Скрываясь от гуронов - Страница 5

Доктор был так потрясён, что всю обратную дорогу он шёл и недоумённо взмахивал правой рукой, разговаривая сам с собою, а дома он поспешил известить мистера Трелони и капитана запиской о вновь открывшихся обстоятельствах, приглашая их к себе.

Ближе к обеду того же дня старичок Папаша, приплывший на ялике к борту «Архистар», крикнул капитана. Капитан вышел из каюты, перегнулся через борт, увидел Папашу и воскликнул добродушно, хотя на душе у него скребли кошки:

– О, ты жив ещё, старый греховодник, не умер?

Папаша мелко затрясся от смеха, широко раскрывая рот и показывая капитану свой единственный зуб, по-прежнему торчащий во рту, и прошамкал:

– Да когда умирать-то, Дэниэл?.. Зимою – холодно, а летом – обидно, разрази меня в корму…

Капитан засмеялся и, продолжая балагурить, воскликнул:

– Тогда женить тебя надо! Во имя Пресвятой девы!

Папаша опять довольно захихикал и передал капитану письмо. Капитан бросил ему в ялик монетку и быстро ушёл. В каюте он трепетными руками распечатал конверт. На листе почтовой бумаги почерком Сильвии было написано: «Ты красивый… Я тебя люблю!»

И морщины на лбу капитана разгладились.

Вечером Сильвия спросила мужа:

– С чего ты взял, что сын банкира Саввинлоу стыдится своего отца?

– Я это знаю, – ответил капитан.

Капитан знал это совершенно определённо: незадолго до ссоры с Сильвией к нему на борт «Архистар» неожиданно поднялся Роберт Саввинлоу, сын банкира Александра Саввинлоу. С первых же своих слов юноша поразил капитана.

– Я пришёл к вам, капитан Линч, потому, что вас ненавидит мой отец, – сказал Роберт Саввинлоу вместо вступления.

Капитан поднял белёсые брови в немом вопросе и с деланным вниманием уставился на Роберта, склонив голову на бок. Молодой человек замолчал, и капитан с интересом принялся разглядывать его: юноша был красив нарождающейся мужественностью, казалось, что вот-вот – и мужчина явственно проступит в нём.

– Я хочу стать моряком, – продолжал Роберт, справившийся со своим волнением. – Возьмите меня на свой корабль.

Тут губы юноши задрожали, с него моментально слетел весь его строгий, взрослый вид, и дальше он уже совсем походил на ужасно расстроенного мальчишку.

– Прошу вас, – прошептал он и добавил как-то совсем уж по-детски: – Ну, пожалуйста.

– С чего вы взяли, что ваш отец меня ненавидит?.. Это – во-первых, – выговорил капитан и откинулся на спинку стула. – А во-вторых… Он вас, кажется, готовит в банкиры?

– Я не хочу быть банкиром!.. Это стыд – а не профессия! – вскричал Роберт и насупился, готовый разрыдаться, губы его опять дрогнули.

– Хорошо-хорошо, – поспешно сказал капитан и предостерегающе поднял руку. – А с чего вы взяли, что ваш отец меня ненавидит?

– Я знаю… У него даже лицо меняется, когда он слышит ваше имя, – сказал Роберт и вдруг выпалил. – И вообще, он за вами следит!

– Следит? – удивился капитан. – За мной?

– Я видел и не раз. Отец думает, что я ещё мальчишка и не скрывается от меня… А к нему ходят всякие люди и рассказывают ему про вас, а потом отец бегает по кабинету и скрипит зубами… И письма к нему про вас приходят.

– Письма? Какие письма? – спросил капитан настороженно.

– Если я вам их принесу – вы возьмёте меня на корабль? – с надеждой воскликнул юноша.

Капитан встал.

– Видите ли, Роберт… Если я возьму вас на корабль, то совсем не из-за писем, – жёстко ответил он. – И не надо мне ничего приносить.

– Так вы возьмёте? – спросил юноша, и голос его опять задрожал.

– Не знаю… Юнга на судне, конечно, нужен, а на следующий рейс у меня его ещё нет, – сказал капитан и вдруг улыбнулся. – Вам ведь уже больше шестнадцати лет?

– Мне – семнадцать! – с пылом воскликнул юноша. – И моя мама поддерживает моё решение.

– Что же… Я подумаю. А из маленьких желудей вырастают могучие дубы, – сказал капитан и протянул Роберту Саввинлоу руку.

Но всего этого капитан Сильвии почему-то не рассказал, а только нежно поцеловал ей запястье и ушёл к доктору Леггу.

А теперь вы спросите меня, дорогой читатель, изменял ли капитан Линч своей жене?

Ну, понимаете… Как вам сказать… Капитан, конечно, любил свою жену! И она у него была, безусловно, очень красивая женщина! Но… Боже мой! Но не могло же его пылкое сердце перестать биться! Это, может быть, когда-нибудь, конечно, и случится … Но не сейчас. Нет-нет, сейчас капитан был ещё жив!

И вообще, зачем вы про это спрашиваете? Ведь вы же умный человек!

****

Вечером этого шумного и такого насыщенного разными происшествиями дня доктор Легг, капитан, мистер Трелони и Платон собрались вчетвером в кабинете у доктора, попивая португальское вино. После рассказа доктора Легга о погибшем матросе и его странном имени, джентльмены какое-то время потрясённо молчали, потом капитан решительно сказал, вставая:

– Я завтра же попрошу разузнать об этом матросе одного ловкого человека – некого мистера Эрроу… Вы его, наверное, помните, господа. Он мне иногда оказывает кое-какие услуги.

Мистер Трелони утвердительно покивал, а потом почему-то вдруг спросил у всех:

– Джентльмены, а вы помните нашего гвинейского телёнка?.. Ну, которого капитану подарили?

– Ещё бы, Джордж, не помнить, – ответил доктор Легг. – Ведь он был к вам так нежно привязан.

– Кто нежно привязан? Капитан или телёнок? – спросил Платон со своего места в дальнем кресле.

Доктор первый прыснул от смеха, а когда общее оживление утихло, он ответил:

– Телёнок, конечно… У него сейчас, наверное, огромные рога… Лирообразные.

Тут доктор посмотрел на Платона и сказал ему строго:

– Я говорю о телёнке, принц… Рога – у телёнка.

Платон, как обычно, улыбался во весь толстогубый рот, а капитан сказал спокойно, не обращая внимания на разъяснения доктора про рога:

– Да, у него огромные рога могли вырасти.

Потом он потёр пальцами порезанный бритвой подбородок и добавил отрывисто, перекатившись с носок на пятки:

– Если его не съели, конечно.

– Нет, фульбе совсем не едят говядину, – авторитетно заверил всех мистер Трелони. – Они её копят на чёрный день.

– Ну, тогда его продали кому-то или променяли, и те его съели, – сказал капитан, он сел и пригубил вино из своего бокала.

– Нет, Кузнец не продаст, – уверенно отчеканил доктор.

– Если его самого не съели, – сказал капитан, снова сделав глоток из своего бокала.

Все замолчали, вспоминая события почти пятилетней давности. Потом капитан спросил у мистера Трелони:

– Вы давно не получали известий от дона Родригу?

– Он недавно писал ко мне, – ответил сквайр. – Он полюбил ходить с капитаном Перэ на скалы и наблюдать чаек.

Никто ничего на это не сказал, и сквайр произнёс в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечей:

– Вы ещё не знаете, Дэниэл… Но у меня опять началась лихорадка.

Капитан встревоженно посмотрел на сквайра, пытливо вглядевшись в его бледное, почти восковое лицо.

– И какая-то странная лихорадка, я не знаю, как это понимать, – огорчённо пояснил доктор и тоже замолчал.

– Столько лет было всё тихо, а этой весной начались приступы, – опять заговорил сквайр. – Причём странная такая регулярность – как увижу воду.

– Какую воду? – ошеломлённо спросил капитан.

– Любую… Пруд, реку, озеро… Как увижу пруд, например, – пояснил мистер Трелони.

– А море? – спросил капитан. – После моря лихорадка начинается?

– После моря – нет, – ответил сквайр задумчиво.

– А после океана? – быстро спросил капитан и хитро прищурился.

– А после океана – не знаю, надо попробовать, – ответил сквайр и тоже хитро заулыбался.

– Что это вы собрались попробовать, джентльмены? – спросил доктор Легг подозрительно.

– Океан, дорогой доктор… Атлантический океан, – ответил ему капитан.

      Но ответил он так щемяще, что у доктора Легга перехватило дыхание.

– На проверку очередной координаты? – низким, взволнованным голосом спросил доктор.