Сказки балерин-прим(СИ) - Страница 31

Не успели прима-балерины сплясать "Белого лебедя", а в театр уже стучит кто-то, кричит, что у него сезонная контрамарка на все выступления, а затем сменил тему, перешел с гороха на овес:

- Впустите меня в свою жизнь, прима-балерины!

Я - Принц миллиардер, принёс каждой из вас по дорогущему подарку - сто верблюдов в каждом подарке!

Мне одному грустно в золотых дворцах и на платиновых яхтах, тоскую, вою по ночам в холодной постели, а в моём Театре пусто, нет прима-балерин, которых озолочу, возвеличу, поставлю вровень с президентами.

Но ушлые прима-балерины по слабому неуверенному голосу поняли: не гордый самодостаточный и состоявшийся Принц за дверью Театра, а - робкий нищеброд, калика перехожий, потрепанный альфонс, с которого даже шерсти клок не содрать, потому что - плешивый, завопит о пропаже, за пятьдесят копеек удавится.

- Не слышен звон золотых монет, не проникает свет бриллиантов сквозь щели в стене театра!

Голос у тебя не оперный, а - подхалимский, ласковый; лебезишь, подластиваешься к нам, калика перехожий.

Принц миллиардер командует, а не падает в ножки!

Не Принц ты, а - альфонс с глазами навыкате, охотник за богатыми дурочками, отброс ты общества с помойки в городе Реутов.

Тогда альфонс сбегал на арабский рынок, купил стекляшки, фонарики, индийские платья с монетками, нацепил на себя фартук и прибежал к Театру - так рыбак торопится к киту на крючке.

Подбежал к Театру, фонариками на стекляшки светит, железным передником звенит: золото в звоне, а в блесках - бриллианты кажутся.

Прима-балерины утешились, затихли, в окошко выглянули - груди свисают из окошка, глазки - Звезды путеводные, и в свете рентгеновских лучей очей альфонс высветился в дурном свете.

- АХАХА! Руки у тебя - руки мастерового, а не Принца миллиардера!

Уходи, нищеброд, купи себе венский стул, проделай в нём дыру и наслаждайся ветром между ягодиц! - девушки вознегодовали, потому что альфонс отвлекает их от танцев, а в танце прима-балерины живут. - Где твой Белый конь?

Тогда альфонс побежал в союз кинематографистов, потребовал Белого коня и белые руки трупа.

- К вам пришел, деятели искусств, рожи у вас гнусные, на них сковороду даже не поставлю! - альфонс нарочно грубил, знал, что деятели искусств надменные, но трусливые, потому что мать их - Пепелище! - На Московский ипподром за белым конем не загляну, потому что нет белых коней на ипподроме, белые - тихоходы, а чёрные - афрокони - быстрые.

Дайте мне Белого коня Королевского и снежные руки миллиардера - НЯМ-НЯМ! - каждый пальчик сахарный перецелую.

- Бесплатно мы ничто не делаем, потому что искусство - дорого! - деятели искусств чесали рыжие подбородки, гнули друг другу спины, щипали ягодицы и смотрели на альфонса свысока, потому что он без тигровой шкуры.

- Если вы не выполните мой приказ, то я вас расформирую, ваше заведение закрою, и вы - без навыков работы с топором - загнетесь в городе среди помоечных крыс и задумчивых печальных бомжей - любителей грецких орехов! - альфонс Волков умел грозить, пускал пыль (не золотую), знал цену побоев, когда казацкая нагайка со вшитой свинчаткой выбивает из глаз Звезды.

Деятели искусств испугались, дали альфонсу картонного Белого коня, загримировали Волкова в Принца, вшили в ноздрю поддельный бриллиант и осыпали сладкими улыбками.

Подошел сын порока и лжи, осквернитель могил балеронов, брат лукавого в третий раз к Театру, постучал и долго фальцетом пел итальянскую оперную песенку.

Прима-балерины задумались, отчаянно мяли в ручках батистовые платочки с монограммами спонсоров, падали в кружева, вскакивали, бегали в танце по сцене:

- Голос итальянского оперного кастрата, значит - не альфонс к нам пожаловал, поэтому - не запятнает нашу честь, не лишит нас моральной устойчивости, на которой мы стоим крепко с пониманием своей Вселенской миссии - нести наготу зрителям! - прима-балерины не решались открыть, мучились в тоске нерешительности. - Но Принц ли кастрат?

Миллиардер или всего лишь - жалкий миллионер, владелец двух-трех яхт?

- Сначала, покажи нам белые руки и бриллианты, Принц!

Сгноим в карцере, если обманываешь нас, калика перехожий, нищеброд Парижский!

Принц показал мешок с арабскими стекляшками и белые руки с киностудии; свежие, вчера только из могилы руки прачки.

Прима-балерины - АХ! добродушные весенние ласточки - поверили альфонсу, купились на чудовищную ложь; в их очаровательных золотых головках рождались гибельные мечты - путанные даже для поклонников философов.

Впустили просителя, думали, что он - миллиардер, а он - нищеброд альфонс, голь перекатная - вор человеческих ценностей!

Обомлели красавицы прима-балерины: увидели заплатки на несвежих панталонах лжепринца, грязь под его настоящими ногтями, а бриллианты падали на мраморный пол и разбивались - простенькие стекляшки для праздников папуасов.

В ужасе одна прима-балерина прыгнула на яхонтовый столик, танцевала на столе среди амфор с фиолетовым крепким, поднимала ножку выше головы, складывала губки сердечком, сюсюкала, зюзюкала - от страха танцы долгие!

Другая прима-балерина в смертельном упоении (поняла, что альфонс запятнает её честь) запрыгнула в постель, швыряла в альфонса подушки-снежки.

Вспотела, и пух прилип к телу прима-балерины, сделал ей цыпочкой!

Третья прима-балерина вспомнила, что девяностолетний хореограф хозяин любил эстетические забавы, поэтому решила альфонса поразить в сердце искусством залезания под кроватку; наклонилась, головку под кровать засунула, а тело не идет, низко, поэтому - остались на виду белые блестящие ягодицы - наивные щечки прима-балерины.

Четвертая красавица прима-балерина от испуга спряталась в золотой шкаф, бродила по нему, поднимала ногу выше головы: нет нарядов в шкафу, потому что не нуждаются очаровательные прима-балерины в одеждах, совесть и целомудрие - балетная одежда прима-балерины.

Пятая умненькая прелестница убежала в театральный ресторан, залпом пила шампанское, закусывала черной икрой, мелко хихикала, и смех - золотыми бубенцами - нервировал чертей под столиками.

Прима-балерина верила, что от шампанского уходит из ЭТОГО Мира, убегает в другой, и альфонс Волков не отыщет её в алкогольных парах, где все зайцы - розовые миллиардеры.

Шестая душечка спряталась в шубу из енота, мило выглядывала из шубки, надеялась, что альфонс обманщик не разгадает в шубке прима-балерину, подумает, что енот престижно поднимает лапку над головой.

Седьмая красавица прима-балерина повисла на маятнике Фуко - высочайший маятник, строго следит за движением Земли, и его качания - наслаждение для нетронутой души и незамутнённой совести прима-балерины.

Качалась балерина на маятнике, и в её полёте альфонс видел сладкую французскую вату.

Девушки не клеветали в своих укрытиях, молчали, судорожно сжимали колени, не пускали беса между ног, затаились, превратились в полярный мох.

Однако, альфонс по запаху, по хихиканью отыскал прима-балерин, сунул каждой кредитный билет фальшивый в волосы (в другие места вложить денежку альфонс конфузился, а одежды на прима-балеринах нет, словно её украл чёрт с постоянно меняющимся выражением на свином рыле).

Насладившись театром прима-балерин с кредитными билетами, альфонс посадил девушек в фургон для перевози рабов, зевнул во всю балеронскую пасть, считал по пальцам добычу: седьмую балерину (на историческом маятнике Фуко) забыл.

Вскоре после - величайшего в истории балета обмана - вернулся старый хореограф с мешочком золотых монет - на усладу балеринам.

ОХ! Об эстетскую мать!

Что же увидел режиссер на месте своего гарема - лелеемого - последний плот "Титаника".

Входная дверь в Театр открыта настежь: входите, лихоимцы, пятнайте честь работников искусства - кто чем и как может.

Стулья и скамейки искусаны острейшими зубами вурдалака, в корыте чёрт моется и глумливо хохочет над заслуженным хореографом, не делает скидку на возраст и звания народного артиста.