Скрытая бухта - Страница 9

Адвокат медлил, давая Оливеру прийти в себя. На парня в последние дни немало обрушилось.

– Оливер, я понимаю, что слишком много для одного раза. Если бы на вилле “Марина” не нашли это… тело, то не было бы нужды в документах и ты бы никогда ничего не узнал. Твоя мать не хотела, чтобы вы знали. Я даже не в курсе, говорила ли она что-то твоему отцу, когда вернулась в Лондон. Она не хотела забивать этим еще чью-то голову.

– Отец точно знает. Он всегда ездил с ней.

– Не всегда, Оливер. Твоя мать часто приезжала одна, проводила тут пару дней, а потом уезжала… наверняка ты и сам помнишь. Когда бабушка была при смерти, она нашла сиделку на полный день, ухаживать за ней на вилле “Марина”. В любом случае, Оливер, не так уж важно, знает об этом твой отец или нет. Видишь ли, узнав о прошлом, твоя мать продолжила жить как жила. Она была сильной женщиной. И, думаю, счастливой.

Оливер помолчал, потом спросил:

– Ладно. А как с этим связаны францисканки? Сан-Роман, если ты сейчас мне сообщишь, что моя мать – незаконнорожденная дочь какой-нибудь монахини, боюсь, я устрою тут погром.

Адвокат рассмеялся.

– Эта мебель такая же развалюха, как я сам, но, надеюсь, ты не собираешься колотить мой дубовый письменный стол, потому что тогда перелом тебе обеспечен. Оливер, успокойся. Насколько понимаю, никаких страшных тайн в удочерении твоей мамы нет. Ее забрали из монастыря, когда ей было два года.

– Два года? Черт, поверить не могу. А о ее родителях ничего не известно?

– Думаю, нет. А если твоей матери и удалось что-то выяснить, мне она о том не сообщила. Пойми, когда она родилась, в Испании царила нищета, продукты выдавали по карточкам. Детей тогда частенько подкидывали в монастыри. В Сантандере был детский дом, но люди больше доверяли монахиням. Тяжелые были времена.

Оливер ошеломленно слушал объяснения Сан-Романа, пытаясь уложить все в голове. Он вздохнул.

– Так, а когда мама все это узнала… ну, что ее удочерили, а дом фактически подарили ее родителям… что она тогда сделала?

– Отправилась к францисканкам. Но с ними просто так не поговоришь, это закрытый орден. Полагаю, встретили ее там тепло, потому что она завещала им сто тысяч фунтов. Как-никак это они ее растили первые два года.

– Ладно. А что дом, чей он? Какое отношение к нему имеют бабушка с дедушкой?

– Вилла “Марина” когда-то принадлежала одному влиятельному семейству из Торрелавеги по фамилии Онгайо, и в то время у них было столько денег, что хоть подтирайся ими. В Испанию Онгайо прибыли из Латинской Америки, сделав состояние вроде бы в Уругвае. Думаю, строительство дома началось году в сорок седьмом, а твои бабушка с дедушкой поступили к ним на службу в пятидесятые. Судя по тому, что твоей маме удалось разузнать у бабушки, какое-то время спустя они решили взять ребенка у монахинь. Вот все, что мне известно.

Оливер помотал головой:

– Что значит – поступили на службу? Они же не слуги! Дедушка работал на “Сольвей”, занимался подъемными кранами.

Химический комбинат “Сольвей” уже много десятков лет работал в Торрелавеге.

Тут уже вздохнул Сан-Роман:

– Это было позже, Оливер. А до этого они служили на вилле. Типичная семейная пара, которой доверили присматривать за домом. Владельцы собирались приезжать только на лето, иногда на выходные весной. Бабушка была за домохозяйку и кухарку, дедушка работал шофером и садовником, он был мастер на все руки. Обычная история.

Оливер, совершенно подавленный, сгорбился на стуле. Какое-то время он молчал.

– Допустим. Но если мама ходила к францисканкам, то, зная ее характер, я уверен, что она пошла и к Онгайо. Если, разумеется, люди, подарившие дом нашей семье, были живы. Могу себе представить, как такой подарочек взбесил их наследников.

– Да уж, полагаю, наследники были не в восторге. Я помню, что к Онгайо твоя мать действительно ходила, но, как уже сказал, о результатах встречи не имею понятия. Это было ее личное дело. Прошло столько времени. Думаю, из свидетелей той эпохи в живых осталась только сеньора Онгайо. Она была и остается очень известной в Комильясе личностью. Успешная предпринимательница, всегда принимает участие в благотворительных вечерах, все в таком духе. Ей, должно быть, уже сильно за восемьдесят.

– Она живет в Комильясе?

– Да, вроде бы там. Если, конечно, еще жива. Ты не удивляйся, у нее тут тьма собственности повсюду, но проживает она именно в Комильясе. По крайней мере, твоя мама ездила к ней туда.

Оливер встал, не переставая качать головой.

– Поверить не могу, что мама ничего нам не рассказала.

– Сынок, у всех женщин есть секреты.

– Ну да. А у меня теперь голова взрывается от вопросов, которые некому задать. Я должен выяснить, почему вилла “Марина” досталась нашей семье и откуда взялся этот скелет, найденный строителями.

Адвокат тоже поднялся.

– Оливер, я рассказал тебе все, что мне известно о вилле “Марина”. Если тебе нужны еще какие-то ответы, придется искать их самому. Я, разумеется, готов помочь, если понадобится помощь.

Оливер кивнул:

– Спасибо. Постараюсь привести мысли в порядок, чтобы найти хоть какую-то логику во всем этом. Позвоню отцу. И в полицию, потому что мне нужно предоставить им документы. – Он помолчал, потом продолжил: – Возможно, они обратятся к тебе по каким-нибудь юридическим вопросам. Например, насчет узу… как там ее?

– Узукапия, – улыбнулся Сан-Роман. – Конечно, я буду сотрудничать со следствием. Оливер, иди-ка отдохни, а то ты совсем бледный.

– Еще бы. Из меня за эти полчаса будто всю кровь выкачали.

– Спокойнее. Вот увидишь, скоро все разрешится. Звони, если тебе что-нибудь будет нужно, чтобы здесь обустроиться. Ты уже точно решил остаться или еще думаешь вернуться в Лондон? – Адвокат обошел стол.

– Я собирался заскочить на пару дней, чтобы посмотреть, как продвигаются работы, но теперь придется повременить с вылетом. В любом случае я твердо намеревался поселиться на вилле “Марина” в конце лета и остаться зимовать.

– Ясно. Но не стоит отмечать Рождество в одиночестве, парень.

Оливер улыбнулся:

– Говорят, лучше быть одному, чем в плохой компании. Однако, может быть, на несколько дней ко мне заедут друзья. Пока не знаю. Я теперь не строю долгосрочных планов. Особенно семейных.

– Да, – согласился Сан-Роман, – иногда так намного лучше. Кстати, мне очень жаль, что с Анной так получилось. Мне рассказал твой отец.

Взгляд Оливера сделался непроницаемым, но голос не изменился:

– Спасибо.

– Наверное, тебе сильно досталось. Но ты еще очень молод. Сразу предупреждаю: у нас тут женщины с характером. Но встречаются среди них убийственно красивые. – Адвокат выразительно изогнул бровь, что не произвело на Оливера особого впечатления.

– Понял. Спасибо за все, Сан-Роман. – Он пожал адвокату руку. – Я позвоню, если будут новости.

– Непременно. Буду ждать. Вот, возьми документы. – Адвокат ловко подхватил стопку листов и отправил их в коричневую папку.

После этой встречи Оливер решил поехать прямиком на виллу “Марина”. Выпить крепкого кофе, спокойно просмотреть все документы и найти какие-то объяснения всему этому безумию. Затем он позвонит в полицию и поищет в интернете информацию про семейство Онгайо. И про францисканок, раз уж такое дело. Его мать два года растили монахини! Надо позвонить отцу – вдруг он что-то знает.

Но планы резко поменялись.

Сев в черный “фиат”, взятый напрокат, Оливер проверил мобильный, который он забыл в бардачке. Три пропущенных вызова из полицейского управления Сантандера. Он тут же перезвонил. Ответивший на звонок капрал мгновенно соединил его с сержантом Ривейро. День и так не обещал ничего приятного, но от того, что Оливеру сообщили по телефону, у него в буквальном смысле перехватило дыхание. В тот момент, когда он решил снести перегородки в подвале виллы, он, сам того не ведая, открыл дверь прямиком в головокружительную бездну страха и смерти.