Сламона - Страница 16
Воспитатель загляделся на фонтан, сыплющий мелкие брызги в бассейн в виде каменной ракушки, — и вздрогнул, когда над парком вдруг раскатился мелодичный низкий звон.
— Донн! — протяжно прогудел невидимый колокол. — Доннн!
После третьего удара двустворчатые двери большого дома из красного киприча распахнулись, и по ступенькам с шумом и гамом запрыгали мальчишки и девчонки, с виду — ровесники Мильна.
Они промчались мимо в вихрях опавших листьев, с разбегу плюхнулись животами на край бассейна-ракушки и с радостным гомоном забултыхали руками в воде.
— Элис, Чак, выньте руки из воды! Тим-ми!
Молодая светловолосая женщина в клетчатом брючном костюме тоже сбежала по ступенькам и зашагала по песчаной дорожке к бассейну.
— Добрый день! — еще издали громко поздоровался с ней господин Пак.
— Добрый день! — женщина улыбнулась такой милой улыбкой, словно была не человеком, а замаскированной под человека русалкой.
— Как тут красиво, просто сказка! — поставив кейс и вытирая пот со лба, сказал господин Пак. — Вот только эти ваши подъемы, уф! Не позавидуешь тем, кто живет внизу, а работает на эдакой верхотуре, особенно толстякам вроде меня…
Женщина снова улыбнулась.
— Зато какой отсюда замечательный вид, правда? И какой здесь воздух, и… И когда же наконец отключат на зиму этот фонтан, о господи?! Хорошо хоть, в бассейне не водятся крокодилы… Элис, что ты делаешь, горе мое, мы же с тобой договорились! А вы, наверное, пришли в гости к кому-нибудь из старших? Тогда вам не повезло — у них сегодня экскурсионный день, они только к вечеру вернутся из Шека…
— Нет, мы сюда не в гости, а насовсем! — благодушно осчастливил ее господин Пак. — Точнее, этот молодой человек — насовсем, а я в качестве, так сказать, э-э… его почетного экскорта. Я — воспитатель госхольнского сиротского дома, Эрнст Пак, а это — Джон Мильн… Юное филологическое дарование. Прошу любить и жаловать!
— Здрасьте… — пискнул Мильн, полыхая багровыми ушами.
— Здравствуй, Джон, — слегка растерянно ответила учительница.
Она и вправду была немного похожа на русалку: такая же длинноволосая, такая же голубоглазая и даже почти такая же милая — и смотрела она на Мильна точно так же, как смотрели когда-то русалки на человеческого детеныша, подкинутого им легкомысленными дельфинами.
— А вы, должно быть… — гудел над головой Джона господин Пак.
— Я Роза Грин, учительница первого класса… Простите, вы сказали, мальчика направили в эту школу? Но разве вы не получили от нас письмо?
— Какое письмо?
Мильн быстро вскинул глаза.
— С извещением, что ребенка нужно привезти не позднее тридцатого августа. Так значит, не получили? — охнула учительница, по-девчоночьи прижав ладонь к щеке.
Теперь Мильн смотрел то на своего воспитателя, то на здешнюю учительницу, которая быстро принялась объяснять, как же их подвел муниципалитет, не закончив к сроку ремонт жилого крыла — поэтому все старшие живут сейчас в пансионате в Шеке, а на младших удалось заключить договор с местным пансионатом, вот почему в Госхольн и было отправлено… Тут господин Пак ее перебил, сказав, что ничегошеньки в Госхольн не приходило! А дальше их разговор стал напоминать перекличку очень рассерженного синего кита с очень сильно растревоженной чайкой…
Пока Мильн не вмешался в беседу старших, дернув воспитателя за рукав.
— Теперь мы поедем обратно домой, да, господин Пак? — громким шепотом спросил он.
— Подожди, Джон! — раздраженно отмахнулся воспитатель. — Ты же видишь — мы разговариваем!
— Так ведь нету же места!!!
Эти слова прозвенели с таким отчаянным нажимом, что господин Пак сразу посмотрел на своего воспитанника — и мысленно чертыхнулся.
Только этого не хватало! Конечно, Джонни сразу сообразил, что у него появился шанс отвертеться от спецшколы и вернуться обратно в Госхольн — и теперь чуть ли не подпрыгивал от нетерпеливого желания немедленно рвануть на вокзал, НЕМЕДЛЕННО, пока здесь все-таки не нашли для него место!
Ну не-ет, голубчик! Можешь сколько угодно смотреть на меня такими глазами, можешь сколько угодно дергать меня за рукав — но назад ты не поедешь, и место здесь для тебя найдется, будь уверен!
Господин Пак уже открыл было рот, чтобы растолковать все это своему подопечному, как вдруг его опередила госпожа Грин.
— Все будет в порядке, Джонни, не беспокойся! — ласково сказала она. — Сейчас мы с твоим воспитателем сходим к директору школы и что-нибудь придумаем, а ты пока познакомься со своими одноклассниками, хорошо? Ребята! Ребята, идите все сюда!
Мильн резко дернулся, и господин Пак приготовился схватить мальчишку за шиворот, если тот решится дунуть к калитке, а оттуда — на вокзал, в Госхольн, домой!
Но ребята уже мчались на зов учительницы, путь к калитке оказался отрезан, и Джон едва успел сунуть руки в карманы и выставить вперед правую ногу. В такой позе, которую мальчишки госхольнского сиротского дома почему-то считали независимой, а их воспитатели — бандитской, он и встретил подбежавших филологических вундеркиндов.
— Знакомьтесь, это Джон Мильн! — громко объявила своим ученикам госпожа Грин. — Он только что приехал из Госхольна и будет учиться вместе с вами!
Ребята заперешептывались, Мильн ссутулился еще больше. Будь он котенком, он взъерошил бы шерсть, выгнул спину дугой и выпустил когти, а так он только низко нагнул голову, словно собрался бодаться, и окинул настороженным быстрым взглядом незнакомых мальчишек и девчонок…
А господин Пак в который раз невольно подивился контрасту между детьми, принадлежащими кому-то, и ребенком, который никому не принадлежит. Подумать только, что еще совсем недавно Джон Мильн был почти таким же, как здешние симпатяги! Особенно когда шел, держась за руку своей тети, счастливый и важный, словно маленький наследный принц… Интересно, узнала бы теперь госпожа Доррис своего племянника? Вряд ли, господин Пак и сам с трудом узнавал в нем прежнего неуёмного фантазера и глотателя книжек, азартного любителя сказочных мультсериалов, неутомимого почемучку и дрессировщика дождевых капель на оконном стекле. Даже глаза у Джона словно поблекли, из ярко-голубых сделавшись серо-голубыми, вполне приличная одежка топорщилась на нем кучкой намокших перьев, и он как будто почти разучился разговаривать. Неудивительно, что здешние ребята озадаченно посматривали на это чудо в перьях, не зная, с какого боку к нему подступиться!
Но госпожа Грин над головой Джона подавала своим ученикам отчаянные знаки, и наконец остроносый худенький мальчик в синем джинсовом костюме громко и решительно сказал:
— Привет! Я — Тимми!
Воспитатель легонько подтолкнул Мильна в спину, напоминая, что и ему неплохо бы поздороваться… Куда там! Однако вундеркинды уже пошли тараторить наперебой, не дожидаясь, пока новичок подаст голос. Светловолосая голубоглазая красотка заявила, что она — Элис, круглый веснушчатый мальчик, похожий в своем коричневом пушистом свитере на медвежонка, сообщил, что он — Виль, потом курчавый быстроглазый Чак с ходу попытался выяснить у Мильна, что это за город такой — Госхольн… Но Чака быстренько перебили и заглушили, и когда малышка с каштановыми хвостиками пискнула напоследок, что она — Дорис, Джон наконец-то выдавал хриплым полушепотом:
— Привет… — и господин Пак невольно шумно перевел дух.
— К сожалению, с ратушей у нас сегодня ничего не получится, — объявила своим ученикам госпожа Грин. — Мне надо пойти к директору, а вы пока поиграйте в спортзале, хорошо? Только не лазайте по канату и не балуйтесь с тренажерами, договорились?
Все радостно загалдели, что, конечно, договорились, все будет окэй, госпожа Роза! Похоже, похозяйничать в спортзале одним, без учительницы и старших ребят, было еще заманчивей, чем побывать в ратуше.
— Вот и чудесно! Тимми, можно тебя на минутку?
Учительница пошептала что-то на ухо Тимми (тот важно кивал) и громко сказала всей компании:
— Ну, бегите! А я скоро приду!