Скифская чаша - Страница 130

А потом он пройдет по бурлящему толпой Крещатику от Бессарабки до площади Октябрьской революции. Он пригласит в «Аквариум» друзей, не в ресторан или кафе, а только туда: они будут стоять за длинным столом, пить коньяк и шампанское, болтать о чем хотят и как хотят, это здесь у него уши всегда навострены, а там можно болтать, смеяться, шутить...

Рутковский взял из сейфа новую пачку документов. Вот он едет по новой Бориспольской трассе куда-то на юг, в Крым или на Кавказ, машина мчится по Симферопольскому шоссе, уже позади Запорожье, Мелитополь... Где-то в конце лета у него отпуск, можно поехать в Австрию или Италию, но нужно подождать возвращения Юрия. Сенишины выезжают за границу через несколько дней, недели Юрию достаточно, чтобы выполнить задание Лодзена, ну самое большее две недели, потом, если вояж Сенишиных завершится успешно, Лакута передаст списки Лодзену — нужно, чтобы они прошли через руки Максима, это — условие игры, иначе и начинать ее не было смысла...

Как будто полковник доверяет ему, но все может случиться — неужели Лодзен решит обойтись без посредника?

Послышались голоса. Максим оторвался от работы, осторожно выглянул в дверь. Увидел в конце коридора двух вахтеров и с ними человека в штатском. Значит, неожиданная проверка помещения. Максиму было известно, что такие проверки время от времени проводятся, и он был готов к ним. Вахтеры знали, что Рутковский задерживается на работе, с ними он поговорил бы — и все, но третий в штатском!.. Наверное, из службы охраны, он может заподозрить что-то, обыскать помещение, и тогда...

Максим быстро спрятал бумаги в стол, запер ящик, юркнул в соседнюю комнату и стал за шкаф. Конечно, вахтеры лишь заглянут в помещение и, не увидев никого, пойдут дальше. Только бы не заперли двери...

Стоял и ждал.

Голоса приближались.

— Никого... — сказал знакомый Максиму вахтер.

— Иногда здесь задерживается господин Рутковский, — доложил другой.

— Почему? — спросил работник службы охраны.

— Имеет разрешение пана Кочмара.

— Ну... ну... — сказал тот неопределенно.

Замок щелкнул, и голоса затихли.

Максим вышел из своего укрытия.

Итак, он в мышеловке, ибо двери, которые ведут в коридор, запираются только извне, и нет надежды, если не поднять шум или не позвонить в службу охраны, выйти из комнаты.

Но спокойно: необходимо проанализировать ситуацию — неужели не найдется выхода?

Прежде всего Рутковский переложил из ящика в сейф документы, навел порядок на столе, повесил на место ключи от сейфа и запер главный сейф. Обошел все комнаты, внимательно оглядел их. Нет, кажется, нет выхода, и он действительно попал в мышеловку. Можно было бы попробовать выбраться из помещения через окно, но окна зарешечены, а ключи от замков для стальных решеток хранятся в стеклянном шкафу.

А если разбить стекло шкафчика и отпереть решетки?

Рутковский тут же отбросил этот вариант. Конечно, в таком случае он сам спасется. Комнаты их на первом этаже, вылезти на улицу не представляет никакого труда, но он будет окончательно провален. Единственное, что останется в таком случае, — звонить Олегу и с его помощью бежать из ФРГ. Бежать, когда не закончено копирование секретных документов РС, когда только-только заварилась каша со списками Лакуты, а бежать придется, так как служба охраны моментально установит, кто последний был в комнатах. И парни из этой службы сразу выйдут на него, начнется расследование, а это равнозначно провалу.

Значит, нужно забыть о существовании ключа от решеток.

А если попробовать?

Максим подвинул к окну стул. Стал на него. В верхней части решетки немного расширяются, можно открыть окно, просунуть руку между стальными прутьями и выбросить аппаратуру. А утром, когда отопрут комнаты, объяснить свое присутствие так: мол, вчера выпил в буфете, потом зашел в соседнюю комнату, задремал и не услышал, когда закрывали двери.

Но все равно начнется расследование. Даже если не найдут его «технику», во что трудно поверить, так как он не сможет далеко забросить ее, служба охраны опять-таки будет следить за ним — и не один месяц, а это также равнозначно провалу.

Да, в службе охраны работают не дураки, и деньги им платят совсем не за то, чтобы хлопали ушами.

А здесь чрезвычайное событие: целую ночь провел человек в секретном отделе наедине со стальными сейфами...

Конечно, все обнюхают, исследуют, и шансов у него почти нет.

Сел, выпил воды, немного расслабился. Решил, что нужно начать все сначала. Хотя с чего начинать? Вариант с окном отпадает, другого выхода нет...

Единственное, на что можно надеяться, — пунктуальность Сопеляка. Как правило, Сопеляк первый приходит на работу — за пять или десять минут до начала. Пан Виктор сидит в соседней комнате направо. Он придет, начнет устраиваться, отопрет стол.. В это время можно выйти к нему. Сделать вид, что только что пришел и попал в свою комнату через приемную Кочмара — заглянул к Сопеляку, чтобы поздороваться...

Рутковский представил себя на месте Сопеляка. Да, навряд ли пан Виктор что-то заподозрит. По крайней мере, какой-то шанс у него есть.

А если раньше придут Синявский или старая карга пани Вырган? Плохо, очень плохо... Они сидят в комнате Максима, Синявский сразу почувствует горячее, у него нюх разведчика, говорят, что служил в абвере, тут же донесет службе охраны — и конец.

Вырган тоже никогда не опаздывает и тоже донесет. Сначала поинтересуется, почему это пан Рутковский сидит в запертой комнате, а потом — к Лодзену.

Правда, услышав щелканье замка в приемной, можно выскочить в комнату Сопеляка, а потом уже оттуда зайти к себе. Мол, перепутал ключи, взял от комнаты Сопеляка и вошел через нее...

Нет, такой номер ни с Вырган, ни с Синявским не пройдет. Единственная надежда — пунктуальность Сопеляка.

Рутковский представил себе пана Виктора, старика Хэма с красным носиком-пуговкой. Сопеляк был ему сейчас чрезвычайно симпатичен, даже пани Ванда казалась чуть ли не красавицей.

Дал зарок: если Сопеляк придет первым и все обойдется, поведет его вместе с женой-красавицей в ресторан и закажет все, что захотят. Нет, одернул себя сразу, не сделает он этого, если даже все обойдется. Ибо такая щедрость здесь не в почете, Сопеляк заподозрит его и, кто знает, может, и вспомнит преждевременное появление Рутковского на работе. Ведь, честно говоря, Максим не отличался особым служебным усердием: бывало, опаздывал на несколько минут и редко когда приходил вовремя.

Рутковский постелил на полу газеты, завернулся в плащ, подмостил под голову какие-то папки. Спать. Ведь в его положении ничего лучшего не оставалось.

Крутился и не мог заснуть. Да и в хорошем настроении, когда хочется спать, разве это сон — на газетах? А здесь, когда нервы натянуты до предела!..

Крутился полночи, лишь утром сон одолел его, задремал на два или три часа, но в восемь уже сидел за столом. Сидел, натянутый как струна, и ждал, когда щелкнет замок в дверях...

В каких?

Неужели пан Сопеляк подведет его?

Ну хороший, добрый, самый лучший пан Виктор, ну разве ты не можешь прийти на несколько минут раньше, всего на несколько минут?

Наверно, пан Сопеляк услышал эти мольбы Максима. Замок щелкнул тихо, даже очень тихо — в дверях справа, из комнаты донеслись скользящие шаги Сопеляка.

Рутковский слышал, как бьется у него сердце. Теперь выждать минуту или две. Только бы не пришли Вырган или Синявский. Смотрел, как бежит на циферблате секундная стрелка. Быстрее, прошу тебя...

Когда обежала два круга, поднялся намеренно медленно, заглянув в комнату Сопеляка. Пан Виктор переворачивал какие-то бумаги и не увидел его. Рутковский проскользнул между письменными столами.

— Мое почтение, пан Виктор! — сказал громко и бодро. — Вы, как обычно, ранняя пташка.

Сопеляк усмехнулся благосклонно. Он всегда улыбался любезно, а особенно угодливо тем, кто шел в гору. Этот Рутковский, смотри, через полгода или год станет заместителем Кочмара, и господину Максиму нужно улыбаться искренне. Сопеляк скомкал в кулаке бороду, чтобы Рутковский лучше видел выражение его лица — приятное и предупредительное.