Слабо не влюбиться? (СИ) - Страница 2
Юля старше нас на четыре года, ей уже семнадцать, вот она и возгордилась. Взрослая стала, понимаете ли. Деловая. С малышней, как она нас пренебрежительно называет, общаться не хочет. И даже несчастный велик зажала! Натуральная стерва!
Помнится, когда Юля в очередной раз нас отшила, Тёма сдвинул брови к переносице и заявил, что такую жадину нужно непременно наказать. Я, разумеется, сразу поддакнула. Не потому, что считала так же, а потому, что я в принципе все время ему поддакиваю. Дурная привычка, кстати. Надо бы от нее избавляться...
Ну так вот, Тёма сказал, что Юльку надо проучить, а потом спросил, слабо ли мне стырить у нее велик. Само собой, мне было дико страшно, но признаться в этом лучшему другу – да я бы лучше удавилась.
В общем, дождалась я наступления сумерек и пошла на дело. Сквозь узенькую дырку в заборе, в которую пролезало только мое худосочное тело, я проникла на Юлькин участок, отперла изнутри ворота и храбро выкатила велик к поджидающим меня снаружи товарищам.
Счастья у нас тогда было полные штаны. Мы колесили по поселку несколько упоительных часов, пока родаки Петьки, нашего верного приятеля, его не хватились. Они подняли на уши чуть ли не всю округу, и нам пришлось спешно возвращать угнанный велосипед на место. Ну, чтобы наши сомнительные с моральной точки зрения подвиги не стали достоянием общественности.
Тогда-то, спеша и нервничая, я и расшибла локоть. А потом еще вся ободралась, пока обратно пролезала через Юлькин забор. Короче, следы того безумства до сих пор заживают.
– Кстати, я в твоих спорах больше участвую! – заявляю я, задрав подбородок.
– Да брось, ты всегда так говоришь, – по-прежнему широко улыбаясь, Артём взлохмачивает мне челку. – А на деле что? Как какой-нибудь кипишь, ты в первых рядах! Хватит корчить из себя пай-девочку, Васек.
Да-да, вы не ослышались, меня правда так зовут. Мама мечтала дать дочери какое-нибудь красивое необычное имя и, видимо, начитавшись сказок, остановила свой выбор на Василисе. Только родительница не учла один момент: людям лень произносить имя, которое состоит аж из четырех слогов. Поэтому окружающие величают меня просто Васей. Даже она сама.
– Тук-тук! Дети, с вами все в порядке? – снаружи раздается обеспокоенный голос дяди Макара, Тёмкиного отца. – Вы уже полчаса сидите в ванной.
Мы с другом заговорщически переглядываемся, и между нами происходит очередной безмолвный диалог:
– Ну, ни пуха ни пера, малая!
– К черту!
Мысленно желаем друг другу удачи и запасаемся терпением, ведь предки, несомненно, заметят его проколотое ухо и устроят жуткий скандал. Но делать нечего: назад дороги нет.
Глава 2
– И чем это вы там занимались? – окидывая нас подозрительным взором, интересуется дядя Макар.
Округляю глаза, изображая святую невинность, и в задумчивости приподнимаю плечи, ибо вразумительный ответ никак не приходит в мою пустую голову.
– Мыльный раствор готовили. Для пузырей, – тут же находится Артём, стоящий за моей спиной.
Оглядываюсь на друга и замечаю, что он усиленно выворачивает голову в сторону, стремясь демонстрировать отцу исключительно здоровое ухо.
– Понятно, – тянет дядя Макар, по-прежнему глядя на нас с явным недоверием. – А что у тебя с шеей, сын? Заклинило?
– Угу, продул, наверное, – отзывается Тёма.
И я, не удержавшись, прыскаю в кулак.
Вечно у меня так – в критических ситуациях стабильно пробивает на ха-ха. Зачем? Почему? Непонятно. Нервишки, видать, шалят.
– Что смешного, Вася? – тут же настораживается мужчина.
Вот черт! Кажется, я опять все запорола своими идиотскими смешками! На этот раз Тёма меня точно убьет!
– Да ничего, просто анекдот вспомнила, – отчаянно пытаюсь спасти положение дел.
– Продул, говоришь? – внимание дяди Макара вновь обращается к сыну. – А ну-ка повернись!
– Не могу, – мальчишка предусмотрительно отступает на шаг. – Совсем не двигается. Пойду лучше намажу чем-нибудь.
Он устремляется к стене, очевидно, намереваясь вдоль нее проползти в свою комнату, но, к несчастью, дядя Макар его опережает. Быстро подлетает к сыну и, схватив его за белокурые патлы, поворачивает голову силой.
– Твою ж… дивизию, – ошарашенно выдыхает мужчина, увидев Тёмкину пылающую мочку. – Это что еще такое?
– Отпусти! – мальчишка вырывается из отцовского захвата. – Ну подумаешь, ухо проколол! Че в этом такого?
Знаете, меня всегда поражало, как Артём разговаривает с предками – дерзко и уверенно, будто он с ними на равных. И это при том, что его родители гораздо более строгие, чем мои. Если честно, у меня от одного только взгляда на сведенные брови дяди Макара душа в пятки уходит, а Тёма еще и огрызаться умудряется. Совсем бесстрашный!
– Че такого?! – взвивается мужчина. – У меня сын, как баба, серьги носит!
– Почему сразу как баба? – возмущается мой друг. – Сейчас так модно вообще-то!
– У кого так модно?! У лиц нетрадиционной ориентации?
– Па! – Артём закатывает глаза. – Ну что за мракобесие?
– Алина! Алин! – его отец повышает голос. – Иди полюбуйся, что твой сын вытворяет!
Забавно, когда Тёма притаскивает пятерки из школы или побеждает в очередном спортивном соревновании, дядя Макар называет его «мой сын». Но стоит мальчишке провиниться или выкинуть какую-нибудь шалость, как мужчина в разговорах с женой тут же меняет слово «мой» на «твой».
– Что случилось? – в дверях показывается запыхавшаяся тетя Алина с кухонным полотенцем в руках.
– Артём сделал пирсинг, – с угрюмым видом констатирует ее супруг.
– Господи! Где?
– Так и подмывает ответить в рифму, – кисло шутит мужчина.
– Макар! – она выпучивает глаза. – Ну не при детях!
– Эти дети… – он бросает на нас гневный взгляд через плечо. – Эх, так бы и дал по шее!
Он легонько замахивается на Артёма, но тот как ни в чем не бывало продолжает давить обворожительную лыбу, которая на этот раз адресована матери, взволнованно бегающей по нему глазами.
– Ну иди сюда, паршивец, дай хоть посмотрю на твой пирсинг, – устало вздохнув, тетя Алина манит сына пальцем.
– Только не трогай, – предупреждает мальчишка.
– Не трогаю, не трогаю, – ворчит она, рассматривая плоды моих стараний. – Иглу хоть простерилизовали?
– Да, на огне, – подаю голос я, внимательно наблюдая за ее реакцией.
Тетя Алина – врач. Пускай невролог, но все же. Если с Артёминым ухом будет твориться что-то совсем уж неладное, она, наверное, заметит.
– Ладно, – женщина вздыхает. – Надеюсь, второе ухо прокалывать не планируешь?
– Пока нет, – пожимает плечами Артём. – А дальше – кто знает.
Его родаки быстро переглядываются. Ох, нарвется он однажды на ремень! Сдадут у дяди Макара нервы, попомните мое слово!
– Теть Алин, – переключаю внимание раздраженных взрослых на себя. – Я когда прокол сделала, так крови много было… Как думаете, это нормально?
– Сосуд, наверное, задела, – предполагает она. – Понаблюдаем за ухом. Посмотрим, как заживает.
Тёмина мама всегда такая: мудрая и понимающая. Нет, в порыве гнева она, конечно, на сына и прикрикнуть может, и тапком запульнуть. Но это, когда он уж совсем палку перегибает. А в целом, тетя Алина – замечательная женщина. Я ее почти как свою маму люблю. Недаром они лучшие подруги. Даже сестрами себя в шутку называют.
Наши семьи вообще дружат с незапамятных времен. Отцы познакомились еще в институтские годы: учились в одном ВУЗе. А спустя несколько лет выяснилось, что бывшие однокурсники стали соседями: семья Соколовых переехала в наш дом. Тетя Алина и моя мама, следуя примеру мужей, сразу нашли между собой общий язык и подружились.
С тех пор мы с Темой растем, что называется, бок о бок. Учимся в одной школе, тусуемся в одной компании и каждый Новый год празднуем за одним столом. Мы не просто лучшие друзья, мы – сообщники. Всегда и во всем. Я люблю Тёму как брата, которого у меня никогда не было, и мечтаю, что через много-много лет мы, так же, как и наши родители, будем отмечать праздники в кругу семей. Шумно, весело, душевно.