Сквозь тьму (СИ) - Страница 15
Несколько дней пути через центральную часть Лихолесья показались ему настоящей пыткой. Малейшее напоминание о Сауроне теперь вытягивало из него силы. Там же – на отравленной присутствием башни Дол Гулдур территории леса – его пробирал непрекращающийся озноб. Чувства чрезмерно обострились, и на всем пути его преследовали голоса и шорохи, вибрирующий звук растревоженных паутин и будто бы шепот, шипение. Деревья то и дело норовили остановить процессию, цепляясь за одежду и волосы, а копыта коней постоянно застревали меж могучих корней. Лес, в который проникла тьма, будто вспоминал своего прежнего повелителя и, цепляясь за него, словно вытягивал из него последний свет. Понимая, что необходимо как можно быстрее выбраться за его границы, Трандуил решил двигаться без передышек, даже не останавливаясь на ночлег. Но глаза то и дело смыкались, возвращая его в плен, к Азогу, и он с трудом выбирался из пут леденящих своей натуральностью кошмаров, чувствуя себя еще более больным и ослабленным. Все жизненные силы расходовались на борьбу со сновидениями, и шрам все также красовался на щеке, не говоря уж о бесчисленных синяках и ранах на теле. Трандуил страшился даже представить, что будет, если Саурон надолго задержится в Эреборе, – теперь освободить гору от присутствия там врага стало жизненной необходимостью не только для его леса, но и для него лично.
В последний раз устало взглянув на горизонт, на котором тонкой кромкой темнел лес, Трандуил скинул с головы капюшон и наконец поднялся на верхнюю площадку. Башня встретила его тишиной. Меж уцелевших фрагментов стен розовело закатное небо. На большом каменном столе в центре площадки слабо мерцал эльфийский светильник, отчего-то не даря душе прежнего успокоения. Практически не освещавший помещение, он только больше придавал и без того тяжелой атмосфере налет мрачности. А может, это он всё видел теперь в черном свете? Трандуил повел головой и окинул взглядом присутствующих. Галадриэль, стоявшая на уступе, выделялась на фоне неба темным стройным силуэтом, однако даже при этом от нее будто исходил внутренний свет. Она улыбнулась, и Трандуил приветственно склонил голову. Элронд стоял чуть поодаль, весь в темном. Митрандир сидел на одном из каменных стульев напротив белого мага, Сарумана. Трандуил лишь однажды видел главу Белого совета. Саруман слыл великим волшебником, но сейчас, в неровном свете пляшущего огонька, производил тягостное, недоброе впечатление. Именно он первым нарушил затянувшееся молчание.
- Приветствуем тебя, король Великого Зеленолесья, - сказал маг. – Рады знать, что ты счастливо выбрался из плена.
Трандуил сдержанно кивнул.
- Я слышал, Леголас Зеленолист, твой сын, уже было обратился за помощью к владычице Галадриэль, когда пришла весть о твоем спасении.
- Да, обратился, - подтвердил Трандуил в свойственной ему тягучей манере. – И я не сомневаюсь, что Владычица Лотлориена не стала бы отказывать в помощи моему сыну. Но само Небо, видимо, спасло ее от вмешательства, ибо, видят Валар, при всей силе, дарованной Галадриэль, одна бы она не справилась.
- Что ты хочешь сказать этим, Трандуил? - поднял бровь Саруман.
- Я хочу сказать, что в горе укрылась сила, неподвластная даже такой сильной колдунье, как Владычица Галадриэль. Ибо там нашел пристанище Саурон, враг всех народов Средиземья, который, со слов Митрандира, пробудился в Дол Гулдуре и был оттуда изгнан.
Трандуил замолчал, обведя взглядом присутствующих. От него не укрылось, как нервно сжала ладони владычица Лориена, скользнув со своего места. Заволновался и Элронд, подойдя к Митрандиру. Однако лицо Сарумана не выражало никаких эмоций. Когда он заговорил, в голосе его явственно прозвучали снисходительные нотки.
- Саурон, – повторил маг. – Ты, несомненно, ошибаешься, Трандуил.
- Нет, я не ошибаюсь, – терпеливо ответил тот, слегка усмехнувшись. – Ты, видно, не знаешь, волшебник, что я пробыл в плену без малого три месяца и за это время уж как-то сумел бы определить, кто является главным моим пленителем. Первое, что Саурон спросил у меня, когда я попал к нему в плен, было: «Где кольцо?», и это наводит меня на мысли, что кольцо всевластия пробудилось, и его хозяин это чувствует.
- Мысли, - спокойно повторил Саруман, впрочем, не сдерживая пренебрежения. – Предположения. Догадки. Все это не более чем домыслы, плод фантазии измученного разума…
- Фантазии?! – прищурился Трандуил. – Уж не хочешь ли ты сказать, волшебник, что я, король Эрин Ласгалена, свихнулся?!
- Скажи мне, Трандуил, откуда у тебя этот шрам? – проигнорировал его вопрос Саруман. Трандуил удивленно повел головой. – Не напоминание ли это о змеях Севера, с которыми тебе пришлось однажды сразиться? Я знаю, что дарованной тебе магией ты с легкостью можешь скрывать сие напоминание о времени той темной битвы, но, однако же, шрам не скрыт, из чего я делаю вывод, что месяцы плена серьезно сказались на твоем душевном состоянии и физических силах. Нет ничего удивительного в том, что в момент пыток твой ослабший от боли разум перестал отличать реальность от вымысла.
Трандуил распахнул глаза, начиная осознавать, к чему ведет маг.
- Волшебник воображает, что может судить о моем душевном здравии, – с иронией заметил он.
- Это не постыдно - признать, что пытки врага были свыше твоих сил, король, - все также снисходительно продолжал Саруман, не обращая внимания на очевидное раздражение Трандуила. – Все мы лишь бренные оболочки, у всех у нас есть предел. – Он обвел взглядом присутствующих, будто призывая их согласиться. Трандуил, от изумления раскрывший рот, на секунду потерял дар речи. Призыв мага, однако, не вызвал отклика или согласия у присутствующих. Митрандир сидел, прикрыв глаза. Галадриэль отвернулась, и только Элронд, храня каменное выражение лица, с сомнением произнес:
- Саруман, я бы не стал так просто списывать слова Трандуила со счетов. С тех пор, как мы изгнали Саурона из Дол Гулдура…
- Именно: изгнали. – Саруман прервал Элронда столь же бесцеремонно, как и Трандуила. – Мы изгнали Саурона из леса, и каждый из присутствующих видел, что он ушел на Восток. Ему не было смысла прятаться в Эреборе. Он ушел в Мордор. Никто не может доказать обратное.
- Я могу доказать обратное! Я видел тьму собственными глазами!
При звуке этого сильного и громкого голоса все обернулись к выходу.
- Я видел, как она клубилась – чернее самого черного дыма, как волновалась и преображалась, и отзывалась на имя «Гортхаур», – продолжал Торин, вступив в круг света. – И говорила, пытаясь сломить короля Трандуила.
Саруман покачал головой.
- Ты тот самый Торин Дубощит, – сказал он, - из-за действий которого и случилась вся эта заваруха с драконом, повлекшая за собой разрушение озерного города и битву, в которой полегло множество ни в чем неповинных голов.
- Скажи еще, что я не имел права попытаться отвоевать свой дом! – с вызовом ответил Торин.
- Я предсказывал подобный исход, еще в Ривенделле предрекая Совету беды, которые повлечет за собой твой поход… - На этих полных надменности и всезнания словах Торин шагнул ближе.
- Довольно. - Обстановку разрядила Галадриэль, выступившая в круг света. - Мы рады, что ты сумел появиться на совете столь вовремя, Торин Дубощит, - с улыбкой обратилась она к гному, и Торин слегка остыл, разглядывая представшую перед ним Владычицу знаменитого Золотого леса, которую видел впервые.
- Я тоже рад, учитывая какие обсуждения здесь ведутся, - нахмурился он, снова направив тяжелый взгляд на Сарумана. Так вышло, что Торин поднялся на площадку раньше, чем дал о себе знать, - как раз в тот момент, когда белый маг в завуалированной форме давал понять Трандуилу, что тот не в своем уме. Будто находясь на месте короля эльфов, Торин почувствовал, как волны изумления и гнева охватывают его тело. Надменное снисхождение к словам эльфа было настолько оскорбительным, что Торин и сам на какое-то время лишился дара речи. Как смел волшебник говорить подобное, не зная, не ведая, что на самом деле происходило в Эреборе все эти три месяца? Как осмелился сказать подобное тому, кто на протяжении бесконечно долгой и холодной зимы снова и снова ставил на кон свою жизнь и чуть было ею не поплатился? Торин помрачнел еще больше, чувствуя как снова закипает в его крови гнев, и перевел взгляд на Трандуила. Высокий и гордый в своем роскошном плаще из лоснящегося серебристого меха, с тонким изящным обручем, венчающим голову, он стоял неестественно прямо, слегка приподняв подбородок, – одинокий пред участниками Белого совета. Такой же одинокий, как и тогда, пред Сауроном, когда Торин ничем не мог ему помочь.