Сказка XXI века - Страница 14

С утра у Сергея Ивановича Пивушкина не заладилось: сорок минут прождал куда-то сгинувшие автобусы 42 маршрута. Втиснуться в переполненную машину удалось, а вот выбраться — только проехав лишнюю остановку и пожертвовав тремя пуговицами. Наконец, запыхавшийся Сергей Иванович добрался до своего рабочего места.

— А вас уже дважды спрашивал сам Ручкин, — ехидно сообщила Семгина.

Пнвушкин поспешил на зов.

В кабинете Ручкина на бордовых полумягких стульях вдоль стены уже расположилось человек пять. Завидев припозднившегося Пивушкина, Василий Никанорович раздраженно стукнул по столу:

— Где вы шляетесь, Пивушкин? Если вы не желаете работать со мной, то так и напишите в заявлении. Я подпишу…

Сергею Ивановичу, человеку совестливому, присутствие посторонних в такой ситуации было тягостно. Он не на шутку разволновался. И, когда Ручкин пообещал лишить его премии, он внезапно ощутил, что где-то внутри, повыше желудка, тяжкой гирькой обозначилось Нечто, предательски стало неметь левое предплечье, а окружающие предметы — расплываться.

Очнувшись, он не сразу осознал, где находится, растерянно вглядываясь в сосредоточенное лицо всегда хмурого лаборанта Вилкина. Лаборант пытался напоить Сергея Ивановича водой из граненого стакана, пролив изрядное количество жидкости на свежую рубашку Пивушкина.

Недовольный Василий Никанорович вертел в пальцах голубую импортную авторучку. Сказал значительно:

— Хватит, Пивушкин! Если вы больны…

Тут Вилкин, поспешно брякнув стакан на край полированного ручкинского стола и торопливо добыв из кармана казенного черного халата коробочку, торжественно извлек оранжевую пилюльку. Протянул ее Василию Никаноровичу. Тот недоумевающе уставился на него поверх очков:

— Вы что, Вилкин? Пивушкина потчуйте.

— Это — лично вам, Василий Никанорович! Успокаивает. Пожалейте себя!

Василий Никанорович смигнул, взял пилюльку и, повертев, забросил в рот. Запил из стакана. Несколько мгновений сидел выпрямившись, словно прислушиваясь к чему-то таинственному там, внутри. Удовлетворенно сообщил всем:

— Полегчало! Дайте-ка мне еще, про запас!

Вилкин с готовностью протянул всю коробку. Василий Никанорович одобрительно глянул на ее цветастую наружность и спрятал в ящик стола.

— Сколько я вам должен, Вилкин?

— Нисколечко, Василий Никанорович! Пилюльки эти, КонДо называются, бесплатные.

«Откуда они у Вилкина?» — подивился Пивушкин. Знакомый врач говорил, что КонДо, концентрат доброты, — могучее средство от сердечной глухоты, душевной слепоты и всякой сердечно-душевной недостаточности находится в стадии клинических испытаний… И жалобно застонав, Сергей Иванович протянул ладошку:

— И мне, Вилкин, хоть одну таблеточку… Не себе прошу, для Гавриловны, соседки…

Тяжело дыша (все-таки успели вовремя!), мы расселись за свои столы. Я извлек из ящика стола папку с расчетами, раскрыл ее и развернулся к Сереже Петрову:

— Так что нам пишут насчет нового психотронного оборудования? Или мы так и будем всю жизнь одними расчетами заниматься?

Ответить Серега не успел. Открылась дверь и на пороге возник среднего роста человек с потертым рыжим портфелем, в шляпе и аккуратненьком серо-стальном костюмчике.

— Здравствуйте, — вежливо пожелал он нам. — Меня зовут Грибков Николай Николаевич.

При этом его шляпа сама поднялась, приветливо качнулась и вновь водрузилась на прилизанные волосики Грибкова. Мы, ошарашенные, взирали на пришельца.

— Я принят на должность старшего научного сотрудника в вашу лабораторию. И. о. зава, — сообщил Грибков, — как я понимаю, это мое рабочее место.

Он прошел к свободному столу у окна. Шляпа его упорхнула на вешалку и там успокоилась. Стул услужливо повернулся к новому хозяину, приветливо скрипнув. А всякий хлам, который мы свалили на свободный стол, от неуловимого движения руки скукожился и бесформенным комком выпал в корзину для мусора.

— Во дает! — восхитился Серега. — Нет, как вы этого добиваетесь?

— Дистанционной интерракции? Очень просто, Сергей Петрович. Работать надо! — И Грибков, плотно усевшись, извлек из недр портфеля кипу бумаг и углубился в них.

Петров покрутился еще малость и постепенно стих.

Мозговые волны альфа, которыми я занимаюсь, — вещь сугубо умозрительная и порядком мне осточертевшая. Хотелось поговорить о чем-нибудь более реальном, например, о недавнем матче «Уралмаш» — «ЦСКА». Но Николай Николаевич пресекал все наши попытки разнообразить тематику одним косым взглядом, от которого неприятно костенел язык. Изворотливый Сережа попытался вовлечь Грибкова в дискуссию.

— Николай Николаевич! Как вам видятся перспективы разрабатываемого нами парапсивизорадаля обнаружения нефтяных месторождений?

Николай Николаевич, снисходительно улыбаясь, начинал толковать о стратиграфических ловушках и иных вместилищах углеводородов, которые геофизикам углядеть слабо. А мы тем временем обменивались спортивной и иной информацией.

— Но я вижу, что толковал стенам, — закончил Грибков. — Ваши мысли, Петров, носились на стадионе…

— У него удивительная способность к интерперсональным связям! — сокрушался Сергей в курилке. — Небось, потребляет литрами настойку китайского лимонника или иной дряни. Он не дает нам нормально функционировать! Нет, я с ним поговорю откровенно!

Я отговаривал Петрова. Но он не послушался.

— Николай Николаевич! — начал Сергей, едва мы после обеда приступили к исполнению своих обязанностей. — Как это вы приручили эти безмозглые вещи? Поделитесь с нами…

— Пожалуйста. Само собой…

Рассерженный Петров навис над и. о. зава тяжкой глыбой.

— Само собой? Издеваетесь над нами? Может, вы еще и хилер, Грибков? Владеете приемами филиппинской бескровной хирургии? А то у меня кое-где ноет и кое-что чешется при виде вас…

— Владею! — сказал Грибков и тоже встал. Обошел стол и оказался перед остолбеневшим Петровым. Протянул руку — его пальцы вошли в щеку моего приятеля. Вся кисть! Грибков поднатужился, рванул и извлек наружу…

— Неужто язык! — обмер я. Рана мгновенно затянулась.

— Работайте, Петров, — буднично пожелал Николай Николаевич. — Теперь у вас ничего зудеть не будет.

Петров тут же сел на свое место и погрузился в расчеты.

С тех пор прошло уже три дня, а Серега еще ни разу не раскрывал рта. Даже когда Грибкова нет на месте! Все вкалывает!.. Но пищу в обеденное время принимает регулярно. И это меня несколько успокаивает, потому что в последнее время Грибков все чаще поглядывает в мою сторону и в глазах его я читаю вопрос: «Ну-с, а что у вас зудит, молодой человек?»

Утверждают, что пять минут смеха заменяют энное количество высококалорийной пищи. А сколько калорий даст игра в шахматы, почему-то никто не считает. Между тем, только в нашем конструкторском бюро в каждый перерыв Чигорев вместо обедов успевал отыграть множество победных партий с Хрумкиным и Кутеповым.

— Ты не родственник знаменитому Чигорину? — поинтересовался как-то Кутепов, — Что-то есть у тебя от его стиля, кроме созвучной фамилии.

— «Что-то есть», — возмутился чемпион. — «От стиля»! Они тогда играть толком не умели, потому что теория детально разработана не была. Даже защиты Уфимцева не ведали. Да я бы их всех, как и вас!

— Ну, это ты загибаешь! — усомнился Кутепов.

— А пусть попытается — предложил Хрумкин, несмотря на постоянные поражения, считавший себя более сильным игроком, чем Чигорев. — Антон Михалыч, дайте ему хроноградиентомер!

— Неужто, Чигорев, пойдешь? — зашумели болельщики. — Надерут тебя предки!

— И пойду! — взвился наш чемпион. — И докажу, кто сильнее! Давайте ваш хронометр!

Ему вручили прибор размерами с компас.

— Что с ним делать?