Сладкая отрава (СИ) - Страница 68

– Сейчас, милая, сейчас… – повторяет он.

Мгновение, и он впивается в дрожащие губы Клариссы, одновременно с тем, как его член резким толчком входит в нее – узкую, тугую, сразу на всю длину так, что девушка отчаянно мычит, забывая даже о поцелуе. Хеймитч успевает сделать всего несколько толчков, когда чувствует, как горячие волны одна за одной бьют тело его любовницы, судорожно и сильно сокращая мышцы Клариссы вокруг него.

Ее ногти впиваются в его спину, расцарапывая ее до крови, и эта боль подталкивает его к той черте… когда нужно сильно зажмуриться, застыть и не шевелиться, иначе… все закончится слишком быстро.

Кларисса не дает ему шанса спастись – ее удовлетворенные стоны и новое мерное покачивание бедер навстречу в одно мгновение лишают его последних клочков самообладания. Его яростные движения то лихорадочные, то поступательные и такие глубокие, что кажется, он пытается стать с ней единым целым.

Это слишком хорошо для просто-секса.

Это похоже на настоящее занятие любовью.

И это… неимоверно, невыносимо, невозможно.

– Риса… – он повторяет ее имя, и уже в следующую секунду кончает так сильно, что исчезает все вокруг. Исчезает даже он сам. Исчезает в ней. Изливаясь, судорожно двигаясь, теряя ритм во вновь сокращающихся мышцах, исходящих палящей влагой.

Судорога за судорогой. До последней капли. До последнего рывка.

Только когда в ушах прекращает эхом отбиваться ее имя, он понимает, что выкрикивал его вслух. И, вздрогнув в последний раз, Хеймитч заставляет себя очнуться от сладкого дурмана, но только для того, чтобы не раздавить девушку, затихшую под ним.

Он тяжело откатывается вбок и, обняв Клариссу одной рукой, нервно дышит ей в висок. После того, как их дыхание немного успокаивается, его руки лениво натягивают на них обоих одеяло.

Блаженная пустота в голове. Прижимающееся к боку тело. Хеймитч даже не заметил, как обнял ее. Как начал перебирать густые волосы. Как она уткнулась носом в его ключицу.

Уже засыпая, Хеймитч понял, что остался ночевать в ее постели.

Следующая неделя Хеймитча проходит в заботах о бывшем трибуте: дни напролет он проводит в камере Пита, пытаясь разложить по полочкам кашу, которую оставил Сноу в голове Мелларка. И каждую ночь Кларисса приходит в объятия Эбернети, разделяя на двоих переживания за молодого парня и растягивая часы, наполненные страстью.

После объявления смертельного приговора Питу Мелларку Кларисса была единственной, кому Хеймитч позволил увидеть истинную глубину своего горя… Хотя с его губ так ни разу и не сорвалось признание, что он влюблен…

:) нежданчик? Я решила показать то, что через “POV Пита” рассказать невозможно…

Надеюсь, мне удалось передать странный огонь в пейринге Хеймрисс?)))

Оставляйте отзывы и жмите “нравится”, если вам действительно нравится :)

========== Глава 35 ==========

Комментарий к Глава 35

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Этой ночью кошмаров не было, ни одного. Я не помню, когда последний раз так высыпался.

Мне снилось будущее, которого у меня больше нет. Семья – жена и двое детей, наш дом в Деревне победителей, захаживающий в гости старый ментор и долгие разговоры вечером у камина.

Открыв глаза, я долго лежал, глядя в пустоту, и даже не пытался остановить слезы, которые беззвучно стекали по щекам. Сон так и останется сном, ему не суждено было бы сбыться, даже если сегодня был бы не день моей казни. Все исчезло намного раньше, растаяло, как дым в то далекое утро, когда, проснувшись, я понял, что ненавижу Китнисс.

Хеймитч проделал колоссальную работу за последнюю неделю: он сумел доказать мне, что многие из моих воспоминаний ложь – полная или частичная. Я так стремился отомстить Сойке, а вся ее вина, оказывается, сводится к тому, что она просто не любила меня, ей меня навязали.

В одном я был прав: Китнисс всегда стремится выжить! На арене – убивая соперников, после отмены Бойни – продолжая играть во влюбленных, во время войны – круша все на своем пути с единственной целью – спастись.

Наверное, это даже не плохо – с недавних пор она борется еще и за жизнь своего ребенка. «Нашего ребенка», – поправляю я себя. Когда Сойка попала ко мне в плен, ей не оставалось ничего, кроме как настаивать на своей любви. Хорошая актриса – этого у нее не отнять: так искренне отдаваться, делая вид, что разделяет мою страсть.

Мне жаль ее – непомерная ноша для хрупкой девушки. Я был неправ, когда мечтал расправиться с ней: Китнисс – жертва обстоятельств.

Я любил ее когда-то, потом ненавидел, а сейчас…

Сожаление. Вина. Муки совести.

Это самые подходящие слова, чтобы описать то, что я чувствую.

Я держал ее – беременную! – в темнице.

Выжег на ней клеймо, пометил, как вещь.

Позволил Корпиусу причинить ей боль, проткнув живот иглой.

Заставил выйти за меня замуж.

Изнасиловал.

Список бесконечен, а ее вина лишь в том, что когда-то я влюбился в девчонку с косичками и пронес это чувство через всю жизнь.

Приближающиеся шаги я различаю издалека. Как и голос Рисы, которая что-то говорит Хеймитчу. Они единственные, кто пришел попрощаться со мной.

Мне даже не грустно – я противен сам себе, и смерть кажется вполне справедливой карой за все, что я натворил.

Можно ли вообще не бояться смерти? Я был готов умереть на Арене… Готов, но все-таки не хотел этого. Тоже самое было, когда объявили Бойню: необходимость расстаться с жизнью и желание этого – разные вещи. И после – в плену у Сноу, во время войны – я выживал, как мог. Как Китнисс. Вздыхаю, еще одно обвинение в моей голове против нее снято – инстинкт выживания сильнее других.

Однако сейчас я не чувствую даже мизерного желания спастись, мне все равно. Слишком давно я бегаю от костлявой, пора нам встретиться лицом к лицу.

Я заслужил.

Взираю на все с отрешенным спокойствием: Кларисса плачет, обнимая меня, Хеймитч пытается выглядеть спокойным, даже слегка язвит. Когда приходит мужчина с белым костюмом в руках, я понимаю, что время казни почти пришло.

Хеймитч оттаскивает от меня Клариссу, и я мимоходом замечаю, как он прижимает ее к груди – слишком крепко для малознакомых людей.

Мне помогают переодеться. Я выгляжу так же, как в своем первом видеоролике в качестве преемника Сноу: белый строгий костюм и лишь одно исключение – из нагрудного кармана с левой стороны торчит алый платок. Отметка на сердце. Цель для Сойки-пересмешницы.

Появившиеся солдаты в серой форме сообщают мне, что пора идти. Я спокоен, даже сердце не меняет ритма. Так будет лучше для всех, смерть в моем случае это разумная плата.

Риса плачет в голос, но Хеймитч ее больше не успокаивает. Он подходит ко мне и неожиданно обнимает, как старого приятеля, как в былые времена.

– Верь в своих друзей, – тихо говорит ментор. – Игры бывают разными, помнишь?

Я смотрю на него несколько долгих мгновений и наконец киваю – просто чтобы успокоить Хеймитча. Я не говорю вслух, что у меня нет друзей. У меня вообще никого нет – ни друзей, ни семьи. Даже единственная девушка, которую я любил, сегодня примет на себя роль моего палача.

«Игры действительно бывают разные, – думаю я, – и свою я уже проиграл».

Пока меня ведут наверх, вероятно на площадь перед Дворцом, я внимательно осматриваюсь по сторонам, словно изменившиеся интерьеры волнуют меня больше, чем собственная судьба. Помещения сильно пострадали при захвате: много где отвалилась штукатурка, видны следы пуль. Картины, ковры, вазы и бесконечные белые розы в них – все, что стало для меня привычным, пока я жил здесь, исчезло.

Люди – повстанцы – выстроились кое-где вдоль стен, чтобы самолично посмотреть на последний путь Пита Мелларка – предателя и злодея, каким они меня считают.

Наконец я оказываюсь перед высокими дверьми, ведущими прямо на площадь – я был прав, где еще как не там устраивать всеобщую показательную казнь бывшего Президента и его преемника?