Сладкие песни сирен - Страница 1

Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин

Сладкие песни сирен

1

Неумытый пассажирский поезд, пропустив на разъезде товарный состав, приближался к областному городу Н.

Семен Семенович от нечего делать курил в тамбуре и поучал между затяжками своего попутчика, студента молочного техникума, державшего путь в облцентр, погостевать у родной тетки, набраться культуры и купить кое-что из вещей.

- Ты, студент,- строго говорил Семен Семенович,- скорыми поездами не обольщайся. На что они тебе? Вот едешь ты в Крым.

Студент кивнул головой, будто только в Крым и ездил.

- И вот по пути в Крым встретился тебе город Орел. Что ты увидишь в таком значительном населенном пункте? Ничего. Поезд стоит там от силы пять минут. А Мценск он и вовсе проскочит. Писатель Тургенев там останавливался, а ты не моги, потому что поезд скорый.

Студент опять кивнул, завидуя писателю Тургеневу.

Поезд между тем миновал пакгаузы, мощеный переезд со шлагбаумом и надписи на откосе: "Решения Съезда выполним!" - к югу от переезда и "Счастливого пути!" - к северу, обе выложенные битым белым кирпичом. Семен Семенович торопливо загасил окурок о подметку.

- Десять минут стоим,- сказал он студенту.- Двигай к своей тетке, и я с тобой выйду, может, перехвачу чего-нибудь горяченького.

Так он и вышел на перрон в тренировочном синем костюме, только набросил на плечи коричневый в клетку пиджак, не столько от холода, сколько опасаясь оставлять в вагоне мелкую наличность, лежащую во внутреннем кармане.

На перроне было безлюдно. То ли неурожай произошел в ту неделю, то ли местный торг оплошал, но не видно было ни бойких торговок пирожками недельной давности, ни бабок с ведрами, где под крышками и белыми тряпицами спрятаны от милицейского взора рассыпчатые картошки и хрусткие огурцы. На зеленых дверях вокзального ресторана висел тяжелый амбарный замок.

- Как же так...- забормотал Семен Семенович, ища поддержки у студента,- что же это получается? Если ты, к примеру, голоден...

Речь его оборвалась внезапно. Произнеся слово "голоден", Семен Семенович смолк и только озирался ошалело, крутил головой, силясь понять, откуда полились вдруг волшебные звуки:

Путник усталый, скажи мне, куда и зачем ты стремишься?

Гонит тебя и терзает странствий могучая сила.

Вечно ты ищешь, безумный, то, что найти невозможно,

И, не найдя утешенья, горько склоняешь главу.

Чистые женские голоса вели мелодию с легким придыханием, нежно проглатывая шипящие звуки. Трехдольная имитация древнего гекзаметра схватила усталых путников за горло и поволокла на вокзальную площадь.

Вечный скиталец, неужто в ложной гордыне отринешь

Тихую пристань, обитель, ложе и мирный очаг?

- Нет, не отрину,- прошептал студент, вперив взор в вышину. Семен же Семенович протянул в волнении руку, и пальцы его коснулись холодного металла. То был борт грузовика с надписью "специальный". В кузове стояла металлическая вышка, с каких обыкновенно чинят уличные фонари. На ее перила положена была гладко оструганная доска. Вцепившись в доску когтистыми лапами, грустноглазая брюнетка с распущенными волосами выводила густым контральто печальный, берущий за самую душу мотив. Ее живот и бедра обильно заросли тугим пером.

- Что это, Семен Семенович? - прошептал студент.

- Не знаю, только влипли мы с тобой, это как пить дать, - тоже шепотом отвечал Семен Семенович.- Прощай, вольная жизнь, прощай, жена моя Ульяна Георгиевна.

Вдалеке, у самого конца перрона, взвыл настороженно тепловоз и поволок за собой прочь от города Н. нескорый пыльный состав.

2

История, которую мы намерены вам поведать, в общих чертах известна, она освещалась в отечественной и зарубежной печати, были и передачи по телевидению, в том числе памятный многим телемост Н.- Нью-Орлеан, во время которого забредшие в студию на огонек энчане от души врезали ньюорлеанцам по части безработицы и инфляции.

Высокие инстанции приняли по данному вопросу особое постановление, называлось оно "О мерах по закреплению и дальнейшему наращиванию трудовых ресурсов Н-ской области". Нет, не так: "О работе н-ских организаций по дальнейшему закреплению кадров на предприятиях области". Уточнить название не имеем возможности, так как постановление, в связи с деликатностью вопроса, не для печати, а до права чтения таких государственных документов у нас нос не дорос.

Расскажем коротко про областной центр Н. Он славен своей историей, своими трудовыми и революционными традициями, а также промышленной продукцией, которая поступает в 37 зарубежных стран на всех континентах, за исключением Америки и Австралии. У руководителя области товарища Н. висит в кабинете красивая карта мира, на которой стрелками показано, куда именно идут изделия н-ских предприятий. Если внимательно пересчитать стрелочки, то их как раз окажется 37, не больше и не меньше. Сейчас, впрочем, некоторые стрелки пришлось замазать белилами, поскольку отдельные зарубежные страны стали предъявлять неоправданно высокие требования к качеству н-ских товаров. Не хотят - и не надо. Нам же больше останется, верно?

Как вы понимаете, у товарища Н. есть фамилия. Его фамилия Нечитайло. Но так как товарищ Н. значительно поднялся за последнее время по служебной линии и занимает сейчас видный пост почти на самом верху, мы его фамилию умышленно помещаем не полностью, а только в сокращении - товарищ Н., во избежание нежелательных толков. А то, что город Н. и товарищ Н. начинаются на одну и ту же букву, будем пока считать случайным совпадением.

Вы, наверное, знаете город Н.- там еще площадь в самом центре и пожарная каланча напротив облисполкома. С прошлого года ее охраняет от сноса, памятуя о судьбе питерского "Англетера", самодеятельная группа энтузиастов "Пращур", хотя, по правде сказать, на каланчу никто и не замахивался - не до нее. На тот случай, если вы давно здесь не были: кинотеатру имени Ворошилова уже месяц как вернули исторически справедливое название "Иллюзион".

В этом самом кинотеатре, тогда еще имени Первого Маршала, выступая перед общественностью, товарищ Н. сказал как-то знаменательные слова. "Мы не можем,- сказал он,- мы просто не имеем права, нам этого не простят, ждать милостей от природы". И в самом деле - ничего путного от нее ждать энчанам не приходится. Полезных ископаемых нет, ни одной завалящей алмазной трубки, нефтепровод Мурмыл - Андерлехт прошел мимо, вместо калийных удобрений третий год подряд присылают фосфорные, которые и так девать некуда, и черт его знает, где взять стройматериалы для давно обещанного широкого жилищного строительства.

Ничего этого товарищ Н., конечно, не говорил, чтобы не ронять авторитета областной власти, а, напротив, нажимал на экспортные изделия, которых область, не ожидая милостей от прижимистой природы, производит больше, чем Непал, Гондурас и Сомали, вместе взятые, то есть очень много, больше даже, чем нужно, но хватает еще, товарищи, и белых пятен.

Еще совсем немного, и мы перейдем к обещанной истории, не забудем ни Семена Семеновича, ни безымянного пока студента, ни безымянную же его тетку, вовлеченных вместе с другими нашими, не представленными до сих пор, героями в орбиту редкого по содержательности эксперимента. Буквально еще одну минуту про товарища Н., с которым нам тоже предстоит познакомиться поближе, и не только с ним, но, что особенно приятно, и с его семьей. Тут следует честно признаться: из понятной осторожности - мало ли что, человек, можно сказать, у кормила власти,- мы с умыслом исказили его фамилию. Нечитайло - это наша выдумка. На самом деле он Не-листайло. Но это - строго между нами. Для всех остальных он останется товарищем Н.

Летним утром, когда часть энских рабочих и служащих уже приступила к трудовой деятельности, а часть только к ней готовилась, то есть умывалась, брилась, подводила глаза и накладывала румяна, завтракала и слушала сводку погоды, на всех предприятиях и стройках, в общежитиях, парикмахерских, воинских частях и подразделениях - словом, везде и всюду, где были включены репродукторы и телевизоры, самые популярные в городе Н. средства массовой информации, вдруг наступила тишина. Не успели граждане осознать, что происходит, отчего дикторы областного радио и телевидения не хотят больше делиться с ними новостями, как из тысяч динамиков, в домах и цехах, на улицах и площадях, потекла тягучая, странная, манящая мелодия. Женский голос с легким, едва заметным акцентом, как если бы Иосиф Кобзон пел по-французски, выводил в объявшей город тишине: