Сказки и легенды - Страница 42

Все склонности и желания согласной четы растворялись в нежном чувстве взаимной любви, и когда в часы близости и нежных излияний они открывали друг другу сердце, то спорили только об одном: чья любовь более сильна и постоянна — мужская или женская. Но такие отвлеченные беседы легко уводят в область фантазии, и потому супруги не довольствовались любовным наслаждением в настоящем. Срок земной жизни казался им слишком кратким и мимолетным, чтобы объять все их счастье. В своих беседах они чаще всего касались сентиментальных и религиозных проблем о положении любящих по ту сторону могилы. В избытке женской нежности графиня часто уверяла супруга, что в разлуке с ним даже райские радости не принесут ей полного блаженства, а общество ангела-хранителя ни в коей мере не заменит отсутствующего супруга. Ее религиозные представления о будущем местопребывании душ усопших были весьма неясны, и она колебалась между страхом и надеждой. Она не знала, где будет определен сборный пункт для душ, оставшихся верными своей земной любви, — в чистилище или в преддверии рая, она сомневалась также, сможет ли найти дорогу к любимому и встретиться с ним среди бесчисленных толп в царстве теней, ибо нет более странного и запутанного представления о жизни на небесах, чем понятия женщин о загробном мире.

— Ах, — часто повторяла графиня с нежной грустью, — если бы на совете привратников рая[147] нам было предопределено вместе, в один и тот же час сойти в темную могилу, тогда наши неразлучные души в тесном объятии поспешили бы к месту вечного упокоения, не теряя ни одного мгновения в блаженстве взаимной любви.

Хотя граф и соглашался с этим желанием, однако его мысли касательно загробного свидания любящих душ были не столь тревожны. По его теории, в небесной полиции царил полный порядок. Будучи воином, он сравнивал царство теней с благоустроенным военным лагерем, где легко отыскать друг друга. Ему казалось также, что разлука вследствие неодновременной смерти подобна тому, как если бы один из супругов отправился в непродолжительное путешествие, когда сама надежда на возвращение приятна, а новое свидание полно радости. Он уверял, что не отступит от законов рыцарства и на том свете и не успокоится до тех пор, пока не найдет свою даму, — хотя бы ему пришлось для этого обыскать все необозримое небесное пространство, — и отыщет свою любимую среди бесчисленных мириадов теней.

В комнате, где происходили эти разговоры, стены были украшены, во вкусе того времени, панелями с изображением пляски смерти. Одна из таких страшных групп представляла влюбленную пару за нежной беседой. Но вот входит призрак с косой и приглашает девушку в свой хоровод. При виде костлявого кавалера влюбленный небрежно опускает правую руку, которой, видимо, только что обвивал стан любимой, и, отшатнувшись от нее, левой обнимает сидящую по другую сторону девицу и прячет лицо у нее на груди.

— Взгляни, любезный супруг, — заметила графиня, — вот пример мужской верности. Ни одна женщина не способна на такую быструю измену. Не успела еще остыть его возлюбленная, а святое пламя уже угасло в груди ее вероломного друга. Ах, эта девушка унесет с собой из мира память о неизменной любви! Но если когда-нибудь ей встретится тень милого в обществе другой, разве это не отравит ей наслаждение в горней обители?

Эта мысль вселила такую скорбь в чувствительное сердце графини, что нежные слезы залили ее розовые ланиты. Кроткого супруга глубоко трогала печаль любимой мечтательницы, и он ласково утешал ее:

— Чистая любовь, — говорил он, — неизменна, и две связанные браком любящие души не разлучит даже великая бездна между небом и землей. Такая клятва, как наша, нерушима, и союз наш и за гробом свяжет нас навеки. Свидетельствуя и подтверждая это, клянусь своею совестью и рыцарской честью, что коли, упаси бог, смерть отнимет вас у меня, то мысль о другой мне и в голову не придет, и того же я ожидаю от вас, ежели я умру раньше. Да, если посещение этого мира после смерти возможно, то мой бесплотный дух, памятуя о нашем союзе, будет вам напоминать о нем. Подайте же мне руку, дорогая супруга, в залог того, что союз наших сердец скреплен навеки.

Эти слова настолько соответствовали романтическим представлениям графини, почерпнутым из туманных учений о загробной жизни, словно оно исходило из ее собственного сердца. Она обрела большое утешение и отраду в том, что ее любовь будет застрахована на том свете, и охотно отказалась от права вторичного вступления в брак, если смерть унесет ее супруга. Дабы скрепить этот брачный договор, она сплела из двуцветного шелка, зеленого и черного — цветов надежды и печали, — неразрывный узел любви. Потом такой же второй. Один преподнесла мужу, прикрепив его как брелок к графской цепи, а другой заключила в золотой медальон в виде сердечка, украшавший ее прелестную грудь, — как символ надежды, что в случае смерти одного из супругов переживший сохранит верность усопшему до загробного свидания. Вскоре после этого граф Генрих устроил для своих рыцарей роскошный пир, на котором, по своему обыкновению, от души веселился и шутил с гостями, ибо очень любил праздники и развлечения. Арфисты и скрипачи старались изо всех сил, и все в Халлермюнде дышало беспечной радостью. Нежная Ютта только собиралась, в паре с супругом, открыть бал веселым танцем, как вдруг раздались торжественные звуки трубы, возвещая о прибытии в замок герольда, который потребовал, чтобы его выслушали. Тотчас же граф повелел прекратить веселый шум, желая узнать, какое известие привез этот суровый человек в воинских доспехах. Графиня побледнела, и сердце ее сжалось от страха. Появление герольда подействовало на нее, как плач совы или карканье ворона, ибо она боялась, что он привез ее любимому супругу объявление войны или вызов на поединок. Но когда герольда ввели в зал и она увидела на его груди герб своего дома, то несколько успокоилась. Посланец почтительно склонился перед графом и, приветствовав его, начал свою речь:

— Граф Гергард фон Ольденбург, ваш тесть и союзник, призывает вас, по рыцарскому обычаю, через три дня, начиная с сегодняшнего, прийти ему на помощь и оказать поддержку своей могучей рукой, а также конями и ратью в военном походе против штедингцев, отказавших ему в повиновении. Если вы, как друг и брат, выполните эту просьбу, он, со своей стороны, охотно готов оказать вам взамен любую услугу.

Граф Генрих, недолго раздумывая, дал герольду положительный ответ и, щедро одарив, отпустил, а сам вскоре покинул танцевальный зал, и храм радости мгновенно превратился в военный арсенал. Нежные мелодии флейт и арф сменились устрашающим бряцанием оружия — к великой досаде юных дам, мечтавших о танцах и новых победах. Появление герольда сорвало празднество столь же внезапно и таким же неприятным образом, как знаменитая баталия стульев — пышный бал в Тулоне[148]. Придворные слуги, только что торопливо разносившие торты и паштеты на серебряных блюдах и вина в позолоченных бокалах, теперь поспешно тащили из арсенала военное снаряжение для своего господина и его дружины. Один нес шлем с забралом, другой — бронзовые латы и гибкие набедренники, третий — стальной щит, четвертый — копье и обоюдоострый рыцарский меч. Нежная Ютта с помощью служанки сама украшала дрожащей рукой шлем своего супруга красно-черным султаном, — то были цвета его герба. Затем по приказанию графа оруженосец облачил его в бранные доспехи, и едва забрезжила утренняя заря, шталмейстер подвел боевого коня с гордо поднятой головой, и граф со всей свитой немедленно выступил в поход.

Ах, как плакала и рыдала, ломая руки, прекрасная графиня, когда любимый супруг горячо обнял ее и в последний раз запечатлел суровый прощальный поцелуй на ее прелестных пунцовых губках. Из глаз ее потоком струились слезы, орошая милые ланиты, как роса в утренний час цветущие поля. Сомкнув руки вокруг шеи мужа, графиня прильнула к его губам, не решаясь вымолвить слово «прощай» — это полное страшного значения слово разлуки. Напрасно граф старался прервать тяжелую сцену прощания и вырваться из-под власти горестных чувств. Графиня судорожно вновь и вновь прижимала его к своему трепещущему сердцу, пока наконец оба не нашли в себе силы заговорить: — Прощай, мой дорогой супруг! Прощай, любимый мой! — Прощай, сердечный друг! Я скоро буду вновь с тобой. — Скажи, когда тебя мне ждать? — Я, право, не могу сказать. — Ты мне надежду дай. — На пасху ожидай. — Когда прижму тебя к груди? — На троицу уж точно жди. Разлука не страшна, когда свидание сулит она[149].