Сказки народов Востока - Страница 8

— Здесь охоться. На Большом море водяной черт — Ганка — живет. Человека туловище у него, рыбий хвост у него, не рука, а железный крючок у него из воды торчит. Тем крючком он людей хватает!

— На болота пойду: выпь, цаплю, утку возьму, — говорит Бамба.

Плюется шаман:

— Здесь охоться, говорю. На болоте черт Бокс живет, одноногий. Запутает тебя в болоте, в трясину утащит. Будешь потом в трясине лежать да пузыри пускать.

— На гольцы-солонцы пойду, — говорит тогда Бамба. — Сохатого, косулю добуду.

Трясется шаман:

— Здесь охоться, говорю. На гольцах-солонцах Агды — гром — живет. Каменным топором деревья рубит. Как ударит — человека в пыль обратит!

— На Мылки-озеро пойду, бобра, гусей бить буду.

У шамана пена изо рта хлещет от злости на Бамбу:

— Химу-амба, самый страшный черт, в озере том живет. Как человека увидит, из озера выползет, под ним трава и камни горят. Дохнет Химу огнем на тебя — сгоришь, и никто не узнает!

Опустил голову Киле Бамба. Задумался. Вот тебе и богатырь Бамба! Кругом черти. И все — сильнее Мергена. И сила ему ни к чему. Ой-я-ха! Совсем худо…

— Охоться, как охотился, — говорит шаман. — Ли-чану пушнину таскай. Он тебе водки даст — все горе забудешь.

Не хочет к Ли-чану Бамба идти. Пошел куда глаза глядят…

Три ручья перешел, шесть озер обошел, девять сопок перевалил. Место выбрал, шалаш построил, костер развел. В шалаше лег. Горькую думу стал думать:

«Зачем человеку сила богатырская, коли от чертей житья не стало? Мало того, что в лесу черти, в тайге черти, в горах черти, в реке черти, так и в деревне теперь Ли-чан есть. Где бы силу такую найти, чтобы всех этих чертей перебить, чтобы людям жить можно было?»

Заснул Киле Бамба. Спит, во сне слышит — кто-то идет с верховьев Амура. Тяжело ступает, тайгу под. себя подминает, из земли воду выжимает. Вскочил Бамба, на лук стрелу наложил, свой нож вытащил. Кто идет?

Тут выходит из-за деревьев человек. Не видал таких Бамба раньше: лицо белое, глаза голубые, волосы желтые, как золото, борода большая. Одет не по-амурски. В руках палка железная.

«Еще один черт пришел!» — думает Бамба.

А человек говорит ему:

— Ты почто за лук держишься? Али меня стрелять хочешь? Я тебе друг, а не враг. Да и что ты со своим луком противу меня? Давай потягаемся — кто дальше выстрелит.

Какой богатырь от спора откажется!

Приосанился Бамба: дальше его никто во всей деревне не стрелял! Видит — за тремя ручьями заяц бежит. Стрелу выпустил Бамба — к сосне зайца пригвоздил.

— Хорошо! — говорит человек с желтыми волосами.

Теперь тот человек свою палку поднял.

— За шестью ручьями, — говорит, — сейчас белка с дерева на дерево прыгнуть хочет, ее убью.

Прицелился своей палкой, глаз голубой прищурил. Ка-ак грохнет что-то, будто гром загремел, по сопкам пошел перекатываться.

Упал Киле Бамба на землю, забоялся.

— Ой, Агды — гром, — говорит, — меня не тронь!

— Не Агды это, а я, — смеется тот человек.

Глядит Бамба — та белка уже на боку лежит.

— Твой верх, — говорит Бамба. — Давай поборемся.

Вот скинули они одежду, за пояса взялись. Стали бороться. Никто верх не берет. Никто другого на землю положить не может. Изловчился Бамба, хотел того человека через спину перекинуть, а тот поднял Бамбу на воздух, да и не пускает. Держал, держал…

Потемнело в глазах у Бамбы, говорит он:

— Пусти на землю, я не птица. Без земли худо мне. Твой верх… Давай поспорим, кто лучше спляшет.

Стал Бамба плясать. С утра начал; пока солнце не закатилось — все плясал. Еще никто так на Амуре не плясал!

А тот человек крякнул, на ладони поплевал и пошел в свой черед. Ночь плясал, день плясал, вторая ночь настает, а он все пляшет… Только треск по долине идет да топот слышен, вода из реки выплескивается, земля трясется, пыль столбом стоит, звезды застит…

— Эй, друг, — кричит Бамба, — довольно! Твой верх!

А тот человек еще три дня да три ночи плясал да сам себя по пяткам ладонями прихлопывал. Потом перестал, говорит:

— Это не пляска! Вот в молодости я плясал!..

«Плохой человек разве так спляшет? — думает Бамба. — Сила у него в руках есть, глаз у него зоркий, нрав веселый — чем не друг!»

Стали они побратимами.

— Я Киле Бамба, — говорит нанай.

— Я Иван, а по-вашему — Лоча.

— Ты в своей земле богатырь? — говорит Бамба.

А Лоча рукой отмахивается:

— Какой я богатырь! — говорит. — Вот за мной богатыри идут, а я просто младший сын у моей матушки.

— Сюда пришел зачем? — спрашивает Бамба.

— Жить буду. На этой земле отцы мои давно жили.

— Худо тут, — нанай говорит.

— А что? Земля, что ли, плохая? — спрашивает Иван. Ком земли взял, в руках растер, понюхал: — Хороша земля!

— Чертей много развелось, — говорит Бамба, — жить не дают!

Рассказал Бамба о своем горе Ивану — как черти его по рукам и по ногам опутали, силы богатырской лишили.

— Ничего, — говорит Иван, — был бы свет в очах, а на чертей управу всегда найти можно.

Вот пошли они в деревню. А нанай совсем бледные ходят — есть нечего. Только Ли-чан на пороге дома своего сидит — жирный да красный, как клещ.

— Этот, что ли, черт-то? — спрашивает Иван.

— Этот, этот!

Пошли Иван да Бамба по амбарам. Стоят амбары пустые, только паутина в углах. Ту паутину собрал Иван, в комок скатал. К Ли-чану пошел.

— Давай эрэнте-книгу, — говорит. — Где тут записано, сколько мой друг Бамба тебе должен?

Достал Ли-чан эрэнте-книгу, раскрыл, толстым пальцем в книгу тычет. Взял книгу Иван, говорит:

— Если верно Бамба должен — слово его крепкое, его и огонь не возьмет! Если обманул ты Бамбу — сгорит твое слово!

Бросил книгу в костер. Сразу книга пламенем взялась, сгорела. Кричит Ли-чан, ногами на Ивана топает. Взял тут Иван паутины комок, что в амбарах нанаев собрал, да и кинул Ли-чану в рот. Похудел сразу Ли-чан, съежился, маленький стал, в паука обратился. Бросил его Иван в реку, и поплыл Ли-чан к своему амбаню, к хозяину своему.

Ходят нанаи голодные.

Вынул Иван из-за пазухи зерна малые, в землю бросил. Полезла из земли зеленая трава. Пожелтела. В колосьях у нее желтые семечки набухли. Взял те семечки Иван, между камнями размолол — белая пыль из тех семечек стала. Ту пыль с амурской водой Иван смешал — тесто сделал. Из того теста лепешек напек. Нанаям дал: «Ешьте!»

Съели нанаи. Вкусно! Тут сразу у них столько силы прибавилось, сколько никогда после пищи не прибавлялось.

На охоту нанаи пошли.

И Бамба с Иваном на охоту пошли.

— Хочу сохатого добыть, — говорит Иван. — Пойдем на гольцы-солонцы!

— Там Агды — гром — живет, — говорит Бамба.

Не испугался Иван. А от побратима как можно отстать— лицо потеряешь, пошел и Бамба. Стал Иван из своей палки палить, такой гром поднял, что Агды из тех гольцов улетел.

— Здесь охотничье место хорошее, — говорит Иван. — Где же твой Агды?

Вот пошли побратимы дальше. В болото попали. Видит Бамба: стоит на пути горбатый маленький человек на одной ноге, глаза у него синим огнем горят.

— Не ходи, Иван! — кричит Бамба. — Там горбатый Боко — черт— стоит. Заведет, погубит.

Говорит Иван:

— Этот, что ли, черт Боко? — и хвать Боко за единственную ногу — да себе под ноги, чтобы ту трясину пройти.

Видит Бамба: лежит Боко — не Боко, а сучок еловый. А Боко будто и не бывало! Через реку переходить стали— видит Бамба: чьи-то седые космы полощутся, в воде зеленые глаза блестят.

— Не ступай в реку! — говорит Бамба Ивану. — Видишь, Ганка-старик в воде лежит, нас поджидает. Видишь, руку железную выставил!

А Иван в воду нырнул, хвать того черта седого! Из реки вынырнул — в руках коряжина сосновая да щука зубастая, что под коряжиной той сидела. Съели щуку Иван да Бамба и дальше пошли. Так Бамба и не видал больше Ганка-черта.

Пошли побратимы через горы. Дрожит Бамба от страха — теми местами они идут, где Какзаму людей подстерегает. Только Бамба подумал про Какзаму, а Какзаму тут как тут. Красные глаза на людей таращит, руки к ним протягивает, вот-вот зацепит и в камни обратит.