Скованные одной цепью, или Я тебе не жена! (СИ) - Страница 47

Вроде бы приказы Дайша звучали разумно, и мне бы радоваться, что он поступил так, как мне хотелось, но осадок в груди после этого остался какой-то тяжелый. Будто бы я теперь обязана нанимателю, и потом с меня еще спросят долг. Хотя он ведь ни словом не намекнул на это…

Может, мне просто кажется?

Я была слишком измотана, чтобы нормально соображать. Еще и руки снова начали подозрительно зудеть, но я не рисковала снимать перчатки, чтобы не «светить» следами проклятия. Это стопроцентно вызовет вопросы у команды, на которые у меня сейчас не было абсолютно никакого желания отвечать.

Эфра тихонько кашлянул, привлекая внимание. Мысленно встряхнувшись, я развернулась к сидевшему рядом лекарю.

— Слушай, а в твоем волшебном сундучке не найдется ничего тонизирующего?

— Найдется, — он, поморщившись, потер ногу, на которую прихрамывал, но все же добавил: — На самом деле у меня еще есть немного запаса сил, чтобы поколдовать над тобой. Сегодняшний самум в очередной раз показал, что ты самый ценный член нашей команды.

— Буду рада. Меня действительно подкосило. Не знаю, что делать, если придется снова выдать что-то подобное.

— Да вижу, как тебя шатает. Но перед этим хочу у тебя кое-что спросить.

— Что? — удивилась я.

Эфра из нас был самым старым и самым мудрым. А потому он редко лез к остальным, предпочитая оставаться в стороне от чужих секретов. Меньше знаешь — крепче спишь и дольше живешь.

— У тебя с Асгером что-то серьезное?

Я промолчала, отвернувшись. Старик вздохнул.

— Твоя правда, дурацкий вопрос. У тебя по глазам все видно. Я просто хотел убедиться, что мой совет нужен.

— Какой совет?

— Если тебе дорог северянин, заставь его придержать свой норов. Он сегодня как с цепи сорвался

— ведет себя так, будто лучше Дайша знает, что делать. Ему жить надоело? Раньше он вел себя благоразумнее.

О, мне было прекрасно известно почему. Асгер решил, что Дайш ему все равно не даст уйти из

Корта-Эды, поэтому и пошел вразнос.

— А тебе какой в этом интерес? — нахмурилась я.

Лекарь засмеялся.

— Во всем видишь подвох? Помню, как полтора года назад, когда ты впервые вышла с нами на задание, ты смотрела на всех наивными, широко открытыми глазами, верила всему, что говорят…

Если скажу, что я стал слишком стар, чтобы запоминать имена новичков в команде, поверишь? –

уголки его губ вдруг опустились вниз, а в тусклых старческих глазах появилась печаль. — Хватит и того, что мы потеряли Оррса. Лишиться еще одного члена команды, и тоже по его собственной дурости, — это будет чересчур. А у тебя у единственной есть влияние и на Асгера, и на Дайша. Не сможешь убедить одного вести себя поскромнее, так попытайся убедить второго не лютовать.

— Тебе легко говорить, — буркнула я. — А я, например, не замечала, чтобы у меня было какое-то влияние на Дайша.

— Ты просто смотришь не туда, — серьезно ответил Эфра. — Со стороны лучше видно, сама знаешь.

Я кивнула — больше для того, чтобы закончить разговор, чем потому, что действительно была согласна. То, что Дайш пошел на уступки в отношении алавирцев, не значило ничего — он и сам не очень-то стремился их убивать. Насчет Асгера такое сложно было сказать.

Пока Эфра готовился к придающему бодрости заклинанию, я отыскала нанимателя взглядом.

Склонившись над ларцом, Дайш сосредоточенными, четкими движениями сортировал и раскладывал по мешочкам содержимое клада, не забывая следить за командой и за происходящим вокруг. Ни единого лишнего жеста — он походил на взведенный курок, если спустить который, будет взрыв.

И как его убедить оставить Асгера в покое? Прислушается ли он? Я бы поставила свое возвращение в родной мир на то, что Дайш пропустит мои слова мимо ушей. Асгер слишком много усилий успел приложить для того, чтобы именно так и было.

Оставалось надеяться только на то, что у него все-таки есть план, как выбраться из Корта-Эды живым.

Ветер, усилившийся к вечеру, спутал мне волосы, бросил их в глаза. Я заправила локон за ухо и оглянулась на синее море.

Пещера и разрушенный форт остались далеко позади. Теперь мы поднимались по узкой каменистой тропе в скалах к месту, где прятался Амастриэль. Иногда она делала повороты, но почти всегда за спиной маячило полотно бескрайней синевы с редкими крапинами — рыбацкими лодками и небольшими торговыми корабликами, спешившими в Корта-Эду. Ненадолго там даже показалось крупное, трехмачтовое судно, но флагов на нем не было, да и мы скоро скрылись в очередном тесном проходе между скалами, загородившими от нас море. В любом случае теперь приходилось чаще оглядываться по сторонам, чем любоваться живописными пейзажами.

После того как мы выбрались из пиратской пещеры, пришлось расстаться с Альтесом, Эфрой и

Лэном. Все трое были ранены и только задерживали бы нас, а солнце с каждой минутой все стремительнее падало к горизонту. Дайш отпускал их с неохотой, но большого выбора у нас не было. Я, правда, робко предложила плюнуть на встречу с эльфом-изгнанником, раз уж у нас на хвосте алавирцы, но Асгер, к моему удивлению, этому резко воспротивился.

Странный он все же. Точно как будто жить не хочет.

Напарник шел рядом, не отходя от меня ни на шаг. Каждый раз, стоило мне споткнуться или чуть-чуть отстать, он тотчас подхватывал меня под руку или останавливался, обеспокоенно спрашивая, как я себя чувствую. Вот и сейчас, когда я поправляла волосы, на талии сразу же оказалась его ладонь.

— Как ты?

Что мне было ответить? Что самум, устроенный в крепости, выжал меня до последней капли? Что с того самого момента подозрительно зудят руки, а мы так торопимся, что у меня не хватает времени снять перчатки и повнимательнее посмотреть, не вернулась ли это недолеченная гнилая смерть? Что я просто не привыкла столько карабкаться по скалам, страшно устала, безобразно вспотела, невзирая на бриз, и мне кажется, что я воняю, как помойная яма, а чашка кофе с мятным сиропом — невозможная в этом мире вещь — появляется перед глазами, стоит закрыть веки?

Но больше всего я мечтала о кровати. Даже не о мягком диване, который остался в съемной квартире на родине, а о том жестком деревянном каркасе с колючим матрасом-тюфяком, на котором спала в особняке Дайша. Потому что желание прислониться хоть куда-нибудь и беспробудно проспать часов десять одолевало меня с самого форта.

— Сносно, — сказала я Асгеру.

Сам он и не запыхался. Ни капли пота на висках, спина прямая, только русые волосы растрепались немного после схватки с алавирцами. Мне аж завидно стало, хотя чего удивляться, что у медведя медвежья выносливость.

Рядом со мной, тяжело дыша, остановилась Трейси. Ей тоже подъем в скалы дался нелегко. Она перед этим не опустошила себя мощным заклинанием, но потратила немало сил, отводя от команды атаки вражеского огневика.

— Да-айш, — сипло позвала подруга. — Может, привальчик? А? Ну хотя бы маленький.

Даро выглядел не таким уж уставшим, но бросил быстрый взгляд на Трейси и пробормотал:

— Я бы тоже не против.

Наниматель, шедший первым, повернулся к нам.

На Дайше тяжелый день отразился так же мало, как и на Асгере. Только если северянин походил на непоколебимую скалу, то ровирец — на высеченную из темного камня статую. Подзапылились высокие сапоги, помялся модный кафтан, скрывающий легкие доспехи под тканью, но на лице было не заметить ни капли усталости. Черные глаза сверкали с такой же твердостью и решимостью, как и всегда, а движения полнились силой, словно Дайш прекрасно выспался, хорошо поел и вышел на вечернюю прогулку.

Только на руки он зачем-то надел кожаные перчатки, хотя утром прекрасно обходился без них.

— Еще немного, — наниматель указал на видневшуюся впереди развилку. Тропа огибала с двух сторон почти отвесную скалу. — Дойдем туда и отдохнем.

Обещание скорой передышки придало нам энергии. Мы добрались туда за пару минут, но Дайш не остановился — он свернул с пути вбок и заставил нас пройти еще десятка два шагов, пока мы не достигли зарослей кустарника, росшего прямо у скалы. Только тогда наниматель позволил нам сесть.