Сквозь века (СИ) - Страница 32

А я видела то, что сотворили старые боги! Ощутила силу и могущество их создания! Поэтому и лгать новому богу было не совестно.

Сказала, что заболела и пойду вместе со всеми, если только никто не боится заразиться.

Боялись. Еще как боялись.

После нападения стаи волков на деревню, хоть и остались все живы, по крайней мере, из людей, а на меня стали коситься.

Невестка клялась, что никому не рассказала про волколака и что я касалась его, не боясь, что он разорвет меня в клочья, а я ей верила, и знала, что от людей ничего не скрыть, и рано или поздно все заговорят о Черном снова.

Когда под утро в деревне прекратилась паника и все стали расходиться по домам, продрогшие до костей и вздрагивающие даже от скрипа снега под собственными ногами, мы с невесткой кое как прислонили вырванную с корнем дверь, чтобы сохранить остатки тепла, и забрались на печку, кутаясь в шкуры и обнимаясь, чтобы согреться.

В доме не осталось ни одной целой вещи, а мы были настолько измучены этой сумасшедшей ночью, что не было сил выбросить обломки на улицу, не считая той части, которой растопили посильнее печь.

Даже говорить сил не было, но и уснуть не могли, прислушиваясь к тому, как глава деревни считал, сколько скотины загрызли или уволокли с собой волки, и как мужчины собираются теперь выставлять на ночь дозор, чтобы больше подобного не повторилось, а еще построить вокруг деревни забор.

Все постепенно приходили в себя.

Только брата так и не было…

— …ты не знала, что он ТАКОЙ? — тихо прошептала невестка, лежа за моей спиной и обнимая рукой, на которой теперь выступило еще больше синяков и царапин по вине брата.

И я конечно же знала, о ком она говорит, но не могла придумать, что ей ответить, покрывшись испариной, ведь она поняла. Все поняла.

И мне стало стыдно и боязно, оттого, что Черный может быть в опасности, даже если отчетливо понимала, что его сила гораздо больше человеческой и за спиной стоит целое серое войско.

Потому сконфуженно молчала, глядя в стену и считая удары собственного сердца, которое заколотилось от одной только мысли о нем.

Я не видела Черного с тех пор, как теленок получил свое второе рождение. И скучала по нему…

— Когда я была маленькая, бабушка мне рассказывала о таких, как он, — продолжила все так же тихо невестка, не дождавшись от меня ни слова в ответ. — Называла их детьми Велеса и говорила, что они мудры, как люди, но сильны, словно звери. А еще очень страстные.

Женщина чуть улыбнулась, убирая осторожными пальцами пряди спутанных волос с моей шеи, чтобы еще раз увидеть отметины на моем теле, которые теперь смешались с побоями брата, выдыхая мне в затылок:

— Действительно страстные. Но страсть их жуткая, губительная.

— Почему? — прошептала я, чувствуя странное волнение, в желании узнать о Черном как можно больше того, что сам он едва ли расскажет мне.

— Бабушка говорила, что раньше в лесах находили растерзанных девушек. Практически все они были обнаженные и познавшие мужскую ласку, от которой и погибли. Помню, что многие уходили в лес сами, соблазнившись видом этих мужчин, но не понимали, что их страсть и похоть настолько сильна, что они не способны сдерживать ее, причиняя боль, и даже убивая этим. Бабушка говорила, что их нельзя бояться и нельзя бежать.

Я нервно улыбнулась кончиком губ, подумав, что это две самые невозможные вещи, которые можно сделать, оказавшись рядом!

Не бояться и не бежать!

Невестка замолчала, касаясь осторожно пальцами тех отметин, которые теперь находила на моей шее и плечах, а я притихла, погрузившись в эти слова и понимая, что они не врут, но начиная думать, что возможно по этой самой причине Черный приходил ко мне только во снах, боясь касаться в реальности, чтобы не причинить вреда?

— Чудо, что ты осталась жива, когда он был рядом, Марьяна.

Я прикусила губу, чтобы только не признаться в том, что в реальной жизни видела его всего дважды, и все эти следы от его ласк оставались на мне после снов. Снов горячих и яростных.

— Одно хорошо, если он на самом деле привязался к тебе настолько, что вышел из леса в облике зверя, услышав твой плач и крики, то теперь тебе бояться нечего. Кроме него самого.

Эти слова не выходили из моей головы все те дни, пока я вынашивала план, как смогу сбежать, не привлекая внимания, и увидеть его лицом к лицу, даже если после рассказа невестки становилось жутко.

А еще, потому что шли дни и морозные ночи, а брат не возвращался домой, словно сгинул в снегах, и я боялась, что живым мы его уже не найдем. По вине Черного.

Остановившись у кромки леса, я выдохнула, прислушиваясь, но понимая, что, как и в прошлый раз в лесу стояла абсолютная тишина — ни завывания ветра, ни щебета птиц, словно сам лес замер, в ужасе оттого, что я посмела прийти сюда.

Не было никакой черты, разделяющей заснеженное поле и черный лес, но, когда я сделала первый шаг вперед, пересекающий невидимую границу, внутри что-то ёкнуло.

И пусть снег здесь был такой же белоснежный и чистый, а хвойные деревья зелеными и величественными, по телу словно прошел озноб, отчего я на секунду задохнулась, прислушиваясь еще сильнее, и цепко глядя вокруг, в желании увидеть знакомые синие глаза.

Сложно было объяснить почему, но я нутром чувствовала, что Черный знает о моем появлении. Ощущает каждый мой шаг по его земле, куда не посмел бы сунуться ни один человек.

Только почему-то не выходил из своего укрытия и не показывался.

Сделав еще пару шагов вглубь леса, я замерла, когда мне навстречу вышел волк.

Самый настоящий!

Его желто-зеленые глаза смотрели в душу, когда зверь словно читал, для чего я пришла на их землю.

Страха не было. Я искренне восхищалась этим созданием. И пусть я знала, что передо мной стоит один из самых свирепых и опасных хищников, его глаза были настолько разумными и проникновенными, а взгляд прямым и смелым, что казалось, если я заговорю с ним сейчас, то он поймет.

Мы просто смотрели в глаза друг другу, когда волк издал приглушенное и протяжное: «Урррррр!», не похожее на вой, поворачиваясь и зашагав размеренно вперед, но оглядываясь на меня после нескольких шагов, словно приглашая следовать за ним.

Едва ли я могла бы сойти с ума еще сильнее, чем до этого, встретив в черном лесу самого колдуна, а затем узнав, что ко всему прочему он еще и волколак, поэтому идти по следам волка, вставая на дорожку, проторенную им, было не так уж и глупо.

В прошлый, и единственный раз, когда я была здесь, ночь скрывала от меня лес, делая его мрачным, устрашающим черным пятном, из которого невозможно было выбраться, как из омута.

Теперь же я с удивлением отмечала, что несмотря на жуткую ауру, царившую здесь, лес был прекрасен. Стройные мощные стволы деревьев были полны сил и здоровья, раскидываясь высоко над головой своими зелеными кронами. И не было никаких страшных скрученных и засохших деревьев, пораженных черной чумой, как любили рассказывать те, кто только нагонял жути вокруг леса, но, очевидно, сам здесь никогда не был.

В темноте я не могла ориентироваться, но теперь мне казалось, что я знаю, куда идти.

Я нашла бы это место даже без помощи волка, когда спустя какое-то время ощутила знакомый аромат Черного вперемешку с запахом костра, и увидела над собой капище с древними символами на столбах, которые венчали вырезанные на дереве лица.

— Зачем ты снова пришла сюда, глупая?

Стоило только услышать этот голос, пробирающий до костей своей силой, словно ледяная стужа, от которой перехватывает дыхание и путаются мысли, как я забыла обо всем на свете.

Черный стоял за одним из деревянных столпов, невероятно высокий и полуобнаженный, совершенно не обращая внимания на зиму вокруг и мои распахнутые глаза, а под моей одеждой стало невыносимо жарко.

Я не видела его в таком виде, и теперь отчетливо могла рассмотреть все замысловатые пугающие рисунки на его теле, которые переплетались черными завитками в какие-то знаки и символы.