Скрытая бухта - Страница 14

– Можно и так сказать, – вздохнула она. – И пока это все. Но еще не выполнены лабораторные исследования относительно давности останков и не проведена ДНК-экспертиза, которую сделают в Мадриде.

– То есть тело было спрятано, но убийства, вероятно, не было.

– Вероятно, – согласилась Клара. – Конечно, ребенка могли задушить… И вам еще предстоит выяснить, какое отношение к телу имеет этот зеленый гном.

– Да, мы в процессе. Чертов гном, кстати, оказался мезоамериканским божеством дождя и удачи, как тебе такое? Для своих – Тлалок.

– Тлалок? Такой очаровашка, особенно эти змеи у него во рту. – Клара открыла другую папку. – Ривейро, я тебя предупреждала, что у меня куча работы, так что давай перейдем к индивиду П. С. Д., найденному у причала.

– Отлично, давай.

– Постараюсь вкратце. Ему выстрелили в живот из короткоствольного оружия, может, 38-го калибра, но, опять же, нужно дождаться заключения из лаборатории. Полагаю, данные отправили в Логроньо. Они там очень расторопные.

– В Риоху? Ну, какими бы расторопными там ни были…

– Там все делают быстро и качественно. Потерпи. Рассказываю дальше. Отверстие в теле одно, пуля осталась в животе жертвы. Стреляли с небольшого расстояния, жертва стояла лицом к убийце: вокруг входного отверстия там, где частицы пороха осели на коже, образовалась темная отметина. Но в любом случае мы ждем результатов теста Уокера, чтобы точно установить, с какого расстояния был произведен выстрел.

– Какого еще Уокера?

– Баллистической экспертизы, Ривейро, ты вчера, что ли, в полицию пришел? – упрекнула его Клара. – Тест Уокера проводят с целью установить количество нитритов вокруг входного отверстия и на одежде жертвы. Конечно, из-за мокрой одежды разобраться будет сложнее. Полагаю, ты в курсе, что с каждым выстрелом высвобождается некоторое количество нитрита калия.

Ривейро кивнул, не обращая внимания на ее саркастический тон, и сделал пометку в блокноте. Казалось, он не только усваивает информацию, но мысленно структурирует ее и рассматривает разные варианты.

– То есть, возможно, убитый был знаком с убийцей.

– Это ты следователь, – улыбнулась Клара, – так что тебе и делать заключения.

Ривейро улыбнулся в ответ.

– Да, похоже на то. Но только скажи, причина смерти – выстрел?

– Нет.

– А что тогда?

– Хоть в него и стреляли, при своевременном медицинском вмешательстве он бы выжил, если бы не упал в воду. Или если бы его туда не столкнули.

– Получается…

– Жертва утонула. Об этом свидетельствуют разные факторы – к примеру, глаза блестели, будто у живого, что характерно для утопленников. Зеленое пятно на животе обычно проступает спустя сутки или тридцать шесть часов после гибели, под влиянием клостридий и кишечной палочки, от которых гемоглобин распадается на сернистые соединения зеленого цвета…

– Погоди, – прервал сержант, – не путай меня. Все эти нитриты, зеленые пятна… я в них ничего не понимаю.

Клара вздохнула и бросила взгляд на настенные часы.

– Поясняю: зеленое пятно обычно проявляется спустя сутки после смерти, ты наверняка такое видел в десятках случаев. У погибшего оно располагалось между шеей и грудной клеткой, где у утопленников чаще всего скапливается кровь. Индивид находился в позе зародыша, а наличие воды и планктона у него в желудке и в легких свидетельствует о том, что этот человек погиб от утопления.

Ривейро жестом дал понять, что хочет что-то сказать, но Клара прервала его:

– Сейчас ты спросишь про время смерти. Учитывая, что в воде тела разлагаются медленнее, и принимая во внимание температуру печени и состояние кожи, я бы сказала, что самый больший срок – около суток. Я бы предположила, двадцать шесть часов, но я ведь еще не получала заключений из лаборатории, о чем тебе уже сто раз сказала, Ривейро. – Она скрестила руки на груди, давая понять, что разговор окончен.

Сержант пребывал в задумчивости.

– Это совпадает с газетными вырезками, которые при нем нашли, самая свежая – позавчерашняя. Но я кое-чего не понимаю. Труп разве не должен был затонуть? Просто другие найденные нами трупы всплывали на поверхность через два-три дня, под влиянием газов и всего такого.

– И всего такого? – ухмыльнулась Клара. – Думаю, тело почти все это время болталось у причала, среди огромных камней, а когда вода спала, оно оказалось на виду. Кстати, на теле присутствуют следы ушибов и царапины, которые мы оценили как посмертные, – наверняка это от ударов о скалы.

– Да, нужно перечитать показания рыбака… Конечно, мне лично кажется странным, что за целый день тело никто не заметил… оно же было у самого причала, а тот рядом с Ракушечным пляжем. Кто-то же должен был его увидеть, даже если бы тело находилось со стороны устья реки… Кстати, а нет ли у него каких прижизненных повреждений?

– Вроде бы нет. Мы отправили в лабораторию одежду, но не знаю, найдут ли хоть что-то, ведь тело столько часов пролежало в воде. Да, кстати, все вещи забиты водорослями. Возможно, тело скрывали морские заросли. Мы не обнаружили никаких следов борьбы, ничего инородного под ногтями. Если его и столкнули в воду, сопротивления он не оказывал – думаю, его скрутило от выстрела в живот. Или он потерял сознание, потому что ни на руках, ни под ногтями нет никаких признаков того, что он пытался взобраться по скалам, цеплялся за них. Я знаю, что коллеги-криминалисты прочесали весь причал, но пока ничего не нашли. Даже следов крови, так что если преступление произошло там, то жертву сразу сбросили в воду.

– Хорошо. Но в него могли стрелять в другом месте, а потом положить в машину и бросить у причала. Или скинуть с корабля. Или что-то такое.

– Могло быть и так. Но между выстрелом и смертью прошло не так много времени, согласно исходным сведениям о состоянии внутренних органов. Максимум минут десять-пятнадцать.

– Понял. Если я верно подсчитал, мужчина получил пулю в живот между семью и девятью часами утра в воскресенье, у причала или неподалеку, а затем упал в воду – или его туда столкнули – и захлебнулся. Но что он, черт возьми, делал там в это время? Приспичило поудить рыбу? Все рыбаки отдыхают, а этот тип вдруг отправляется на рыбалку? – вслух размышлял Ривейро. – Ты что-то хочешь добавить, Мухика?

– Прямо сейчас – ничего. Но я чувствую, что завтра ты снова начнешь приставать с вопросами. Я права?

– Ты всегда отличалась догадливостью. – Ривейро спрятал блокнот и направился к двери. – Большое тебе спасибо, правда. Я твой должник.

– И давний должник.

Когда дверь за сержантом закрылась, Клара вздохнула и села за письменный стол. У нее возникло тоскливое предчувствие, что все только начинается, что сейчас они видят лишь первые брызги клокочущего, ревущего потока.

Повстанцы, которых сначала называли националистами, а затем франкистами, с апреля 1937-го начали Северную кампанию, отказавшись от осады Мадрида и решив вместо этого объединить линии фронта, пользуясь, среди прочего, индустриальным потенциалом Кантабрии, Астурии и Страны Басков.

В июне пал “железный пояс” – Бильбао, и более ста пятнадцати тысяч басков теперь вынуждены искать убежище в провинции Сантандер. Многие местные жители укрывают в своих домах чужаков, сражающихся под красным знаменем Республики. Столица Кантабрии бурлит. Провизии на всех не хватает, с моря их блокируют корабли франкистов, так что снабжение почти невозможно. В деревнях тоже нуждаются, но там голод не так свирепствует, как в городе, – огороды и природа помогают прокормиться.

Бенигно больше не поднимается в пещеры. Клара, Давид и Хана тоже. Отчаявшийся отец решил, что пусть чертов рок и проклятый Бог вершат судьбу его семьи. Во время авианалетов они прячутся в доме. Если налеты застают их за работой в поле или на выпасе скота, прыгают в какую-нибудь яму или ров. Будь что будет. В их мире не спастись от смерти, которая прилетает с неба, – это они усвоили.