Сказки и легенды - Страница 12

— Хлеба, отец, дай хлеба! Мы так ждали тебя!

Изнуренная несчастьями жена сидела в углу и плакала. Подобно всем малодушным людям, она опасалась худшего и ждала жалоб и проклятий мужа. Но тот ласково протянул ей руку, велел развести в очаге огонь и сварить кашу, да такую крутую, чтобы ложка стояла; из Рейхенберга он принес в мешке крупу и пшено. Потом поведал ей, что хлопоты его увенчались полным успехом.

— Твои родственники, — продолжал он, — оказались справедливыми людьми, они не попрекали меня бедностью, не отреклись от меня, не указали с руганью на дверь, они дружески приютили родича, открыли ему свое сердце и объятия и дали заимообразно сто талеров наличными.

С груди славной женщины свалился тяжелый камень, столько времени давивший ее.

— Постучись мы раньше в должную дверь, — сказала она, — то избегли бы многих горестей. — Она не могла нахвалиться дружбой тех, от кого раньше ждала мало хорошего, и все гордилась своими богатыми родственниками.

После стольких перенесенных невзгод муж не мешал ей радоваться и восхищаться своей богатой родней, поскольку это льстило ее самолюбию. Но женщина тянула эту волынку вот уже который день. Тогда Вейту, которому надоели хвалебные гимны жадным драконам, сказал:

— Знаешь, какое мудрое поучение дал мне богатый кузнец, когда я постучался к нему в дверь?

— Какое? — спросила жена.

— «Всяк кузнец своего счастья, — сказал он. — Куй железо, пока горячо». А потому давай-ка возьмемся за работу да потрудимся на славу, чтобы через три года расплатиться с кредиторами да избавиться от долгов.

Вейт купил пашню и луг, потом еще и еще один и под конец целую гуфу[30]. Благословение лежало на деньгах Рюбецаля, словно среди них был неразменный талер. Вейт засевал поле и собирал урожай и вскоре прослыл по всей округе зажиточным селянином. А в кошельке у него еще позвякивали монеты, и он постепенно расширял хозяйство. На третий год, кроме своей усадьбы, он арендовал еще одну, приносившую недурной доход. Короче говоря, ему все удавалось, за что бы он ни принимался.

Наступил срок уплаты долга, и Вейт к тому времени настолько увеличил свои сбережения, что мог вернуть его без всяких затруднений. Он приготовил деньги и в назначенный день, встав пораньше, разбудил жену, детей, велел ей умыть их и причесать, нарядить в праздничные платья, а также новые башмаки, алые корсажи и косынки, которых они в жизни своей еще не надевали. Для себя он достал костюм, в каком обычно причащался, и крикнул в окно:

— Ганс, запрягай!

— Муж, что ты задумал? — спросила жена. — Ведь сегодня не воскресенье и не праздничный день. С чего это у тебя такое веселое настроение, чего ради готовишь ты нам развлечение? И куда ты собираешься везти нас?

Он ответил:

— Хочу всей семьей навестить богатых родственников по ту сторону гор, чтобы заплатить свой долг и проценты кредитору, который помог мне стать на ноги, ибо сегодня как раз срок уплаты.

Это очень понравилось женщине. Она нарядилась сама и нарядила детей и, чтобы не ударить лицом в грязь перед богатыми родственниками и показать им, как она разбогатела, повязала вокруг шеи ожерелье из гнутых дукатов. Вейт завязал тяжелый мешок с деньгами и, когда все было готово, уселся с женой и детьми в повозку. Ганс стегнул четверку коней, и они резво побежали по ровному полю к Исполиновым горам. Перед крутым подъемом в ущелье Вейт велел остановить лошадей, сошел с повозки и то же самое предложил сделать остальным, а кучеру приказал:

— Поезжай, Ганс, медленно в гору и ожидай нас наверху у трех лип. Если мы задержимся, не беспокойся, пусть лошади тем временем отдохнут и попасутся. Есть тут одна тропинка, она делает небольшой крюк, но по ней очень приятно прогуляться.

Затем в сопровождении жены и детей он стал пробираться через густой кустарник, внимательно осматриваясь по сторонам, жена даже подумала, что муж заблудился, и принялась увещевать его вернуться назад к проезжей дороге. Но Вейт вдруг остановился и, собрав вокруг себя всех своих шестерых детей, сказал:

— Ты воображаешь, дорогая жена, будто мы едем к твоим родственникам? А я о них и думать забыл. Когда я, впав в нищету, искал у них поддержки и приюта, они насмехались и издевались надо мною, а затем высокомерно вытолкали за дверь, не дав ни гроша. Богатый родственник, которому мы обязаны своим благосостоянием, живет здесь. Он под честное слово доверил мне деньги, что так хорошо приумножились в моих руках. Сегодня как раз тот день, когда он назначил возвратить долг и проценты. Ясно ли вам теперь, кто наш кредитор? Хозяин гор по имени Рюбецаль.

Женщина пришла в ужас от этих слов и перекрестилась широким крестом, а дети задрожали и робко жались к матери, испугавшись, что отец поведет их к Рюбецалю. Они много слышали о нем на посиделках; слышали, что он страшный великан и людоед. Но отец рассказал о своем приключении, поведал, как Рюбецаль явился на его зов в образе угольщика и как с ним потом обошелся в пещере. Вейт превозносил его великодушие с такой благодарностью в сердце и с таким искренним волнением, что загорелые щеки его оросились горячими слезами.

— Побудьте здесь, — продолжал он, — а я схожу в пещеру и завершу это дело. Ничего не бойтесь, я скоро вернусь, и если упрошу хозяина гор, он явится к вам. Без всякого страха пожмите руку вашему благодетелю, хоть она на вид черна и перепачкана в саже. Он не сделает вам ничего дурного и, думаю, будет рад услышать вашу благодарность за свое доброе дело. Только вы не робейте, и он оделит вас золотыми яблоками и орехами.

Испуганная жена замахала руками, не желая отпускать мужа в расселину скалы, а дети, окружив отца, заплакали и захныкали; когда же он попытался отстранить их и уйти, они ухватились за его платье и не отпускали. Тогда он вырвался силой и, пробравшись сквозь густой кустарник, очутился перед хорошо знакомой скалой. Все приметы местности, столь ясно запечатлевшиеся в его памяти, были налицо: старый полузасохший дуб, у корней которого открывалась расселина, все еще стоял тут, как и три года тому назад. Но от пещеры не осталось и следа. Пытаясь во что бы то ни стало проникнуть внутрь горы, Вейт поднял камень и постучал им по скале, полагая, что расселина все-таки откроется, затем вытащил тяжелый мешок с деньгами и, позванивая монетами, крикнул изо всей силы:

— Дух гор, забирай свою собственность!

Но дух не появлялся и ничем не выдавал своего присутствия. И пришлось честному должнику вернуться со своими деньгами назад. Как только жена и дети издали увидели его, они радостно бросились ему навстречу. Но тот был сильно опечален, что так и не вручил кредитору свой долг. Усевшись со своей семьей на зеленом лужке, он долго размышлял, как быть дальше. Вдруг пришла ему в голову мысль повторить свою отчаянную выходку.

— Хочу, — заявил он, — назвать духа ненавистной ему кличкой. Коли рассердится, пусть надает мне тумаков, так и быть. Но зато уж на этот зов он наверняка откликнется.

И он заорал во всю глотку:

— Рюбецаль! Рюбецаль!

Перепуганная женщина просила его замолчать и пыталась зажать рот рукой, но он не слушался и продолжал кричать. Вдруг самый маленький сынишка прижался к матери и испуганно закричал:

— Ой, ой, черный человек!

Вейт спокойно спросил:

— Где?

— Вон, подслушивает за деревом.

Детвора сбилась в кучу и от страха залилась слезами. Отец посмотрел, куда указывал мальчик, но никого не увидел. Малыш ошибся, то была всего лишь тень.

Короче говоря, Рюбецаль не появлялся, все было напрасно, и семейству ничего не оставалось, как отправиться в обратный путь. По широкой проселочной дороге впереди всех шел отец Вейт, задумчивый и грустный. Вдруг из лесу донесся легкий шум деревьев, стройные березки склонили свои вершины, дрожащая листва осин затрепетала сильнее. Шум приближался, ветер закачал развесистые ветви горного дуба, поднял сухие листья и стебли травы, закружил облачка пыли на дороге; дети уже успели позабыть о Рюбецале и забавлялись, ловя листья, которыми играл ветер. Вместе с сухой листвой над дорогой кружился белый лист бумаги, за ним пустился в погоню маленький мальчик, тот самый, что заметил духа. Но едва он настигал его и силился схватить, как ветер гнал листок дальше, и мальчуган оставался ни с чем. Тогда он набросил на него шляпу и наконец поймал листок. То был красивый чистый листок бумаги, и, поскольку экономный отец обычно использовал в хозяйстве каждую мелочь, мальчик, чтоб его похвалили, принес ему свою находку. Когда тот развернул скатанный в трубку листок, то увидел, что перед ним его собственное долговое обязательство, выданное некогда горному духу. Вверху оно было надорвано, а снизу стояли слова: «Благодарю, уплачено».