Сладкая отрава (СИ) - Страница 70

– Пожалуйста, Китнисс! – прошу я, но меня снова игнорируют.

– Советую еще раз подумать над своим поступком, – угрожает Койн. – Иначе придется арестовать вас!

– Я тоже настаиваю на выполнении «Соглашения Сойки», – громко говорит Одейр, делая шаг вперед.

Лицо Койн искажается от удивления и злости.

– Поддерживаю, – произносит Джоанна, выходя к Финнику.

– И я…

– Я тоже…

Все до единого Победители заявляют о своей солидарности с моей женой.

Это невероятно!

В толпе раздаются одиночные крики, которые постепенно переходят в общий рев. Мятежники поддерживают тех, кто сражался на Играх. Повстанцы поднимаются против своего лидера.

Люди снова встают под знамена Сойки-пересмешницы.

– Тихо! – приказывает Койн.

От спокойствия, которое она излучала в самом начале, не осталось и следа. Альма Койн пышет гневом и ненавистью, направленными целиком на не подчинившуюся Китнисс. Господи, что же ты наделала, Сойка?

Поразмыслив, Койн произносит стальным от напряжения голосом:

– Полагаю, дело Пита Мелларка может быть пересмотрено. Повторный суд назначаю на завтра, в два часа. На сегодня это все, можете расходиться, – говорит она. – А этого… – Койн кивает в мою сторону, – вернуть в камеру до дальнейших распоряжений.

Я не успеваю перемолвиться с Китнисс даже словом: когда меня буквально тащат прочь, я выкрикиваю ее имя, но Сойка делает вид, что не замечает этого. К ней подходят Победители, а она, понуро опустив голову, слушает то, что они говорят.

***

Сутки в темнице пролетают незаметно.

Ко мне никого не пускают.

Все мои мысли о Китнисс и малыше. Ну, зачем, зачем Сойка сделала это? Она не любит меня, я в этом уверен, так зачем она, глупая, рискует своей собственной жизнью и жизнью нашего ребенка ради того, чтобы спасти меня? После всего, что я с ней сделал, девушка должна мечтать о моей смерти.

Ответ, наверное, прост. Сострадание. Китнисс всегда пыталась помогать тем, кто оказывается в критической ситуации. Такая уж у нее натура. И тут ни при чем нежные чувства и прочее.

Я не позволяю себе надеяться на спасение. Койн не так проста – она придумает способ отомстить за свое унижение. И я молюсь, чтобы мстила она только мне. Я не прощу себе, если Китнисс снова пострадает из-за меня.

***

Наконец, у решетки моей клетки оказывается Хеймитч. У меня во рту пересохло от волнения, а лицо бывшего ментора похоже на маску – не поймешь, что под ним за чувства.

– Суд закончен, – говорит он. – Казнь тебе больше не грозит.

Выдыхаю.

Это возможно?

У Китнисс получилось?

– Ты не особенно рад… – произношу я осторожно. – Что-то с Китнисс?

Хеймитч проходит к моей койке, садится рядом. Проведя рукой по светлым волосам, он сообщает:

– Китнисс признали сумасшедшей. Точнее – «временное расстройство психики», связанное с повышенной выработкой гормонов из-за беременности, стресс от пребывания в плену, насильственный брак и прочая белиберда.

Голос ментора тихий, пустой. Для него Сойка почти как дочь, он переживает за нее.

– Койн распорядилась выслать Китнисс в Двенадцатый. Навсегда. Без права покидать пределы Дистрикта.

Снова выдыхаю.

Неужели обошлось? Что может быть страшного в жизни в родном Дистрикте по сравнению с теми ужасами, которые я себе уже напредставлял?

– Почему ты расстроен? – спрашиваю я.

– Из-за тебя, парень, – сразу же отвечает Хеймитч.

Нервное напряжение возвращается.

Что придумала Койн? Если она не может убить меня, то что?

– Ты, Пит, по-прежнему считаешься изменником. Твою жизнь спасло только «Соглашение Сойки» и поддержка Победителей, – произносит ментор.

– Я им благодарен! – искренне говорю я.

– Койн решила, что теперь ты будешь жить во Втором – помогать в восстановлении Дистрикта, работать в шахте, – продолжает Хеймитч.

Я не понимаю его ужаса: ну поработаю в шахте, что с того?

– Ты будешь продолжать считаться заключенным, Пит, – не замолкает ментор. – И ты не сможешь покинуть Второй. Никогда. Это ссылка, парень. Пожизненная ссылка.

***

Надежда погасла так же быстро, как и зажглась.

Смерть или пожизненная ссылка, такая ли уж большая разница?

Я никогда не смогу подержать на руках своего ребенка.

Мне не суждено даже попытаться вымолить прощение у Китнисс.

Это конец.

Такой же безвозвратный, как сама смерть.

Я стою на перроне возле вагона, который доставит меня во Второй дистрикт. На улице пасмурно, слегка покрапывает дождь. Рядом только Хеймитч, даже Клариссу я попросил не приходить.

Единственная, кого бы я хотел увидеть – Китнисс, но ее в первый же день заставили уехать в Двенадцатый. Мы даже не попрощались. Не судьба.

– Передай это ей, – говорю я, протягивая ментору конверт с документами.

Хеймитч принимает бумаги, но долго перекладывает их из руки в руку.

– Ты уверен, парень? – спрашивает он наконец.

Мне кажется, за последние недели ментор стал совсем седой, похудел. Переживает. Теперь я верю, что и я ему не безразличен, именно поэтому я решился передать документы о разводе через него.

Нет смысла удерживать Китнисс.

Уже не важно, кто кого любит или ненавидит.

Она никогда не покинет Двенадцатый.

Я до конца своих дней буду жить во Втором.

Наш брак был обречен с самого начала, а сейчас… Сейчас я даю Китнисс свободу.

Она заслужила.

– Абсолютно, Хеймитч, – говорю я. – Так будет правильно.

Он кивает. Молчит.

Протяжный гудок поезда сообщает, что пора в путь.

– А что с ребенком? – спрашивает ментор, когда я уже захожу в тамбур вагона.

– Я буду посылать деньги. Каждый месяц, так много как только смогу, – отвечаю я. – Китнисс не обязательно знать, что они от меня. К чему бередить старые раны?

Снова кивок ментора.

Глаза щипет от подступивших слез.

– И знаешь, без нужды не звони, – произношу я напоследок. – Так всем будет легче. Теперь у каждого своя жизнь.

– Постарайся вернуться! – кричит Хеймитч в уже закрытые двери вагона.

Я слышу его, но не успеваю ответить. Да, и какой смысл?

Я не смогу вернуться.

Это конец.

Отзывы? “Нравится”?

Фанф находится в разделе “Ждет критики” - принимаю тапки и помидорки))

========== Часть 4. Глава 36. Ветер перемен ==========

Комментарий к Часть 4. Глава 36. Ветер перемен

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Неспешным шагом иду по пыльной каменистой дороге. Рядом со мной ребята, с которыми вот уже два с половиной месяца мы надрываемся на работах по восстановлению шахты в Орешке. Взрывы, отгремевшие здесь во время войны, разрушили прошлую инфраструктуру в горе. Наша задача – проложить новые тоннели, добраться вглубь до слоев угля и прочей ценной породы.

Многие гибнут: никогда не знаешь заранее, когда на тебя обрушится потолок, или взорвется с яростным свистом проход в старый коридор, где скопился горючий газ. Возвращаться вечером в свои убогие комнатушки – само по себе хорошая примета: значит, сегодня смерть обошла тебя стороной.

– Выпьешь с нами? – спрашивает у меня Тод – один из членов нашей бригады.

Его рыжие волосы перепачканы сажей, как и мои, только вот на лице здоровяка сияет улыбка, а я почти постоянно хмурюсь.

– Нет, спасибо, – отвечаю я, – ты же знаешь, я не любитель.

Тод звучно гогочет, и к нему присоединяются остальные ребята.

– Опять весь вечер проторчишь в четырех стенах? – уточняет невысокий седовласый мужчина, тоже один из наших.

– Да, все нормально, – отмахиваюсь я, – развлекайтесь!

Парни смеются и, дойдя до развилки, ведущей в городскую часть Дистрикта, сворачивают на ней. Я остаюсь один и продолжаю свой путь прямо – к поселению, где расположились наши дома.

В целом, условия жизни здесь более, чем вольготные. Хотя каждый из нас и считается заключенным, мы свободно перемещаемся по территории Второго, не лишены относительно комфортного жилья и развлечений. Ограничение одно: не снимать металлический браслет, закрепленный на правой руке. Эта штуковина позволяет новой власти Панема контролировать своих преступников, не прибегая к лишней охране.