Сквозь круг стальных небес (СИ) - Страница 1

— Мир наш погряз во грехе, и потому конец его неизбежен. Вы в своем возрасте должны понимать это, — самозабвенно проговорил юноша, глаза которого пылали религиозным рвением. — Только поглядите вокруг! Мы живем на помойке, и нас не ждет ничего хорошего. Вся эта дрянь есть выражение наших грехов!

Старик Шац недовольно поморщился, как если бы у него вдруг остро заболел зуб.

— Ну, это и дураку ясно, что дерьма кругом хватает. Но не по своей воле тут живем, наверх нам пути нету! Только сунься чуть выше, как мигом пришибут. Да и найдешь ли там чего хорошее? Может, в тех краях гадость не лучше?

— Нет, не пришибут, — отмахнулся юноша, поджав красиво очерченные, прямо как у девушки, губы. — Вернее, если вы отправитесь наверх с дурными мыслями, добра не ждите. Но если сердце ваше будет чистым… благостная богиня и Императрица нашего мира почувствует это. Тогда ее ангелы, каковых иные зовут жнецами, примут вас и введут в совершенную жизнь.

— Я лучше как-нибудь здесь, — проворчал Шац. — Приспособился более или менее, извиняйте уж.

— Как угодно, — юноша развел руками. — Но у нас в деревне тоже не отсидеться. Мы приближаемся к великому дню, когда всякий заплатит за грехи. Потому-то жнецы и спускаются к нам. Они забирают праведников, изживших скверну в своих душах.

До этого момента старик слушал, но тут у него в груди струей мощного гейзера заклокотало возмущение. Вот ведь бестолковая нынче молодежь пошла! Навыдумывают какой-то чуши и еще других учат. Ишь придумали, молиться Императрице и считать, что жнецы несут благо! Тьфу, только время потратил на этого болвана. Надо было рыться в помойке и не отвлекаться, уже бы все собрал да домой пошел.

Увы, проклятая спина с утра ныла так, что того гляди, пополам переломится, вот и не работалось толком. Видно, искусственные позвонки порядком заржавели от сырости и нуждались в чистке. А, еще последнее время из шахт в стенах, где проходили мощные энерговоды, круглые сутки доносился низкий гул. Похоже, эти наверху задумали чего-то масштабное. Однако жителей помойки это вряд ли касалось, но вот электромагнитные помехи дурно сказывались на здоровье. Надо будет, вернувшись домой, попросить жену отладку опорно-двигательного аппарата провести.

А пока Шац разминал поясницу да считал ворон, заметил юношу, который стоял на лежавшем поверх груды хлама огромном куске бетона. Парень неотрывно смотрел вверх, воздев руки. Неужели молился? Старик уже не раз слыхал про этих фанатиков и решил поболтать с одним из них. Интересно ведь, чего они там нафантазировали, а развлечений в поселке кот наплакал. Да только, как оказалось, время потерял.

— Ага, спасут тебя жнецы эти. Отрастят они вместо лапы вот такую штуковину, — старик провел левой рукой в воздухе, будто поглаживая лезвие клинка, который торчал из его правой ладони на добрый метр. — Да проткнут ей тебя так, как ты своей подружке никогда не засаживал. Потом твою дырявую тушку наверх уволокут. Заработаешь лучшую жизнь, поджариваясь на вертеле, пройдешь через их брюхо и переродишься кучкой дерьма. Вот и сказочке вашей про боженьку-императрицу конец! — он скрипуче рассмеялся, но быстро осекся: поясницу будто электрический разряд пронзил.

Юноша не обратил внимания на яд в словах Шаца, а, молитвенно сложив ладони у груди, поднял глаза к тусклому пятну света высоко над головой.

— Вот и причина, почему вы обречены гнить тут, на помойке. Грязь в вашем сердце тянет вас на дно! Ангелам не нужна пища и они никогда не испражняются. Те, кто своей верой добился права встретиться с ними, не умрет. Он вознесется прямо в чертог Императрицы, чтобы служить делу общего спасения.

На губах юноши заиграла благостная улыбка. Чего это он там высмотрел такого, может, из клубов тумана соткалась обнаженная красотка? Шац, скептически морщась, тоже поглядел вверх и напрягся. Что-то шевелилось на высоте метров сто, но как ни выкручивай увеличение, все равно в сизом полумраке толком ничего не разберешь. Еще и эти трещины, выбоины, пятна ржавчины, плесени и грязи, сплошь покрывавшие стену, мешали. Потому казалось, что откуда-то сверху ползла стая муравьев. Правда, учитывая расстояние, габаритами эти козявки были не мельче людей. Да они же…

— Черт, мы попали! — выкрикнул Шац, бросаясь к краю бетонной плиты, на которой происходил разговор.

Но юноша сделал только пару шагов, причем не за стариком, а по направлению к «муравьям». Он воздел руки и громко возгласил:

— Достойный Шац, не бойтесь! Это знамение, которое нам явила Императрица. Она услышала нашу беседу и послала жнецов, чтобы доказать истинность моих слов. Так встретим же спасителей!

— Ты что, совсем дебил? — поразился старик. — Спасайся быстрее!

Однако юноша его не слушал, во все глаза наблюдая за ползущими по стене тварями. Тогда Шац выругался и, доковыляв до края плиты, начал с кряхтением спускаться. Его сердце скакало, как раненый олень: быстро, но спотыкаясь почти на каждом шагу. После любого из них животное могло рухнуть навсегда.

— Хах-хах-хах, — тяжело отдуваясь, Шац добрался до подножия холма и юркнул в глубокую расселину, на дне которой анакондами сплелись кабеля.

Не смотря на одышку, дряхлое тело двигалось на удивление расторопно: и откуда только силы взялись? Видно, страх пробудил скрытые резервы организма, который, хотя и уже давно глядел в могилу, но все еще высоко ценил жизнь. А вот юноша так и остался стоять на широкой плите с воздетыми руками. Видно, правду писали в умных книжках, что от религии мозги выворачиваются набекрень. Фанатики начинают считать черное белым и совершают откровенные глупости. Даже встреча со смертью для них становится не менее желанной, чем поцелуи возлюбленной.

А старуха с косой шла в ногу со временем, отбросив рубище и прочую нелепую атрибутику. И что же двигалось сейчас по высоченному уступу, окутанному завесой из утренних испарений? Теперь можно было попробовать разглядеть гостей. Шац подкрутил сложную систему линз — эдакий объектив старого фотоаппарата, торчавший над переносицей. Вообще-то, эта конструкция должна была настраиваться автоматически, но куда там: учитывая, из каких отбросов она собрана, хорошо, что еще работала!

Ага, орда насекомоподобных существ как раз вывернулась из-за гигантского трубопровода и шустро побежала вниз, перескакивая через похожие на овраги щели между плитами стены. Вот они добрались до груды мусора, перепрыгнули на иссеченную трещинами колонну: до деревни им оставалось не так и далеко, только спуститься на землю и обогнуть по топкому берегу мутное озерцо. Происходящее все еще казалось несерьезным, но стоило помнить, что рядом с этой стеной любой человек выглядел микробом, а подле груды хлама — мышью.

«Черт, как и следовало ожидать, жнецы, — мрачно подумал старик. — Все, конец нашей деревне!»

Он пристроился в дальнем углу расселины и попытался замаскироваться. Металлическими протезами, больше похожими на лапы птичьего скелета, чем на руки живого человека, он принялся строить из разного хлама нечто вроде укрытия.

Страх первых минут сменился мрачным унынием заключенного, давно осужденного на казнь. Ну да, преступник живет, действует, пытается находить какие-то развлечения. Но точно знает, что спасения нет, рано или поздно за ним явится палач, чтобы обратить его в холодный кусок мяса. И вот этот момент настал: первая из тварей, громко цокоча членистыми ногами-кинжалами, спустилась на вывалившийся из стены обломок размером со стадион, наподобие карниза нависавший над свалкой. Тот самый, на котором находился недавний собеседник Шаца — юноша.

На первый взгляд существо можно было принять за человека: те же пропорции, изгибы и габариты. Даже шесть жучиных лап, едва тварь закончила спуск, убрались внутрь туловища, а на их месте выросли вполне нормальные руки и ноги. Однако… кожу заменяли гладкие пластины из металла, пластиковое лицо походило на маску из театра Но, шею и суставы украшали головки болтов и кое-где между сочленениями торчали шланги гидросистемы. Глаза и вовсе пугали: такие два круглых провала, мерцавших адским пламенем. Жнец, издавая на каждом шаге легкое вжиканье, неспешно заковылял к юноше, который по-прежнему не двигался, будто один вид пришельца загипнотизировал его. Человека и монстра разделяло всего метра три, и вдруг, широко улыбнувшись, юноша восторженно произнес: