Скрипач (СИ) - Страница 38

Ганс открыл.

- Мосье, к вам пришли, – сказал дворецкий, заглянув в дверь.

Жестом Ганс показал, чтобы пришедшего проводили в кабинет.

Снова присев за стол и потерев виски, Ганс стал ждать. Через пару минут дверь отворилась, и вошел юноша с черным скрипичным футляром, прижатым к груди.

- Bonjour, monsieur, – сказал юноша, в котором Ганс тут же признал Вивьена – подмастерья Вийома.

Ганс пригласил его присесть за стол.

- Ваша скрипка готова, monsieur. Мастер просит извинить его за то, что он сделал копии-чертежи вашего инструмента. Ну, вы понимаете, он всю жизнь пытался разгадать секрет кремонских мастеров… – сказал юноша, протягивая Сотрэлю инструмент, – посмотрите, понравится ли вам работа.

Ганс неверными руками приоткрыл футляр и достал оттуда инструмент. Скрипка была как новая. Молодой человек рассмотрел места поломок, но не обнаружил ни одного видимого дефекта.

Щедро заплатив юноше и отблагодарив его, Ганс снова остался один. Взяв скрипку и желая сыграть на ней, молодой музыкант случайно тряхнул футляр и увидел выпавшую из него записку. Развернув её, Ганс прочитал: «Секрет в душе». Возможно, мастер имел в виду «душку» инструмента, которая соединяет верхнюю и нижнюю деки инструмента…

Время медленно, но верно приближалось к восьми, а Ганс все ещё не выпускал из рук инструмента. Да, он вернулся. Это был снова тот самый Ганс Люсьен Сотрэль, который оставил дом и пьяницу-отца, который трудился за копейки на пристани, который начинал играть в провинциальном театре. Он вернулся и теперь вполне ощущал свою душу.

Как ни тяжело было осознавать этот факт, но молодому человеку пришлось раздумывать над тем, как осуществить свой страшный план.

Ганс знал, что Ришаль был страстным собирателем интересных вещичек. В его коллекции кроме антикварной мебели и картин известных художников были… яды.

Порой, увлекшись, Ришаль начинал рассказывать юноше о различных видах ядов, подробно описывая их свойства и названия. Поэтому Ганс знал наверняка, какой яд ему понадобится и где его достать.

Не прекращая игры на скрипке, Сотрэль вспоминал, где в кабинете режиссера находилась стеклянная витрина с необычной коллекцией, даже на какой полке стояла необходимая ему небольшая склянка.

Будто бы очнувшись ото сна в семь после полудня, Ганс поспешил к Ришалю. Юноше нужно было прийти раньше, чтобы не застать режиссера в кабинете. Похлопав по карману, в котором лежал конверт, Ганс сложил скрипку в футляр, оставил на небольшом диване и ушел.

Усадьба Ришаля находилась совсем недалеко, поэтому Ганс решил добраться пешком. Выйдя на улицу, юноша погрузился в особый мир вечерней свежести. Несколько часов назад прошел непродолжительный дождь, и теперь капельки воды, испаряющейся с прогретой земли, крупными бусами висели на траве и деревьях. Небо было покрыто пушистыми, словно вата, иссиня-красными облаками. Угрюмо, погрузившись в свои мысли, скрипач шел по узкой тропинке, огибающей усадьбы сзади. Усадьбы находились на небольшой возвышенности, поэтому, оглянувшись, юноша увидел вечерний Париж. Дома были окутаны беловатой дымчатой пеленой. В некоторых окнах виднелся свет. Если напрячь зрение, то можно было даже рассмотреть крошечные фигурки людей, снующих туда-сюда.

У дома Ришаляюношу встретил дворецкий и сообщил, что мосье Ришаля нет, и что будет он только через час. Гансу именно это и нужно было. Молодой музыкант сказал, что может подождать и попросил, чтобы его проводили в кабинет, в котором мосье Ришаль обыкновенно принимал гостей. После того, как дворецкий проводил юношу в кабинет (хотя скрипач и знал, где находится это помещение, но того требовали правила приличия) и ушел, Ганс Люсьен некоторое время посидел на диване, затем начал медленно ходить по комнате.

На часах стукнуло без четверти восемь. Юноша остановился напротив массивного стола, на котором стояла бутылка вина, ещё не откупоренная, очевидно, приготовленная хозяином для встречи. Немного поколдовав с пробкой, юноша открыл вино и, взяв в руки два бокала, наполнил один. Отхлебнув глоток искристо-красного напитка, Ганс прошел к стеклянной витрине, где стояли яды. Вспомнив название нужного ему яда, Ганс приоткрыл стеклянную дверцу и начал искать склянку.

Найдя её, Ганс прикрыл дверцу и прошел обратно к столу. Тяжелые оконные шторы практически не пропускали свет, отчего в комнате царил полумрак, делавший совершающееся действо ещё более страшным и таинственным.

Долив недостающий глоток вина в свой бокал, Ганс приоткрыл крышку флакона и капнул несколько капелек яда в бутылку с вином. Закрыв флакон и бутылку, юноша старательно потряс в воздухе последней и возвратил её на прежнее место – на стол. Вынув из кармана конверт, Ганс положил его

рядом, но так, что Ришаль заметил бы его только в середине разговора, когда оглядывал, по обыкновению, письменный стол.

Поставив бутылку на стол, юноша обернулся и хотел вернуть яд на место, но тут дверь распахнулась, и в кабинет влетел Ришаль. Молниеносным движением юноша спрятал флакон в карман.

- О, мосье Сотрэль пожаловал! Что ж, рады вас видеть, дорогой, – сказал Ришаль, приобняв Ганса и похлопав его по спине, – Присаживайтесь.

Ганс сжал в руках свой бокал с вином и присел на диван. Ришаль дошел до стола и, последовав примеру юноши, наполнил до краев вином второй бокал. Жадно выпив половину, Ришаль обернулся и начал разговор.

- Мосье Сотрэль, что же происходит? Бастьен не знает, что и думать! Вы пропали из театра, не отвечаете на посылаемые письма… – начал Ришаль.

А Ганс в этот момент вспомнил, что ему действительно приносили какое-то письмо, когда он, почти обезумев, играл на скрипке. Про себя отметив, что надо позже прочитать это, Ганс продолжил внимательно слушать Ришаля.

- Ведь скоро премьера! Вы знаете, что вы очень нужны, что без вас не могут обойтись… Так почему вы не выходите работать? – спросил Ришаль, но Ганс в этот момент будто не слышал его. Голос долетал откуда-то издалека, делаясь едва слышным.

- Мосье Сотрэль, отчего же вы не желаете ответить? – поинтересовался Ришаль после затянувшейся на несколько минут паузы.

Ганс резко поднял на него взгляд. Злоба блеснула в темно-карих глазах скрипача, сделав их почти черными. Ришаль непонимающе и испуганно уставился на молодого человека, часто поморгав, затем слегка оттянул воротник рубашки с туго завязанным галстуком.

Ганс знал: яд начинает действовать.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем Ришаль возобновил разговор.

- Мосье Сотрэль, – сказал Ришаль, обходя стол и присаживаясь, затем он увидел лежащий на столе конверт, и глаза его нервно забегали.

Ришаль взял конверт в руки и повертел, пытаясь отыскать подпись. Ганс навалился на спинку дивана, закинув ногу на ногу, и сделал глоток вина.

- Мосье, вы не знаете, от кого это? – спросил Ришаль.

Ганс только смотрел на него прямым злобным взглядом.

Ришаль сделал глоток вина, полностью опустошив бокал, а затем снова наполнил его до краев.

Открыв конверт и вытащив на свет исписанные бумаги, Ришаль развернул их и положил на стол. Мигом узнав почерк молодого скрипача, Ришаль удивленно посмотрел на него, но начал читать, изредка отхлебывая из бокала.

Чем дальше читал режиссер, тем бледнее и испуганнее становилось его лицо, а Ганс наоборот имел выражение торжественно-злобное.

- Что это?! – воскликнул Ришаль, дочитав первую страницу и перелистав оставшиеся.

Ганс улыбнулся.

Ришаль продолжил читать, время от времени подергивая воротник рубашки.

- Это… это… – проговорил Ришаль, отложив в сторону последний лист.

Ганс улыбался.

- Откуда вы знаете это?! – воскликнул Ришаль, поднимаясь со стула, и едва заметно пошатнулся.

Ганс пристально смотрел на него. Ришаль, также не спуская глаз со своего гостя, прошел к двери и запер её изнутри на ключ.

«Тем лучше», – подумал Ганс.

- Вы… вы… понимаете, что об… об этом никто не должен… узнать? – вкрадчиво спросил Ришаль.