Сладкое наваждение - Страница 16

— Еще слишком рано для роз, — заметил Люк. — Я привезу тебя сюда в мае, когда в полях цветут лилии и маки. Или в августе, в пору подсолнухов. Их очень любил Ван Гог.

— У меня будут занятия в мае.

— Вечер пятницы и выходные — достаточно времени, чтобы отдохнуть здесь немного. Пойдем в дом. Карлотта накрыла завтрак на террасе.

Несколько минут спустя Келси уже нежилась на солнце на террасе, где по стене вился виноград.

Она с удовольствием съела шоколадный торт с корицей и свежей клубникой. Свежевыжатый апельсиновый сок показался девушке божественным нектаром.

— Люк, ты заставляешь меня краснеть. — Келси наградила его улыбкой. — Ты даже о молоке не забыл.

— Привыкаю заботиться о ребенке.

Ребенок. Его ребенок. Девочка с темными кудряшками, как у Келси? Или мальчик с голубыми глазами, как у него?

— Что-то не так?

Келси обеспокоенно глядела на Люка, накрыв его руку своей. Он взял ее руку и поцеловал ладошку. Так нежно, что девушка задрожала от удовольствия.

— Мы поженимся в уик-энд. У моего заместителя в Лондоне есть знакомый священник, он прилетит сюда. И твои братья, конечно, тоже приглашены. Мы проведем короткий медовый месяц здесь, на вилле, потом ты переедешь ко мне в пентхаус и будешь посещать свою художественную школу.

— Погоди. — Келси побледнела, шокированная его заявлением. — Ты сказал «поженимся»?

— Что ты так удивляешься? Брак — единственное логичное действие.

— Логичное? — эхом повторила девушка. — Какая в этом логика? Люди женятся, когда любят друг друга, а не потому, что это предполагает логика.

— Мы женимся, потому, что ты ждешь ребенка.

— Мы ждем ребенка.

— Хорошо, хорошо.

Мы. Наш ребенок. Люк никак не мог привыкнуть к этой мысли.

— Мой ребенок не будет расти в неполной семье. Это не подлежит обсуждению.

— Кажется, ты все уже решил за нас обоих!

— Мы не можем повернуть время вспять, как бы нам того ни хотелось. Но ответственность за последствия в большей степени лежит на мне. Ведь ты была неопытна. Значит, мне и расхлебывать всю эту кашу.

— Кашу! — фыркнула Келси. — Последствия. Забавно, я думала, мы говорим о ребенке.

— Да. Черт возьми, поэтому мы и завели этот разговор!

— Который, тебе неприятен так же, как и мне.

— Я предупреждал с самого начала, что я не из тех, кто женится.

— Тогда ты возненавидишь меня. И какую пользу это принесет нашему малышу? Расти в семье, где отец не хотел жениться на матери? Будь реалистом, Люк. Неполная семья — не самое плохое.

— Нет.

— И это ты называешь разговором? — взвилась Келси.

— Мы все сделаем правильно.

— Может быть, ты забываешь, но замужество не входит и в мои планы. Дело в ребенке. Время не вернуть, и мы оба несем ответственность за то, что произошло, но мне нужна моя свобода. Я жила без нее много лет. Выйти за тебя замуж? Это не свобода.

— Быть матерью-одиночкой — тоже.

— Я справлюсь, — заупрямилась девушка. Если Люк когда-нибудь и представлял, что попросит девушку стать его женой, то рисовал себе не такую картину. Он думал, что любая с радостью согласится. Будет счастлива связать с ним свою жизнь. Добро пожаловать в реальный мир, подумал Люк. Келси, кажется, не спешит надеть кольцо на палец.

— Давай начнем сначала, — не сдавался он. — Во-первых, нам хорошо в постели. Во-вторых, я уважаю тебя. Уважение, Келси, немаловажный фактор в браке.

— А как насчет третьего? Мы не любим друг друга. Как же мы будем воспитывать ребенка? Любовь — вот основа брака, Люк.

— Значит, ты веришь во всю эту романтическую ерунду, о которой пишут в романах и снимают кино?

Келси выпрямилась. Солнце играло в ее волосах.

— Не дави на меня. Я выросла в семье, где мама и папа любили друг друга, сильно и беззаветно.

— Тебе несказанно повезло.

— А что будет, если мы поженимся, а потом кто-нибудь из нас влюбится в другого? Мы разведемся?

— Я не влюблюсь. — Он холодно улыбнулся. — Любовь не входит в мои планы. Так же как и развод. Мы женимся раз и навсегда. Ведь брак — это обещание.

— Для моих родителей так и было. Они, конечно, ссорились. И мы знали об этом. Но все четверо детей не сомневались, что родители любят друг друга. Люк, мы не можем растить ребенка в браке, основанном на логике и уважении!

— Можем. Логика, уважение и стабильность, — прочные основы для семьи.

— Снова ты упоминаешь стабильность. Долго ты жил с матерью?

— Это не твое дело.

— Может, я и не собираюсь за тебя замуж, но по крайней мере расскажи мне, почему ты так боишься обязательств. И почему всегда сбегаешь, поджав хвост, когда разговор заходит о твоей матери. Она жива? Ты видишься с ней?

— Твоим братьям когда-нибудь приходилось воровать? Или рыться в помойке в поисках объедков, потому что желудок сводило от голода?

— Нет, — прошептала Келси. — А тебе?..

— Моя мать давно умерла, — отрезал Люк. — И мы поженимся, Келси. Мне плевать на то, что брака нет в списке или, что мы потеряем свободу. У нашего ребенка будут родители. Мать и отец. Ты и я.

Келси молча смотрела на Люка. Она представляла себе маленького темноволосого мальчика, который рыщет по помойкам в поисках еды. Какая же это свобода? И разве его жизнь лучше, чем ее собственная?

Так же тихо девушка подошла к нему и положила руку ему на плечо в знак поддержки.

— Не нужно меня жалеть.

— Мне жаль мальчика, которым ты был. Надо иметь каменное сердце, чтобы не пожалеть его.

Поддавшись инстинкту, Люк прижал Келси к себе, зарывшись лицом в ее волосы. Он поцеловал ее в висок и, взяв на руки, понес в дом, быстро прошел через просторный холл, поднялся по лестнице и ногой открыл дверь своей спальни.

Взгляду девушки предстала широкая кровать, застеленная красным покрывалом. Сквозь шторы в комнату проникали солнечные лучи.

— Прошло так много времени… слишком много.

— Да, — шепнула Келси, зная, что он имеет в виду.

Она медленно расстегнула молнию на платье. Оно соскользнуло с плеч и упало к ногам. Затем Келси так же медленно сняла чулки, бюстгальтер и кружевные трусики.

Она легла на кровать и соблазнительно качнула бедрами.

Мгновение Люк безмолвно смотрел на нее. Его сердце бешено колотилось в груди, пока он раздевался. Келси выглядела, как греческая богиня, прекрасная и манящая. Я сойду с ума, если не возьму ее, пронеслось у него в голове.

Поздно отступать. Слишком поздно.

Как пират, нашедший сокровище, которое искал всю жизнь, Люк припал к ее губам, лаская великолепное тело. Их поцелуй был столь глубоким, что оба едва не задохнулись.

Их тела сплелись в единое целое, его имя срывалось с ее губ, пока финальный стон не раздался в комнате, а ветер, подхватив его, унесся вместе с ним бродить по свету.

— Люк… это было потрясающе, — прошептала Келcи.

Он снова зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их аромат. Лучше бы ему никогда не встречать эту девушку на своем пути. Она сводила его с ума, заставляя забыть обо всем на свете. И все преграды, которые он строил, рухнули в один миг.

— Ты в порядке?

Келси кивнула, ощутив странное одиночество. Люк ни разу не назвал ее по имени, занимаясь с ней любовью. А ведь он настаивал на том, чтобы они поженились.

Однако Люк приоткрыл дверь в свое прошлое. Снова Келси представила его маленьким голодным мальчишкой. Где была его мать? Почему не следила за ним?

Люк женится, чтобы быть отцом своему ребенку. Обеспечить стабильность их сыну или дочке.

Как же Келси могла лишить его этой возможности?

Она была в ловушке. Ей придется выйти за него замуж.

Братья Келси прилетели на следующее утро. Только вечером Келси и Люк смогли остаться наедине. На ней было легкое хлопковое платье, волосы убраны назад с помощью пары заколок; девушка выглядела слабой и беззащитной. Она заметно нервничала.

— Я должна тебе кое-что сказать, Люк. Если ты сомневаешься, если уже не хочешь жениться, еще не поздно все отменить. И плевать, что наговорили тебе мои братья.