Сказочные повести. Выпуск седьмой - Страница 44

Сашка понял, что Заяц и мама понравились друг другу, и больше не прислушивался к их беседе, тем более что пора было приниматься за свои дела.

Он сбросил тяжёлый дедушкин мешок на пол и прошептал три слова:

— Тамбарато клуторео римбеоно!

Гном появился в тот же миг; он потрогал мешок и сказал Сашке:

— Молодец! Скорее в ванную…

Гном высыпал всё, что было в мешке, в ванну, и она наполнилась золотой пеной. Всплывшие наверх тёмные веснушки гном собрал черпаком, как снимают пенку, когда варят варенье, и слил их в раковину.

Несколько секунд он думал, озабоченно наморщив лоб, потом улыбнулся, повесил на крючок для полотенец свою синюю с красной кисточкой шапку, сорвал с головы одуванчик и из стебля выжал пять капель густого молочно-белого сока. Пена посветлела и стала похожа на взбитый белок.

— Раздевайся! — скомандовал гном. С головой нырнув в тёплую пену, Сашка снова услышал тонкий голос гнома:

— Пусть всё станет, как прежде! Всё! Всё! Всё!

Вынырнув, Сашка увидел свои руки, а скосив глаза, увидел нос и понял, что стал видимым.

Ему захотелось закричать во весь голос «ура», но он удержался и подбежал к зеркалу.

— Всё, как было, — довольным голосом проговорил гном. — И веснушки светятся…

Сашка понял, что гном снова немного напутал, но, взглянув на своё отражение, не огорчился, а может быть, даже обрадовался тому, что всё осталось по-прежнему.

Надо было скорей поблагодарить гнома, но, когда Сашка обернулся, в ванной никого не оказалось.

«Жалко», — грустно подумал Сашка.

Из коридора он услышал голос Зайца:

— Я вас обязательно научу бегать «вздвойкой» и делать «скидку». Вот увидите, это совсем легко!

— Спасибо! — ответила мама. — Но бегать «вздвойкой» по городу не разрешит милиция и…

Она не закончила, потому что в этот миг Сашка переступил порог.

— Кукушонок! — воскликнула мама и бросилась обнимать его.

Зазвонил телефон. Мама сняла трубку, и Сашка услышал недовольный голос Марии Петровны:

— Мы начинаем наш новогодний спектакль, дорогая Анна Максимовна. Все уже в костюмах, загримированы, а вашего сына нет и нет…

— Он сейчас придёт, — через силу сказала мама. — Сейчас, сию минуту, — и, опустив трубку, почти упала на стул.

— Что с тобой? — испуганно спросил Сашка.

— Костюм… — еле слышно ответила мама. — Я подумала: раз ты невидимый, зачем же шить заячий костюмчик?

Она открыла шкаф и вынула распоротые муфту и горжетку:

— Боже мой, как нам быть?! Сашка молчал.

— А если мне сыграть эту роль? — вдруг предложил Заяц. — Я всегда мечтал сыграть в настоящем спектакле.

Сашка и Заяц вперегонки побежали в школу на новогодний утренник. А мама осталась дома.

Спектакль прошёл хорошо, но лучше всех сыграл Заяц. Когда опустился занавес, его вызывали без конца. После утренника Мария Петровна позвонила Сашиной маме:

— Это просто удивительно, как играл ваш сын! Я человек сдержанный, но не удержалась и аплодировала. Как он вошёл в роль, какая собранность… От всей души поздравляю!

Анна Максимовна хотела сказать всю правду, но подумала, что Заяц и Сашка обидятся на неё, если она выдаст их тайну, а Мария Петровна всё равно не поверит, скажет: бабушкины сказки…

Вечером принцесса Таня вышла во двор. Десять принцев бросили играть в футбол и подбежали к ней. Кешка пошевелил ушами и сказал:

— Вот и Новый год. Все мы стали старше, и ты должна наконец решить, кого из нас полюбишь, когда мы кончим учиться!

— Да ну вас! — фыркнула Таня и пошла прочь. У ворот она увидела Сашку и Зайца. Зайцу было пора в лес, и Сашка его провожал; он нёс авоську, в которую мама положила морковку и капусту.

— Кукушонок! — радостно воскликнула Таня. — Я так соскучилась… Где ты пропадал?

— Проводим моего друга. На обратном пути я всё объясню.

И они пошли втроём, взявшись за руки, по улице, потом по полянке до опушки леса, потом по лесу.

Около высокой ели Заяц закопал подарки в снег.

— Завтра перетащу в нору. — И, протянув лапку сперва Тане, а потом Сашке, грустно добавил: — Дальше нельзя. Во-первых, следы. А во-вторых, поздно.

— Встретимся завтра вечером, — предложил Сашка.

— Нет, — ответил Заяц. — Завтра я уже не смогу говорить по-человечески. Давайте встретимся через год!

— Непременно! — воскликнул Сашка.

И Таня тоже сказала:

— Мы непременно придём! Через год, в новогодний вечер.

Заяц махнул лапкой и побежал.

— Смотри берегись! — крикнул Сашка вслед.

Заяц разбежался и, прыгнув в сторону, сделал «скидку». Он пролетел над маленькими ёлочками, далеко и высоко, и скрылся в чащобе.

Таня и Сашка постояли немного и пошли домой. На опушке они остановились, и Сашка рассказал Тане всю эту историю, с той самой минуты, когда он познакомился с гномом.

Я тоже был на полянке, сидел на пне и всё слышал. Нет, я не был невидимкой, я вообще никогда в жизни не был невидимкой, но они не замечали меня.

Когда Сашка закончил рассказ, Таня посмотрела вверх и сказала:

— Красиво… Звёзды горят — правда, как веснушки, и ели качаются…

«Ели качаются, и сказка кончается», — подумал я.

Государство, о котором пойдет рассказ, занимало на земле места столько же, сколько занимает песочная площадка. Но в нем стояли настоящие, только совсем маленькие дома, размером с картонку из-под башмаков, и в них жил похожий на обыкновенных людей, правда, очень уж крошечный народ. Назывался он моликами, а их город-государство Малявкинбургом.

Молики были золотых дел мастера. Это ремесло передавалось из поколения в поколение, и оттого, что мастера каждый день подолгу глядели на желтый и яркий металл, глаза их обрели цвет такой же золотистый и веселый.

Продавать свои поделки мастерам было некому, и они просто дарили их друг другу. Поэтому каждый молик каждый день получал красивый подарок. Материала им для ремесла хватало. Это обыкновенным людям, чтобы добыть несколько золотых крупинок, надо в специальную машину насыпать гору песка, промыть ее водой… В общем, долгое и трудное дело, а молики просто подбирали золотинки у себя под ногами, потому что каждая золотинка для мастеров была размером в их кулачок, и они очень легко замечали их в песке, даже не надевая для этого очков.

С самого утра и до позднего вечера над городом стоял мелодичный звон. Каждый мастер сидел над маленькой наковальней и, названивая на ней серебряным молоточком, что-нибудь пел. Молики никогда не плакали, потому что их никто и ничто не огорчало. Они не знали, что такое слезы, и были всегда веселы и беззаботны, а их глаза испускали светлые лучики, отчего по земле и стенам домов прыгали рыжие зайчики. Ласково и тепло грело мастеров солнце, а вокруг цветочных клумб катались на самобегающих золотых жуках их дети, такие же озорные и шумливые, как и всякие ребятишки.

Вот и теперь мастера были заняты тем, что из тонко расплющенных золотых пластинок делали крохотные башмаки. А занимались они этим вот почему: к самому искусному мастеру Лату наведался кузнечик. Надо заметить, что кузнечики были особенно дружны с моликами, так как в душе тоже считали себя мастерами-кузнецами. Так вот, зеленый кузнечик не припрыгал, как обычно, а пришел, опираясь на костыли, связанные из тонких сухих былинок. Старый Лат вытащил из его ног занозы, тут же сел за наковальню и быстро выковал пару золотых башмаков. Кузнечик примерил их и, радостно треща крылышками, ускакал в густую траву, росшую вокруг города. Старый Лат созвал мастеров, посоветовался с ними, и было решено обуть всех своих друзей в красивую и удобную обувь. Старательно трудились молики и пели: