Сквозь миры (СИ) - Страница 11

- Немедленно отпусти меня! – резко приказал Трандуил, осознав происходящее.

Тор будто вынырнул из воды, вздрогнул и резко его отпустил. Трандуил же, ощутив свободу, заметался по залу, внезапно не зная, что теперь делать – с собственным телом, чего-то требующим. Зачем-то подобрал клинки, потом бросил их на место, накинул на плечи мантию, скинутую во время поединка. После - вылетел из зала, стараясь не замечать, каким горьким взглядом смотрел на него Тор.

Тот явился на следующий день.

- Я хотел извиниться за… произошедшее, - неловко сказал он. Трандуил натянуто кивнул. Было бы честнее признать, что и сам он желал этого… «произошедшего», однако неясное чувство не давало покоя – что-то сродни обиде, не позволявшей подпускать Тора близко. - И подарить тебе это.

Трандуил обернулся и удивленно раскрыл рот. На ладони Тора лежал большой сияющий камень, свет которого был сравним разве что со светом солнца. Или луны. А может, и того и другого. Трандуил неуверенно приблизился, не замечая, с какой надеждой смотрит на него Тор.

- Я подумал, он тебе понравится.

Трандуил поднял взгляд, встретившись с теплыми глазами Тора, желая согласиться и отказать одновременно.

- Спасибо, но я не могу его принять. – Он резко отвернулся, желая, чтобы Тор ушел. Но тот и не подумал сделать подобное.

- Прекрасно! – с горьким смешком проговорил он. – Я нашел его на дне пропасти, когда искал тебя. Когда увидел – подумал, что только ты достоин им владеть. Если тебе он не нужен, можешь его выкинуть. – Тор развернулся и быстро покинул покои, оставив Трандуила обуреваемого гаммой самых разнообразных чувств: от злости и какой-то обиды до удивления и раскаяния. Он подошел к оставленному на столе камню и протянул руку, чтобы коснуться. На долю мгновения он замер, почему-то подумав, что может обжечься, однако камень был холоден. И прекрасен – как ничто виденное им ранее. И в то же время не оставляло какое-то странное ощущение – узнавания и некоторого страха, будто и он был как-то связан с его прошлым. Трандуил прошел в комнату, освободил от украшений одну из шкатулок и запер в ней камень.

***

Они стали являться ему во снах – лица, места, события, в сердце которых был он. Настолько реалистичные, полные голосов, цветов, запахов и разнообразных тактильных ощущений, что порой Трандуил вскакивал с кровати, ощущая липкость крови на своих руках, тянущую пустоту в солнечном сплетении, а иногда и вполне реальную боль – порой острую, но прекрасную, напоминающую о хриплых грудных стонах, крепких объятиях и соприкосновении с горячей влажной кожей. А иногда – ужасающую, разрывающую тело и душу, после чего он просыпался, захлебываясь сухими рыданиями, моля Валар прекратить эту муку. И потом долго сидел, вглядываясь в темноту своих покоев, и пытался понять, как совершенно незнакомые, рожденные его подсознанием картины могли вызвать подобные чувства – такие реалистичные, сильные и болезненные, что, казалось, ни одно существо не способно их выдержать. Не в таком количестве. Не такой силы. Слишком много потрясений и эмоциональных всплесков – от ощущения невыразимого счастья до неописуемого горя – до такой степени, что он боялся засыпать вновь и, накинув халат, тенью бродил по своему дворцу, распугивая ночную стражу.

Однажды, во время очередных ночных скитаний, луч света выхватил из тьмы лицо, изображенное на одной из дворцовых фресок. Трандуил изумленно замер, почувствовав, как из-под ног его уходит земля, и не сразу осознал, как к его светильнику присоединился еще один.

- Adar? – Леголас положил ему руку на плечо. – Тебе не спится?

- Кто это? – прошептал Трандуил, даже не услышав вопрос.

- Король Орофер.

С тех пор он подолгу расхаживал по галереям дворца, рассматривая портреты и фрески, и с ужасом узнавая в них лица и события из собственных снов. Или часами просиживал над древними фолиантами. Но память и не думала к нему возвращаться, существуя как отдельная от него реальность, и продолжала изматывать его в ярких и реалистичных ночных дремах. Но хуже всего был сон с фигурой, которую никак не удавалось догнать. В большинстве случаев она просто исчезала во тьме, никак не отзываясь на его зов, что оставляло на душе чувство злости и обиды.

Неосознанно Трандуил переносил их на Тора. Золотой Айну стал раздражать его буквально всем – вечно хорошим настроением, своей доброжелательностью, нечувствительностью к иронии. Трандуил не понимал, как можно быть настолько толстокожим, и не осознавал, что на самом деле Тор чувствовал – только совсем другое. Именно это заставляло его терпеть все подковырки и снова и снова возвращаться, хотя бывали моменты, когда он стремглав вылетал из дворца, желая послать всё лесом. А вернувшись, слышал что-то типа:

- У золотого Айну, видно, есть более интересные способы времяпровождения, нежели сидеть в моем дворце.

На что, собрав всю волю в кулак, ровно отвечал:

- Если ты хочешь, чтобы я чаще бывал здесь, просто скажи.

Трандуил досадливо отворачивался, прикусив губу. Тор - тоже, с горечью осознавая разверзшуюся меж ними пропасть. Эльфы давно стали ему чуть ли не семьей, но ледяной холод королевских глаз не давал покоя, замораживая сердце. Тор с досадой думал о том, что Трандуил настойчиво обращался к нему не по имени, а холодно и несколько иронично: «Айну», - как будто давая понять, что между ними слишком большая разница. Как будто она когда-то мешала…

***

Тихий, леденящий ужас царил вокруг. Выжженное наголо поле кишело телами – обгоревшими, источавшими невыносимый запах горелой плоти, – еле живыми и мертвыми. Те, кто еще был в силах двигаться, ползли или бежали прочь. Прикрывая нос полой плаща, он метался от тела к телу и, преодолевая брезгливость, переворачивал их на спины, отводя с лица слипшиеся, обгоревшие волосы. Он не успел – поднял голову и, в ужасе отшатнулся, упав наземь. А пламя, обожгло его плоть.

Он закричал, выворачиваемый от боли от пошедшей волдырями кожи.

- Adar!

- Трандуил!

Трандуил сидел на развороченной кровати – взмокший и растрепанный, непонимающе глядя на замершего у кровати сына. А у входа - Тора. Леголас попытался к нему притронуться, однако Трандуил, осознав, что увиденное - всего лишь очередной ночной кошмар, и он находится в своих собственных покоях, резко вскинул руку.

- Оставьте меня! – дрожащим голосом приказал он.

- Но, отец…

- Я сказал, уйдите!

Трандуил отвернулся, обняв себя руками. Его бил озноб, и горела щека. Понимая, что боится поднести руку к лицу, он зажмурил глаза, сжав зубы. И, будучи уверен, что его приказ исполнен, не слышал, как на кровать сзади осторожно опустились и, обхватив его ладонями, притянули к себе, прижав к груди.

- Я же сказал…

- Я слышал.

Тор развернул его к себе, почти насильно устроив на груди. Трандуил попытался вырваться, однако впервые с ясностью осознал, что даже всех его сил не хватит, чтобы справиться с Айну.

- Отпусти, - сдавленно зашипел он, упираясь руками.

- И не подумаю. – Тор прижал его к себе сильнее и, запустив пальцы в волосы, поцеловал в висок. Трандуилу захотелось зарыдать от бессилия и слабости, которая до сих пор владела им от пережитых во сне боли и испуга.

- Я все равно ничего не скажу.

- И не надо. – Тор снова погладил его по волосам. – Просто знай, что ты не один.

Трандуил тяжело и судорожно задышал, уткнувшись носом ему в шею. Сосуд его чувств будто бы переполнился, и он наконец зарыдал, окончательно утратив самоконтроль и растеряв силы и, как это ни странно, не чувствуя ни тени стыда за свою слабость. А Тор укачивал его на руках, чувствуя одновременно и счастье и боль – оттого, что может, наконец, обнимать самое дорогое создание на свете, но ему сейчас плохо.

Трандуил потихоньку успокоился, и Тор ослабил объятия, чувствуя, что его эльфу стало легче, и внутренне напрягшись от ожидания, что он потребует оставить его в одиночестве. Эльф, однако, не отстранился, и они оба опустились на кровать. Устроившись у Тора на плече, Трандуил наконец уснул, впервые за все время чувствуя облегчение и спокойствие. А Тор – надежду, что у них еще все наладится.