Скользящий по лезвию - Страница 50

Он поднял вторую руку и тут же взвыл, потому что потревожил рану. Бинты не понравились Соки — несвежие, побуревшие от крови. Надо будет сменить повязку, ведь они с Ричардом не хотят убивать его… пускай он и гад.

Девушка присела на корточки рядом с кроватью и потянулась за чемоданом. И тут ей в горло вцепилась огромная, заросшая белесым волосом пятерня. Пальцы вдавились, сжались, сминая трахею и не давая дышать. Соки забилась, пытаясь вырваться, разогнуть эти безжалостные пальцы, потом стала бить кулачком по повязке, по ране от капкана. И только в последний момент, уже слабея, вспомнила про пистолет за поясом. Шевельнуть рукой было сложнее, чем сдвинуть гору. Гигант над ней ревел от боли и орал:

— Сдохни! Сдохни, проклятая сучка, сдохни!

У Соки потемнело в глазах. Ногти цеплялись за свитер, никак не удавалось задрать его и вытащить «Вальтер». Пульс застучал в висках быстро и оглушительно. Грудь разрывалась, словно ее раздирали острые птичьи когти, пытающиеся добраться до сердца. А затем все налилось багрянцем, и стук крови в ушах сменило глумливое воронье карканье.

Голуби и воробьи, облепившие скамейки парка в надежде отвоевать пару крошек, испуганно вспорхнули, когда со стоянки раздался одинокий выстрел. Двое мужчин, стоявших в тот момент на крыльце больницы: один — в кожаной ковбойской куртке, другой — в сером больничном балахоне и широких, не по размеру, штанах, на мгновение замерли. Охранник, провожавший их, завертел головой и потянулся к кобуре.

— Должно быть, демонстранты и сюда добрались, — равнодушно прокомментировал человек в ковбойской куртке.

— Нет, по-моему, это оттуда, — возразил охранник, ткнув пальцем в грязно-белый трейлер с эмблемой Университета Небраски на борту. — Сейчас проверю. Где ваша машина?

По лицу ковбоя пробежала чуть заметная тень. Охранник уже шагнул с крыльца, расстегивая на ходу кобуру. Это было последнее, что запомнил толстяк, потому что в следующее мгновение на его жирный затылок опустилась тяжелая рукоять «Глока».

Сграбастав старика в больничной робе за шиворот, ковбой потащил его к фургону, откуда донесся выстрел. Старик не сопротивлялся, только недоуменно вертел головой и щурился, как филин на свету. Из дверей больницы вывалились два надзирателя. Один метнулся к упавшему охраннику, второй, выхватив пистолет и наведя его на бегущих к трейлеру, завопил:

— Стоять!

Ковбой и не подумал остановиться. Ловко нырнув за приземистый корпус синего седана, он подтолкнул старика к ступенькам трейлера и зашвырнул в открытую кабину. Следом заскочил сам. В следующий миг дверь закрылась, и фургон, взревев, вырвался со стоянки. Подбежавший надзиратель, ругнувшись, вскинул пистолет и несколько раз выстрелил вслед машине — впрочем, без малейшего результата.

Он решился обернуться только тогда, когда фургон надежно затерялся в путанице магазинов и разгромленных складов северной части города. Проехав усыпанную битым стеклом улочку, Мэттьюс загнал машину на задний двор клуба: явно заброшенного, с заколоченными окнами. Трехэтажное здание из желтовато-серого бетона надежно скрыло фургон от наблюдателей с улицы. Погони с воздуха пока не было. Похоже, линкольнской полиции сегодня хватало других забот, кроме сбежавшего психа.

Этот псих — прямой высохший старик с лицом умной мартышки и шкиперской бородкой убитого президента — сейчас сидел рядом и помалкивал. Плечи его были напряжены, глаза неподвижно уставились на кирпичную стену за стоянкой клуба, расписанную похабными граффити. Старик тоже не хотел оборачиваться, потому что, ворвавшись в фургон, они оба увидели это. Пустующее водительское сиденье. Мертво мерцающий экран тиви. Валяющийся на полу пистолет. Пулевое отверстие в борту трейлера, сквозь которое пробивался розоватый закатный луч. И что-то, ворочавшееся в глубине, между койками: огромная туша, окровавленная, еще подрагивающая, и оседлавший ее горбатый карлик. На правом, голом плече карлика топорщились черные вороньи перья.

Карлик обернулся на звук, и Мэттьюс разглядел узкую, измазанную кровью мордочку и огромные глазищи, где зрачок целиком затопил радужку. Карлик — нет, это все-таки была Соки — сидел на брюхе мертвого великана. Горло великана было разорвано, из раны торчало что-то черное и красное. Карлица-Соки деловито вытаскивала эти черно-красные глянцевитые полоски и, жадно давясь, заглатывала. Правый рукав ее свитера превратился в лохмотья. Сквозь них просвечивала маленькая острая грудь, тоже заляпанная бурыми пятнами. Завидев Мэттьюса, девушка зашипела и отползла, прячась за исполинским трупом.

Маршал быстро покосился на своего подопечного. Доктор Харпер открыл рот для крика, или, может, ему просто не хватало воздуха. Глаза у него выпучились, румянец, вспыхнувший на скулах от бега, сменился мертвецкой желтизной. Казалось, еще минута, и старика хватит удар.

— Успокойтесь! — рявкнул Мэттьюс.

Толкнув доктора на пассажирское сиденье, он нырнул за руль и завел мотор.

— Не смотрите назад.

И сам не смотрел.

А когда, припарковав машину, все-таки оглянулся, увидел, что Соки бросила труп и забилась на верхний ярус кровати. Оттуда она дико посверкивала глазами. Волосы слиплись и космами свесились на лоб, забавные косички, переплетенные бисером, стали похожи на высохшие крысиные хвосты. Почувствовав взгляд маршала, девчонка чуть приоткрыла рот и жалобно каркнула.

Доктор Харпер, оторвавшись, наконец, от созерцания стены, обратился к маршалу.

— Я верно понял, — нервически сказал он, — что это существо убило Джорджи?

Человеку, называвшему себя Оливер Мэттьюс, неожиданно стало смешно — хотя, конечно, ничего смешного в убийстве Джорджа не было.

— Верно.

— И я верно понимаю, что вы похитили меня из больницы?

— Опять угадали.

— Вы ведь Ричард?

— Бинго.

Доктор, откинувшись на спинку кресла, прикрыл водянистые от старости глаза сморщенными веками.

— Можно мне тоже задать вопрос? — поинтересовался маршал.

В фургоне отчетливо пахло кровью, калом и особым душком хищной птицы. Соки на своем насесте встряхнулась, гортанно бормоча. Доктор Харпер вздрогнул, однако не обернулся.

— Я слушаю.

— Почему ты, старая макака, не прошел иммортализацию?

— Если вы намерены оскорблять меня, молодой человек…

Маршал сгреб старика за ворот робы и притянул к себе:

— Ты вскрыл мне череп. Засунул туда какую-то хрень. Говорил у меня в башке дурацкими голосами, словно Господь Бог, ты, возомнившая о себе скотина.

В выцветших глазах доктора впервые вспыхнул огонек. Руки в узловатом переплетении вен поднялись, костлявые пальцы с неожиданной силой сжались на запястьях Мэттьюса.

— Я знаю, что вы привыкли брать напором, Ричард, — с нажимом произнес Джеймс Харпер. — И это неплохое качество. В нашем мире надо быть зубастым, особенно если какой-то старый болван говорит у вас в голове на разные голоса. Надо уметь постоять за себя. Но я вам не угрожаю и вас не осуждаю. Я с самого начала хотел вам помочь. Пожалуйста, отпустите мой воротник.

Маршал еще какое-то время смотрел в лицо старику, а затем разжал пальцы.

Ему было двенадцать лет. Розовая новая кожа на ладонях все еще казалась чужой, обгоревшая и заживающая спина немилосердно чесалась. Его выписали из больницы три дня назад. В тот вечер отец и мать долго орали друг на друга в гостиной. Его настолько занимало новое чувство пронзительной тишины в голове и зуд зарастающих ожогов, что он слышал лишь одну фразу из десяти.

— Это тебе надо было самого красивого, самого умного, чтобы играть с ним в бейсбол…

— Как будто ты хотела урода…

— …взять его брата…

— …опять тратить целое состояние на твоих чертовых психоаналитиков…

— …он предложил бесплатную консультацию.

— Да кто такой вообще этот чертов Харпер? Зачем он лезет в наши дела?