Сквозь тернии - Страница 13

А сэр Шелтер в противоречивых чувствах шагал по полям, удаляясь от гостиницы. Тростью он в ярости хлестал по траве, вымещая на ней свою злость на жизнь вообще, и на женщин в частности.

Вдруг одно соображение заставило его остановиться. Джейн умерла рано утром. А до этого она сбежала из гостиницы в дождь и холод. «Это я виноват, – подумал сэр Шелтер. – Если бы я смог её защитить, она не бросилась бы через окно в такую погоду. Её болезнь обострилась, когда она всю ночь пробиралась до дома под дождём. Это убило её. Это я виноват – я убил её». Он тяжело опустился на землю, ещё влажную от ночного дождя. Он жевал травинку и смотрел на небо, вспоминая вчерашний день. Вчера был самым лучшим и счастливым днём его жизни. Сегодня – самым худшим. «Лучше бы я умер вчера», – пробормотал сэр Шелтер, и встал. Он медленно повернул назад. Он сдержит своё слово: пойдёт на похороны Джейн. А потом вернётся в Лондон. Здесь ему делать нечего. В Лондоне же он посетит несколько приёмов, театры, чтобы не забыть, что в мире есть жизнь, и поедет в Италию – любоваться бесценными произведениями искусства. Потом, может быть, в Африку на охоту или в Египет на раскопки. Можно махнуть в Америку воевать с индейцами и охотиться на бизонов. Нежные же чувства к женщинам он решил оставить здесь. Через несколько лет он сам выберет благовоспитанную дочь какого-нибудь деревенского помещика, не слишком умную, не слишком пылкую и уж, конечно, не нищую и с минимальным количеством родственников мужского пола её возраста, на которой он женится и заведёт детей. Послушная жена, уютный дом, милые дети – и никаких воспоминаний о любви и… Сэр Шелтер дрогнул: его руки ещё помнили тепло тела Джейн, его слух ещё обманывал её голос. Стон, когда он поцеловал её в шею, и сейчас воспламенил его. Как он сможет это забыть? Сэр Шелтер тряхнул головой: он должен это забыть. Иначе получится, что он зря живёт. Жизнь, прожитая в сожалениях о прошлом, пуста и никчёмна. Это наказание, а не жизнь. Он должен. И к чёрту всё! Ему хватило!

Кейт проснулась от того, что кто-то тряс её за плечо.

– Вставай, – раздался в темноте голос Тома. – Ты должна уехать до того, как проснутся остальные.

Кейт поднялась с неудобной кровати. Её слегка знобило после вчерашнего приключения под дождём. Но она взяла решительно откинула ветхое одеяло. Том сунул ей в руки таз с водой, чтобы она смогла умыться. Затем, со всевозможными предосторожностями он проводил её в уборную.

Вернувшись обратно, Том вручил ей поношенное платье, плащ и шляпку Кейт, мешочек с немногочисленными монетами и сказал:

– Теперь иди в пансион, предупреди директора о своём уходе. Если тебе повезёт, он даст тебе рекомендации. Ты ведь уже успела поработать там?

– Да, Том. Я уже около года работаю, – Кейт поспешно переодевалась. Том, отвернувшись, смотрел в стену. – Несколько месяцев я подменяла учителя математики, а до этого я помогала санитаркам…

– Тогда поторопись.

Кейт закуталась в свой поношенный плащ и опустила на лицо вуаль. Том одобрительно оглядел её.

– Когда выйдешь, сядешь в двуколку. Я тебя отвезу к пансиону. Двуколку оставишь там. Я потом пришлю за ней какого-нибудь мальчишку. Не беспокойся, я найду, что ему сказать о том, где её искать, – сказал он, заметив движение Кейт. – Из пансиона возьми самое необходимое. Пусть все думают, что ты уезжаешь не навсегда. Бумажку с адресом я положил в мешочек с деньгами. В Лондоне будь осторожна, не доверяй никому. Жуликов в этом городе больше, чем в любом другом месте. Но и затеряться там проще всего.

Сказав всё это, он подтолкнул Кейт к двери.

– Спасибо тебе, Том, – сказала, обернувшись к нему, Кейт в дверях. – Я не знаю, зачем ты это делаешь, но большое тебе спасибо. Я даже не знаю, чем смогу отплатить тебе за твою доброту…

– Лучшая плата – достойная жизнь, – хмуро сказал Том, отворачивая лицо. – Будет желание – напишешь мне. Читать-писать я, с грехом пополам, умею. Только подписывай письма именем сестры моей жены. На всякий случай.

Кейт кивнула, и они с Томом неслышно пошли к чёрному ходу. Том шёл впереди, прислушиваясь к малейшему шороху. Кейт молчала, стараясь не шуметь.

Том подошёл к двери, тихо отпер её и высунулся наружу. Оглядев пустынный двор, он направился к конюшне и начал запрягать лошадей, поглядывая по сторонам. Закончив, он махнул Кейт рукой. Быстро добравшись до двуколки, она без церемоний села на место, и они поехали.

Дождь прекратился. Над улицами висела пелена тумана, сквозь которую тускло светили фонари. Одинокая двуколка быстро ехала по пустынным улицам. Цокот копыт далеко разносился в тишине.

Подъехав к окраине города, Том хлестнул лошадь, и она резво побежала по знакомой Кейт дороге вдоль полосы волн, растревоженных вчерашней грозой и набегавших на высокий берег яростными и стремительными потоками. Солёные брызги разлетались в разные стороны и повисали в воздухе прозрачной пеленой. Свежий утренний воздух бодрил тело и дух.

Через несколько минут они остановились у каменных ворот. За ними возвышалось невзрачное приземистое строение. Том спрыгнул с козел и громко постучал в дверь.

– Надеюсь, там не спят, – сказал он Кейт.

– В это время воспитанницы и учителя поднимаются на молитву. Так что, уже с час там никто не спит.

– Директор тоже?

– Директор здесь не живёт.

– Значит, тебе придётся его дожидаться?

– Да, – Кейт побледнела. – Я соберу вещи и поеду к нему домой, – поспешно сказала она.

– Придётся мне поехать с тобой, – угрюмо сказал Том. – Мало ли что…

– Хорошо.

В это время дверь в воротах распахнулась, и на пороге показалась девушка лет шестнадцати в серой плохо сшитой одежде.

– О, мисс Кейт, – слегка улыбнулась она. – А мы ждали вас вчера.

Кейт быстро взглянула на Тома.

– Моя тётя заболела. Я должна была быть с ней.

– А, ну ясно, – девушка двусмысленно улыбнулась. – А сейчас как? Учить будете? Или просто так приехали?

– Я за вещами, – Кейт слегка покраснела. – Мне какое-то время понадобится побыть с тётей. – Ей на глаза навернулись слёзы. Но она усилием воли сдержала себя.

– А директор знает?

– Я прямо сейчас еду к нему.

Кейт вошла в ворота и направилась к своей комнате.

Очутившись в относительном одиночестве, поскольку комнату Кейт делила с ещё двумя девушками, и они в это время сновали по пансиону, занятые делами, Кейт уже не могла сдержаться: тихие слёзы ручьём потекли из её глаз. Несколько минут она не могла остановиться. Плеснув ледяной водой из таза в лицо, она немного пришла в себя. Достав из-под кровати свой саквояж, с которым она девять лет назад приехала сюда, Кейт сложила в него сорочку, несколько пар чулок и одно-единственное платье. Щётка, зеркало и ножницы, а так же маленький несессер с нитками и иголками полетел туда же. Глядя на начатую вышивку, Кейт подумала, что времени закончить у неё не будет. Но она всё равно аккуратно сложила её и запихнула на самое дно. Оглядев комнату, она заметила свой законченный гобелен. Возможно, он тоже ей сможет пригодиться. Она свернула его и положила сверху. Закрыв саквояж, она оглядела комнату. Здесь прошло девять лет – половина её жизни. Тряхнув головой, Кейт направилась к выходу.

Том уже опять сидел на козлах. Едва Кейт уселась, как он хлестнул лошадей, и они направились обратно к городу. Благодаря указаниям Кейт, они быстро нашли дом директора приюта, хотя Кейт там ни разу не была. Однако, ей был известен адрес, а Тому – улицы Плимута. Директор недавно проснулся, и поэтому не слишком вдавался в подробности отъезда Кейт. Слегка ошеломлённый начавшимся утром, он дал Кейт письмо с весьма похвальными рекомендациями и описанием её работы в приюте. Возможно, приди он в себя, его бы весьма удивило собственное хвалебное и восторженное письмо. Особенно, учитывая то, что родственница Кейт работала в доме терпимости. А так же то, почему Кейт уезжает, если место нахождения этой родственницы в том же Плимуте. Но Кейт не дала ему возможности осмыслить написанное: искренне поблагодарив его, она отдала ему свой гобелен, который прихватила из своей комнаты. Неожиданный подарок совершенно выбил директора из колеи, и он не спросил даже, куда собственно и на какой срок едет Кейт. Она же не стала ждать, а, ещё раз поблагодарив, быстро вышла. Том так же быстро покатил двуколку из города.