Сквозь круг стальных небес (СИ) - Страница 68
Кугель покатился быстрее, стремясь выбраться из липкого кошмара. Действительно, видение стало бледнеть и рассеиваться, будто ядовитый смог под дыханием свежего ветра. Однако облегчения это не принесло: то слева, то справа вставали новые призраки. Сюжеты, времена и декорации были совершенно разными, но суть оставалась одна и та же: какое-нибудь мирное поселение неожиданно захлестывало цунами тьмы. И с каждым разом события делались все фантасмагоричнее. У робота-шара от всего этого мозги поворачивались набекрень, и он отводил глаза, но мрачные образы, будто ядовитый газ, упорно лезли в них. Выносить их делалось все тяжелее…
«Проклятье, что происходит? — скрипя зубами и зажимая уши в тщетной надежде уберечь хотя бы слух от адской какофонии воплей, треска, взрывов и хлюпанья, думал Кугель. — Что это за нечисть, откуда и зачем она лезет? Еще одно испытание?»
— Я бы тоже хотела это знать, — раздался вдруг женский голос, мелодичный и убаюкивающий, как журчание ручейка. — Однако и мне это не под силу. Я лишь уверена, что все это не сулит нам ничего хорошего! Потому и ждала героя.
Кугель встрепенулся и резко замер на месте. Его взгляд, точно испуганный кролик, заметался по граням кристаллов, глади дороги, нырнул в провалы космоса. Теперь галлюцинации решили с ним заговорить?! Черт, это плохо — явный признак того, что разум отказывал. Робот-шар упорно сканировал каждый миллиметр окружающего пространства, будучи готовым к появлению чего угодно — от динозавра до сюрреалистического чудища со щупальцами.
Так, похоже, его путь был окончен. Дорога, по которой он катился, вместе с множеством других упиралась в одну точку: казалось, что Кугель стоял на луче огромной снежинки. Что же находилось в ее центре? Вроде бы, там возвышалась сложная фигура с множеством граней, но разглядеть ее было непросто. Ведь прямо перед глазами, в центре рассеченной нитями дорог на десятки секторов бездны вселенной, пылал ослепительный шар. Едва взглянув на него, Кугель чуть не ослеп, ведь даже включенные на максимум светофильтры не спасали. Камеры точно резало ножом, все расплывалось в пелене смазки, и можно было разглядеть лишь, что там, впереди, в самом средоточии мира что-то находилось. Некое существо, которое одним своим присутствием подавляло, вынуждая гостя чувствовать себя жалкой букашкой.
Робот-шар выпустил иглы, сделавшись похожим на морского ежа, и напряженно бросил неведомой твари:
— Кто здесь? Покажись, иначе худо будет! Я — мастер сферического карате, победитель зайца, волка и медведя!
Ответом ему был лишь короткий смешок. Скрипнув зубами, Кугель выкрутил увеличение камер. Кто же эта тварь, которая мнила себя невесть кем, воспринимая его лишь песчинкой?! Наверно, человеческая сетчатка не выдержала бы такой нагрузки, но Шац и Хильфе одарили Кугеля куда более совершенным оптическим прибором. А потому его глаза со временем адаптировались, и сперва неясно, в общих чертах, но затем с все большими подробностями он рассмотрел хозяйку этого места.
Все дороги, которые спиралями поднимались от озера далеко внизу к куполу, обрывались здесь: они словно указывали на объект, паривший в просвете между ними. Больше всего это походило на сложный многогранник с множеством острых выступов, что-то вроде многолучевой звезды или снежинки. Омываемый ливнем солнечного света, этот объект сам переливался миллионом цветов, многократно отражаясь в топорщившемся со всех сторон лесу кристаллов. Наверно, вместе они составляли обрамление этой штуковины в центре, а весь зал был чем-то вроде раковины моллюска — изящной шкатулки для драгоценной жемчужины.
Но была ли она мертвым, пусть и драгоценным, камнем? Стоило ли ради нее одной сооружать настолько грандиозную конструкцию? Нет, здесь крылось нечто более серьезное. Когда струи водопада причудливо смешиваются, искрясь в яркий полдень тысячей брызг, трудно разглядеть, что скрывается за ними. Вот и здесь угадывалось что-то большое, темное, сложное, пусть и многократно изломанное бессчетными гранями. Однако постепенно картина прояснялась. Более того, это нечто, чувствуя пристальное внимание к себе, будто всплывало из глубины камня, постепенно давая себя разглядеть.
«Лисья морда? — изумился Кугель, пугливо откатываясь на пару метров. — Та же самая! Я не раз ее видел!»
Действительно, если включить фантазию, то фигура перед ним сошла бы за мордочку рыжей хищницы, вплавленную в полупрозрачный кристалл. Равнобедренный треугольник, повернутый кверху основанием, с двумя пучками прямых линий возле острого угла. Его основание украшала пара маленьких треугольничков — эдакие ушки. В верхней трети фигуры располагались два светящихся овала: они притягивали взор, засасывали в свою золотую бездну. Богиня-лисица чем-то напоминала паука, который притаился в центре ловчей сети, ведь во все стороны от ее морды расходились едва приметные линии зеленого цвета. Да, теперь, когда камеры подстроились к яркому свету, стало четко видно, что эти дорожки многократно ветвясь, опутали все окружающее пространство мерцающей сетью. Все это заметно напоминало линии проводников на печатной плате.
Этот образ, впервые явившись Кугелю еще в родной деревне, сопровождал его, как всевидящее божество, все путешествие, возникая в самых неожиданных местах. Но то были мимолетные, на самом краю восприятия, миражи, а теперь они отлились в плотный, почти осязаемый объект.
Острие треугольника отползло вниз, разделяясь так, словно из него выдвинули полку, усеянную кинжалами зубов. Это походило на хищную улыбку.
— Приветствую тебя, отважный путешественник, — торжественно пропело это существо. — Рада видеть тебя здесь, на вершине мира! А я — ее Центральная программа. Вернее, то, что ты видишь — ее материальное воплощение, ядро всей Омнисферы. Некоторые, — она презрительно фыркнула, — зовут меня Императрицей Хайланд и поклоняются, как божеству. Дураки…
Кажется, она любовалась сама собой, явно желая поразить гостя. И ей это удалось: нижняя челюсть робота-шара отпала с легким стуком, и все, что он мог теперь — лишь глупо хлопать веками. Значит, он все-таки добрался, совершил невероятное. Однако, начиная этот путь, он не мог вообразить и бледной тени того, что увидит…
— Э-э-э… ну-у-у… А я, это… Кугель, — мысли кружились роем перепуганных мух, не желая выстраиваться в хоть какую-нибудь логическую цепь. — Из деревни со дна мира поднимаюсь, — он нервно хихикнул, корябая полированный затылок. — Приглашение такое получил, типа испытания пройти, что ли…
— Не нужно об этом рассказывать, — оборвала его лиса. — Я отлично все сама видела и знаю, — ее улыбка стала еще шире. — Или ты думал, что от Центральной программы можно что-то утаить? Мои глаза и уши повсюду, в любом камешке, в каждом проводке. Ибо Омнисфера — это мое тело, а Сверхсеть — мой мозг! Я сама позвала тебя в дорогу, и ты с честью выдержал все испытания. А потому я готова ответить на любые твои вопросы!
Робот-шар нерешительно переминался с ноги на ногу, разрываемый противоречивыми чувствами: тут были и гордость, и смущение перед владычицей мира. Если она являлась таковой, конечно! Впрочем, ее чертоги смотрелись невероятно эффектно, да и он точно видел эту рожу не один раз. Впервые — на компьютере у Хильфе. Выходит, пару трюков эта тварь умела.
«Попробовать ее испытать, что ли…» — мелькнуло в мозгу, и тут же его хозяин смутился.
Наверно, это было бы столь же нелепо, как если первоклассник, хитро прищурясь, спросил профессора: а сколько будет дважды два?
— Эм-м-м, я встречал разных тварей. Зайца, волка, медведя… Это ты их насылала? Косой вроде говорил, будто без воли Императрицы и муха не пролетит.
— Не совсем, — с готовностью отозвалась Хайланд. — Омнисфера делится на три пояса, три кольца. Нижнее — по сути, свалка, куда сваливают отходы с верхних этажей. Кстати, отходы бывают и мертвыми, и живыми, — она лукаво подмигнула Кугелю. — Их там перерабатывают, и Рейнигер — воплощение контрольной программы, которая командует мусорщиками. Между прочим, из твоей деревни кое-кто служит у него в подчинении.