Сказка про двух колдунов - Страница 1

Сакариас Топелиус

Сказка про двух колдунов

Ты пытался когда‑нибудь поймать солнечного зайчика? И, наверное, не поймал? А я расскажу тебе, как два колдуна решили поймать само солнце. Жили‑были когда‑то на краю света два колдуна. А где край света – этого никто толком не знает. Но если он где‑нибудь и находится, то не иначе как у Берингова пролива, где Азия и Америка словно уставились друг на друга. Сам я там не был, но путешественник Норденшельд, повидавший много морей и земель, говорит, что это довольно‑таки далеко.

Так вот, жили на краю света два колдуна – Бирребур и Бурребир. Бирребур жил там, где кончается Азия, – на мысе Восточном, или Осткапе (что то же самое). А Бурребир жил там, где начинается Америка, – на мысе Принца Уэльского. Глаза у колдунов были кошачьи, так что оба могли следить друг за другом и днем и ночью, тем более что Берингов пролив не такой уж широкий. И когда один из них чихал, другой говорил: «На здоровье!»

Колдуны прикидывались добрыми друзьями и даже ездили друг к другу в гости на китах, но на самом деле Бурребир терпеть не мог Бирребура, а Бирребур платил тем же Бурребиру.

Оба только и думали о том, чтобы досадить друг другу.

Бурребир с удовольствием поднимал ураганы, чтобы засорить глаза приятелю песком и мелкими камнями.

А Бирребур с не меньшим удовольствием натравливал свои стада на стада своего доброго соседа. Ну и побоища начинались, когда белые медведи, моржи и киты набрасывались друг на друга!

Однажды, в прекрасный солнечный день, Бирребур и Бурребир вздумали отправиться на остров, одиноко лежащий в море неподалеку от Берингова пролива. Море было спокойное, и колдунам захотелось немного позабавиться.

Один дунул – и сразу завыла буря. Другой махнул рукой – и на море упал густой туман. Ну и погодка была! Даже киты – уж на что ко всему привычны – и те спрятались на полмили под воду.

Натешившись вволю, Бирребур и Бурребир принялись бросать друг в друга, точно рябиной, глыбами гранита. Но оба очень ловко уклонялись от ударов, и ни у того, ни у другого не осталось после этой игры даже ссадины. Потом они подожгли лес и головешками норовили подпалить друг другу бороды. Но и тут ни один не одолел другого. Тогда они решили помериться силой – Бирребур пытался столкнуть гору на Бурребира, а Бурребир – на Бирребура. И опять ни один из них не мог взять верх над другим.

– Нет, – сказал наконец Бурребир, – это все пустяки. Давай‑ка ловить солнце! Посмотрим, кто из нас его поймает!

– Я согласен, – сказал Бирребур. – Давно пора поймать это неугомонное солнце. Я схвачу его за красный воротник и запрячу в мешок. Тогда не надо будет никогда щуриться от дневного света! А ты тогда поймешь, кто из нас самый главный!

– Бьюсь об заклад, что солнце поймаю я! – закричал Бурребир. – Я побегу за солнцем в ту сторону, где оно всходит из‑за гор. Тут‑то я его и поймаю. И тогда ты узнаешь, кто из нас главный!

– А я бьюсь об заклад, что солнце поймаю я! И поймаю там, где оно садится! Это потруднее, чем ловить его на восходе!

Итак, они ударили по рукам, а закладом каждый выставил свои владения. И вот оба поспешили домой, чтобы надеть семимильные сапоги. Такие сапоги есть у каждого колдуна, и без них, конечно, нечего и думать о том, чтобы поймать солнце.

Бурребир решил так: «Я побегу к востоку через Северную Америку, и если мне не удастся изловить солнце на горах Аляски, то я, наверное, поймаю его на Клипбергене».

А Бирребур думал так: «Я побегу к западу, а уж там поймать солнце проще простого – на большой сибирской равнине есть где разогнаться».

И они пустились в путь. Даже их семимильные сапоги заскрипели, так быстро они бежали.

А дальше случилось вот что.

Сперва я расскажу про Бурребира. Как он задумал, так и сделал: он побежал прямо на восток, через Северную Америку, до самых гор Аляски. Пробежать сотни миль по ровному месту не так уж трудно (особенно если у тебя на ногах семимильные сапоги!), но влезть на высокую гору – дело нелегкое даже для колдуна.

– Уф! – сказал Бурребир, когда добрался наконец до самой вершины горы. – Нельзя сказать, чтобы это была удобная лестница! Отдохну минутку, а потом начну караулить солнце. Пусть только выглянет, я его сразу схвачу – и в мешок!

Он уселся поудобнее на камнях и стал ждать появления солнца. Потом как‑то само собой получилось, что он прилег и даже не заметил, как уснул. А на горе не было ни будильника, ни слуги, который в положенное время приносит утренний кофе, поэтому, когда Бурребир проснулся, солнце уже высоко стояло в небе и светило ему прямо в глаза.

– A‑а, да ты, кажется, еще смеешься надо мной, – пробормотал Бурребир. – Ну погоди же, завтра на Клипбергене ты от меня не уйдешь.

И он снова отправился в путь. Он бежал целый день – прямо на восток, никуда не сворачивая, и с разбегу взбежал на вершину Клипбергена.

«Ну, теперь я уж не просплю, – подумал он. – Раз уж здесь нет будильников, засуну себе в бороду осиное гнездо, а в каждый семимильный сапог по муравейнику…»

Сказано – сделано. Легко себе представить, что в эту ночь Бурребир не сомкнул глаз ни на минуту. Когда на востоке едва‑едва занялась утренняя заря, он спрятался за уступом скалы и стал ждать. Вот над горой уже высунулся краешек солнца. Мешок был тут же наготове: в него Бурребир собирался запрятать солнце, словно это была брюква или кочан капусты.

– Раз… два… три… – Не успел он сосчитать и до десяти, как солнце взошло. – Ага, попалось! – крикнул Бурребир и схватил солнце. Но попалось‑то не солнце. Попался сам Бурребир. Солнце было такое горячее, что Бурребиру показалось, будто он схватил добела раскаленное железо. И так же, как от раскаленного железа, от солнца брызнули во все стороны огненные искры.

Бурребир обжег себе пальцы, опалил бороду, нос и глаза. Ничего не помня и не видя, он покатился с горы, словно мяч, позабыв даже про свой мешок, в который собирался запрятать солнце. Он бежал, бежал, сам не зная куда, до тех пор пока не свалился в Медвежье море. (Если ты хочешь знать, где находится это море, поищи сам на карте, а потом скажи мне.) Вот в этом‑то Медвежьем море его подобрал один американский доктор. Он сжалился над несчастным колдуном и отправил его в лазарет. Вероятно, Бурребир лежит там до сих пор – с пластырем на носу, на бровях, на щеках, с перевязанной рукой, с забинтованной головой, – лежит и ждет, когда отрастет его опаленная борода, потому что вернуться домой без бороды было бы просто неприлично. Какие же колдуны станут его уважать, если он появится без бороды?

Ты спросишь, а что же было с Бирребуром, пока Бурребир ловил солнце на горах Аляски? Сейчас я тебе расскажу.

В то время в местечке Кэмпелэ, к югу от Улеаборга, жил кузнец по имени Паво со своей женой и детьми. Как раз в этих местах строили тогда железную дорогу, и у Паво дела было невпроворот. Целыми днями работал он в своей кузнице – ковал, паял, бил молотом по наковальне.

Однажды вечером, когда Паво вернулся домой после дневных трудов и уселся с женой и детьми за стол, старший его сын Ойва вдруг сказал:

– Отец, кажется, в дверь царапается собака.

– Пойди посмотри, – сказал Паво.

Ойва открыл дверь, и в избу ввалился с мешком на спине косматый, бородатый, обтрепанный старик. Не особенно‑то приятный гость в позднее время. Дети расплакались и со страху сбились все в углу около печки.

– Ну, ну, нечего пугаться, – сказал кузнец, чтобы успокоить детей. – А ты кто такой? – спросил он старика.

– Я Бирребур, – представился колдун. – Вот уже трое суток, как я гоняюсь за солнцем, – хочу поймать его и упрятать в мешок. Я пробежал всю Сибирь, даже причесаться и помыться некогда было, а солнце так и не поймал. В первый вечер оно спряталось в реке Лене, во второй вечер нырнуло в реку Обь, а сегодня – я хорошо это видел – оно укрылось где‑то здесь, за твоей крышей. Верно, проскользнуло в окошко на чердаке и улеглось там спать. Дай‑ка мне фонарь, я сам полезу на чердак, теперь‑то оно от меня не уйдет!