Скитальцы океана - Страница 14

– По своей наивности, я все еще считаю остров необитаемым. Но, похоже, что очень скоро на нем будет так же многолюдно, как на припортовых улочках Бристоля. Если я верно понял, ни вы, Грей, ни бомбардир Вент до этих дюн не добирались, – и Рольф побрел по следу, уводящему сначала в сторону разрушенной хижины, а затем в сторону моря.

– И не могли добраться.

– К тому же их было двое. Один рослый и грузный, ходит, переваливаясь и кося на внешние стороны стоп. Другой семенил за ним мелкими, почти женскими шажками.

– Не может такого быть: женскими! Так уж и женскими! – почему-то возмутился штурман, словно само предположение о том, что на острове может оказаться женщина, каким-то образом оскорбляло его. – Я тоже не привык ходить быстро и большими шагами.

– Судя по тому, что постоянно отстаете… – хмыкнул Рольф. – Будем считать, что здесь тоже бродил юнга. Не в этом дело. Сейчас важно выяснить: что это за люди, как оказались на острове и где они теперь обитают. Может, вы ошиблись: на самом деле спасся еще кто-то из вашей команды?

– Тогда они вышли бы на берег неподалеку от нас. Но мы все осмотрели. И потом, каждый из них искал бы спасшихся так же, как искали мы: прежде всего – рядом с местом высадки.

Рольф молчаливо согласился с его доводами и продолжил осмотр. Нет, эти двое неизвестных «паломников» ни к мощам испанцев, ни к руинам хижины не приближались. Неподалеку от них тоже долго не топтались, а значит, просто проходили мимо, к тому же – торопились. Куда? Похоже, что к берегу, где их может ждать… А вот что их может ждать на берегу или у берега: шлюпка, корабль, плот? Лагерь, в котором расположились остальные члены команды?

Капитан обратил внимание, что появление здесь новых обитателей Констанция Грея совершенно не интриговало. Он как будто все еще не понимал, что самое страшное, что может произойти на необитаемом острове, происходит как раз тогда, когда на нем появляется еще один обитатель. Ибо ничто не таит в себе большей опасности для одинокого неприкаянного островитянина, чем появление еще одного… столь же неприкаянного и одинокого.

Когда они приблизились к руинам хижины, Грей решил задержаться возле них и даже старательно, хотя и неумело, уложил в створы стояков два нетолстых бревна, словно собирался заняться восстановлением этого пристанища.

– Представляю, как долго они трудились, возводя это свое жилище, – с романтической грустинкой произнес Грей. – Единственные спасшиеся после крушения, эти солдаты, очевидно, решили, что теперь им уже ничто не угрожает.

– Иначе не возводили бы свою хижину на открытой, просматриваемой с моря возвышенности, на которой туземцы просто не могли не заметить их. А обнаружив – не напасть. Прошли времена, когда всякий белый воспринимался аборигенами как явление небесного существа. Теперь оно их раздражает, и многие племена готовы скорее погибнуть, нежели допустить, чтобы европейцы окончательно утвердили на их территориях свое владычество.

– Вы слишком суровы к этим солдатам, капитан. Может, они и в самом деле вели себя неосмотрительно, однако их можно понять. Вдвоем, на диком острове…

– Вам, Грей, надо было бы податься в монахи или адвокаты.

– Я же, как видите, моряк, – отрубил штурман. И тут же попытался изменить тему разговора: – Бедный Гунн… Какая жалость, что он не видит костей испанцев. Ах, как обрадовало бы его это зрелище!

– Еще обрадует, – простил барон Констанцию его уловку. – Но, пытаясь восстанавливать хижину, думаете вы не о Гунне.

Грей тоскливо взглянул на Рольфа, на виднеющийся вдали залив и вновь перевел взгляд на руины.

– В отличие от вас, барон, мне не приходилось по полгода проводить в полном безлюдье, в дальнем закутке океана.

Рольф понимал его состояние: когда сам он впервые наткнулся на этот лагерь, то, несмотря на разбросанные неподалеку кости, долго не решался оставлять его: как-никак перед ним было человеческое жилье, хоть какое-то отражение того мира, от которого он оказался отрешенным. Хоть какой-то признак цивилизации. Совершенно очевидно, что молодой моряк чувствовал сейчас то же самое. Только из солидарности с ним, капитан подошел и безуспешно попытался водворить на место осевшую полуразрушенную дверь.

– Но вы-то жили не здесь, капитан.

– Нет, конечно.

– Хотя очень хотелось, поскольку никакого иного жилья обнаружить на острове не удавалось.

– Если не считать пещеры неподалеку от Бухты Отшельника, то есть того убежища, где я провел почти три месяца. Перед входом в нее кто-то соорудил из бревен и камней нечто похожее на предкрепостной редут. Очевидно, какое-то время там жил какой-то солдат из одного из отрядов, которые в последнее время все чаще стали сопровождать торговые суда. Именно в форте я встретил пулями первых добравшихся туда туземцев.

– И сумели выстоять? – Рольф заметил, как в глазах Грея появился азарт юноши, приготовившегося выслушать какую-то захватывающую историю.

– Распугав их выстрелами, быстро перебрался незамеченным в другую пещеру, в которой они меня так и не смогли обнаружить и в которой я мог бы обороняться еще удачливее. Они же попросту решили, что я по лиане спустился вниз, к подножию, и бежал.

– Только-то и всего?

– Понимаю, вам хотелось бы чего-то более захватывающего, леденящего кровь. Такого, чего вам понарассказывает любой просоленный ветрами странствий джентльмен удачи.

– Вы хотя бы попытайтесь придумывать, – улыбнулся Грей. И вновь, в улыбке, в игривом движении плеч, в том, как, сказав эти слова, он повел головой, словно забрасывал за плечо растрепанные ветром волосы, барон уловил нечто такое… женственное, что было бы к лицу девушке, но казалось совершенно неестественным для морского бродяги.

Почувствовав что-то неладное, Грей недовольно повертел головой, как делал это всегда, когда разочаровывался в самом себе; затем, опустив голову, неуклюжей, нарочито небрежной морской походкой двинулся в сторону невысокого горного кряжа.

«Черт знает что он мог подумать о тебе в эти минуты, – в свою очередь смутился барон. Он знал, как часто в отношениях между некоторыми членами команды, особенно на пиратских кораблях, переходили черту общепринятых норм. И где гарантия, что этот смазливый полуюнга не воспринял внимание к нему как попытку завязать именно такие отношения… характер которых лично он, барон фон Рольф, никогда не одобрял. – Так что впредь постарайся быть с ним осторожнее и жестче. Как и подобает капитану. Но в то же время, черт возьми… Есть в нем нечто не только мальчишеское, но и слишком уж непозволительно женственное. Нелегко, наверное, приходилось этому парню на пиратском судне».

– Задумываясь, вы теряете осторожность, капитан.

– Почему вы так решили, штурман?

– Это же очевидно. Бредете, потупив голову, почти не смотрите по сторонам…

– Считайте, что в такие минуты полагаюсь исключительно на вас.

Грей улыбнулся и промолчал. Не мог же он объяснить капитану, что об осторожности заговорил только потому, что его угнетало молчание. Что более или менее спокойно чувствовал себя, лишь когда ощущал его физическую близость или хотя бы слышал его мужественный голос.

Капитан тоже не хотел обострять отношения. Ему тоже приятно было слышать голос попутчика, хотя его по-детски наивные суждения и страхи порой удручали опытного моряка. Ощутив, что Грей нуждается в общении с ним, барон хотел вновь заговорить с ним, однако не успел.

– Корабль! – вдруг всколыхнул напоенный влажным морским бризом и лесными травами воздух острова встревоженный голос Грея.

– Где корабль? – на полушаге споткнулся Рольф.

– Вон там, за скалой! Вернитесь, вы попросту не заметили его. А еще лучше, давайте поднимемся вон на тот перевал. Судя, по всему, корабль полузатонувший!

Поднявшись на перевал вслед за штурманом, Рольф и в самом деле увидел далеко впереди, у окаймляющего небольшую бухточку рифа, остатки корабля. Пройдясь по ним подзорной трубой, он довольно быстро уяснил для себя, что побитое штормом о подводные скалы рифа судно буквально развалилось на части, и теперь на банке каким-то чудом удерживалась лишь задняя часть его, с высоко приподнятой кормой, на которой еще виднелись орудия.