Скрипач (СИ) - Страница 34
- Очаровательно, очаровательно! Вы большой молодец, что не последовали моему совету насчет усадьбы Дюбуа, а приобрели именно этот дом, – говорил один из парижских чиновников, когда Ганс встретил его у входа.
Собирались последние гости. Ганс уже переместился на освещенную десятками канделябров и уличных фонариков террасу, где расположились пришедшие ранее. Поднявшись по невысокой лестнице и скользнув между колоннами, увитыми садовым виноградом, Ганс невольно ахнул от восторга. Огромные столы, покрытые расшитыми золотом скатертями, были уставлены белоснежной фарфоровой посудой, хрустальными бокалами, рядом с которыми лежали серебряные столовые приборы. Аромат только что приготовленных блюд наполнял воздух. В приглушенном мерцании свечей искрились пузырьки шампанского и кристальная
прозрачность красного вина. Обернувшись на дом, украшенный каменными барельефами и витражами, на чудесный тенистый сад, усаженный вековыми деревьями, украшенный скульптурами и небольшими фонтанами, Ганс улыбнулся. Ведь все это принадлежало ему. И неважно было, что ради этого видимого счастья он продал свой талант, свою душу. «Черноглазый Дьявол» восторжествовал, а прежний Ганс Люсьен не существовал более.
Раздался звонок к началу вечера. Гости, до этого располагавшиеся небольшими группками в разных концах террасы, стали собираться и присаживаться за длинный стол, место во главе которого уже занял хозяин торжества.
Когда все разместились, Ганс встал, поднял бокал с шампанским и хотел было подозвать своего дворецкого, чтобы тот зачитал торжественную речь, заранее приготовленную молодым человеком, но тут с соседнего места раздался голос молодой девушки:
- Может быть, вы позволите мне прочесть? Мне было бы это очень приятно.
Ганс с удовольствием отметил, что сегодня она выглядела ещё красивее, чем обычно. И тем лестнее это было, что делалось специально для радости Сотрэля.
Молодой человек передал девушке листок и, улыбаясь каждому гостю по отдельности и всем сразу, стоял с поднятым бокалом шампанского. Когда он вновь услышал её мелодичный, нежный голос, перед мысленным взором мгновенно возникли картинки проведенных вместе с ней часов.
ЖеневьеваЛефебивре-Форньер была дочерью отставного адмирала ГотьеФорньера. Любительница романов и танцевальных балов, проницательная, чувственная и притягательная, Женевьева мгновенно завладела вниманием юноши при первой же встрече.
Как сейчас помнил Ганс этот вечер. Старик Форньер, завершавший свою карьеру, устроил большой танцевальный вечер, дабы отметить уход в отставку. Получивших множество положительных оценок и похвал в Милане, Вене, Париже и Генуе, Сотрэль был приглашен в качестве музыканта, ведь теперь ни один вечер у знатных особ не обходился без черноглазого скрипача.
Оторвавшись от игры, чтобы перелистнуть страницу нотной тетради, Ганс столкнулся взглядом с горящими зелеными глазами прелестной девушки в красном бальном платье. Что-то радостно дрогнуло в сердце при виде этих глаз, и, продолжая игру, юноша специально отыскивал яркое красное платье среди толпы, чтобы убедиться, смотрит ли на него эта прелестная девушка.
Отыграв положенное время, Ганс был приглашен для участия в танцах. Стоит сказать, что взятые уроки не прошли даром. Помимо потрясающего музыканта Ганс славился галантным кавалером, мастером танцевать вальс. Простояв некоторое время в стороне и вглядываясь в лица танцующих, Ганс неожиданно встретился глазами с той девушкой.
Ни раз говоривший с женщинами на языке взглядов, Ганс мгновенно понял, что от него ожидалось. Уверенной, гордой походкой юноша пересек залу и подал руку своей даме в знак приглашения на танец. Она согласилась.
Придерживая её за талию и сжимая её ладонь в своей руке, Ганс
склонился над трепещущими обнаженными плечами, вдыхая пьянящий аромат духов девушки. Они молча кружились по залу – девушка не проронила ни слова, будто бы не желая разрывать окутавшую их сладкую романтическую пелену.
Как только закончилась музыка, она отвела Ганса в сторону от танцующих, придерживая за руку. А когда все снова закружились в танце, незаметно вывела из зала через балкон в сад. Юноша, для которого все происходящее было ново и необычно, с легкостью отдался во власть своей очаровательной спутницы. Уведя своего партнера по танцу подальше от людских глаз – в затерянную в саду небольшую беседку, увитую пышным плющом, девушка присела напротив Ганса, продолжая легонько держаться за его руку. В её зеленых радужках и больших зрачках, плавно двигавшихся из стороны в сторону с малой амплитудой, угадывалась высшая степень душевного волнения. Ганс не мог заговорить с ней, поэтому находился в нерешительном ожидании.
- Я писала к вам, – сказала, наконец, девушка.
Ганс хотел было достать из кармана свернутый лист бумаги и ответить, но девушка удержала его за руку.
- Вы понимаете, что для девушки это не подобает, но я не могла молчать… Вы не ответили мне тогда…
Ганс снова потянулся за бумагой.
- Нет-нет, я не виню вас в этом, прошу только, дослушайте! Я не смею надеяться на ваше расположение, но мне очень хотелось бы видеться с вами. Я пыталась искать с вами встречи, но вы покинули Париж, а после… После я снова увидела вас на сцене и поняла, что судьба благоволит мне. Я уверена, что вы порядочный человек, и что вы примете мудрое решение. Согласитесь ли вы сделать меня, верную почитательницу вашего музыкального таланта, также вашею собеседницей и приятельницей?
Потом, отведя на секунду взгляд, едва слышным шепотом девушка добавила:
- … но на большее не смею даже надеяться.
Тронутый до глубины души этим признанием, юноша, наконец, добрался до бумаги и написал такой же пламенный ответ. Прочитав трогательную речь человека, чей талан и красоту она боготворила, девушка расплакалась.
Успокаивая свою прекрасную спутницу, Ганс выслушивал произносимые сквозь рыдания слова благодарности.
В конце концов, согласившись ждать на следующей неделе от не письма и ответить, Ганс был возвращен в зал, где станцевал со своей спутницей ещё один вальс, после чего она исчезла, так и не сказав даже своего имени.
Через несколько дней Ганс получил письмо с посыльным. В письме девушка рассказала, как её зовут, кто она такая, когда она впервые увидела Ганса и ещё многое-многое другое. А закончила свой рассказ она просьбой
написать ответ в течение двух дней и отправить ей с тем же посыльным, который, по её словам, «должен остаться единственным невольным хранителем» их тайны.
Так началась их переписка. Ганс с нетерпением ожидал каждого следующего письма от Женевьевы. Иногда молодым людям удавалось договориться о встрече на балах и приемах, куда они оба были приглашены. Каждый раз они вместе танцевали по несколько танцев, преимущественно вальсов, а для окружающих были просто обычными незнакомыми друг с другом людьми.
Проходили дни, недели, месяцы, и случайная влюбленность, подкрепляемая романтикой сохранения тайны знакомства, перерастала в нечто большее. Через полгода Женевьева и Ганс были официально «познакомлены» на одном из вечеров, где девушка была представлена как потрясающая пианистка и флейтистка. Ганс уже знал о том, что Женевьева занимается музыкой, но юноше раньше не доводилось слышать её игру. Им предложили исполнить вальс дуэтом.
Ганс видел, как волнуется и старается Женевьева, но чего-то в её музыке не хватало. Ганс слышал это, но все равно не мог понять, чего.
Так они нашли повод для встреч.
В сопровождении своей бывшей кормилицы вечерами Женевьева приходила в гости к Сотрэлю якобы для того, чтобы сыграть с ним новую пьесу дуэтом, а на самом же деле, стоило старушке-кормилице задремать
(как это постоянно случалось), сидя в мягком кресле, молодые люди начинали разговаривать о самой разнообразной ерунде. Конечно, все это происходило посредством бумаги, но ведь смотреть на лицо пишущего, видеть его улыбку, слышать сдержанный смех – гораздо приятнее для молодого, влюбленного человека, чем скучать в одиночестве, ожидая письма.