планету в многоярусную крепость, достойную Ультрамара, Уркус отправился вместе со своим капитаном.

— Сержант, ― мрачным и официальным голосом произносит Эфон. Он узнал друга даже после того, как тот выбрался из адского огня порченой звезды.

— Белый Паук, ― отзывается Уркус, успевая выдавить слова перед тем, как сорваться на сухой кашель.

— Давно я уже не слыхал этого имени, ― говорит Эфон, и его тон смягчается.

— Никто не знает этих подземных лабиринтов лучше тебя, ― произносит Уркус. ― Даже те ползучие и пресмыкающиеся твари, что сделали этот склеп своим домом.

— Возможно, знание аркологических комплексов — наше единственное преимущество тут, внизу, ― говорит Эфон.

Уркус снова закашливается, а затем приходит в себя.

― С каких это пор нам нужно преимущество?

Двое переходят к шутливому разговору старых друзей с легкостью плуга, попавшего в борозду.

— Рад тебя видеть, Орестриан, ― искренне говорит Эфон. ― Хотел бы я только, чтобы это произошло при менее ужасных обстоятельствах. День был мрачным, а впереди вечная ночь. Мне понадобится твоя помощь.

— Я к твоим услугам — как всегда.

— По нашим последним подсчетам, погибла почти половина Легиона, ― продолжает капитан. ― Те Ультрамарины, кто добрался до аркологий, разобщены, равно как их преторы и офицеры.

— А что с Жиллиманом? ― спрашивает Уркус. ― Что с другими капитанами?

— На данный момент мы отрезаны от командования Легиона и друг от друга, ― произносит Эфон. ― Примарх жив, но флот был вынужден отойти. Если быть совсем честным, могут пройти месяцы, прежде чем мы дождемся подкрепления или эвакуации. Возможно, годы. Капитаны? Не знаю. Вентан не может быть далеко. Тетрарх Никодем пробивался от Комеша. Фелион из 44-й сражался вместе со мной в Ланшире, однако я уверен, что он мертв.