Сказка про белого бычка - Страница 74

— У-у-у!! — взвыл волком горбун и вне себя от злости, сжав кулаки, принялся молотить ими по корпусу журналиста.

— Ты не можешь развязать ему язык? — не верил глазам своим жрец. — Фрийяхваш, сын мой, что с тобой?!

— В эпоху Аушедар-маха, — припомнил лекарь пророчество о конце света, — человечество станет настолько сведущим в медицине и обретет и сможет использовать такие средства, что, даже находясь перед лицом смерти, они смогут её избежать, им так же не будет страшен удар меча и кинжала…

— Ты думаешь, — изумился мобедан мобед, — что он явился оттуда?.. Из последних времен?..

— Сейчас мы это проверим! — возопил калека, хватая со стола священный меч.

— Не вздумай! — прикрикнул на слугу святейший. — Он нужен мне живым!

Шум и вой за стеной усилился. Кто-то огромный и жуткий приближался к покоям, руша на своем пути все преграды.

— А-а-а!!! — наклоняя голову и вытянув вперед руку с мечом, направленным прямо в сердце пленника, бросился в атаку врачеватель. — Умри, демон!

Не добежав нескольких шагов до журналиста, лекарь грохнулся на пол, споткнувшись о вытянутую ногу Мирзы. Послышался сдавленный стон, тело горбуна забилось в судорогах.

— Что такое, Фрийяхваш? — склонился над ним жрец.

— Улиш табиб,[64] — мрачно сказал Рахимов, поднимаясь на ноги. — Сдох твой знахаришка, мулла. О собственный ножичек поранился.

Потыкал ногой в нукера.

— Эй, Рафик, вставай, короче, хватит придуриваться.

Телохранитель, кряхтя, встал рядом с хозяином.

— Ну что, хазрат,[65] зачем ты этот балаган устроил, да? — спросил «мишка Гамми», поднимая с земли окровавленный меч Фрийяхваша. — Зачем типа покойников поднял, нас похитил? Отвечай по-хорошему, а… А то мы с Рафиком здесь у вас шибко нервными стали, нах…

Кто-то с силой замолотил в дверь. Мощный удар, и обитая бронзой доска слетела с петель. В пыточную ворвались какие-то люди.

— Убейте их всех! — велел Вазамар живым мертвецам, скрываясь в клубящейся тьме.

Там у святейшего имелся потайной выход, ведущий за пределы города.

— Куда? — рванулся за ним Рахимов. — А компенсацию за моральный ущерб кто платить будет?

Но старика уже и след простыл. Зато со всех сторон надвинулись зловещие фигуры зомби.

— Парень, ты живой? — послышался взволнованный голос Фработака.

— Живой, живой, — отозвался журналист. — Не совсем здоровый, правда. И сражаться не смогу.

Пока бледный и нездоровый на вид пастух пытался освободить Градова от оков, узбеки и пришедшие с Фработаком хорезмийцы атаковали живых мертвецов.

— Бейте их, ребята, — напутствовал питерец, морщась от боли. — Они и так мертвые. Головы рубите. Обычные приемы на них не действуют.

На него самого вдруг навалилась страшная усталость. И накатила волна боли. Словно наркоз отошел. Запылало обожженное лицо. Заныли порезы. Но больше всего донимал ожог на спине.

Будто сквозь туман видел он, как четверо мужчин, по внешнему виду уроженцев Индостана, начали пляску Ямантаки — Шивы, побеждающего Яму, бога Смерти. Их движения были точны и отточены до совершенства. Еще никогда Роману не доводилось видеть столь безупречных носителей Искусства шиваната.

Узбеки почтительно стояли в сторонке, не вмешиваясь в происходящее. Словно понимали, что это не их битва. Что смуглые большеглазые парни с экзотическими прическами индийских йогинов пытаются очистить от скверны это некогда священное место.

Шаг вперед — легкий удар пяткой в пол; волнообразный изгиб ладони — так рыба рассекает воду; поворот головы — струя свежего воздуха оживляет раскаленный ад пустыни; взмах ноги — птица летит в поднебесье.

Зомби, сбившись в кучку, испуганно таращились на порхающих вокруг них людей. Со смертью Фрийяхваша куда-то делась сила, задержавшая их на этом свете, мешающая несчастным созданиям злого гения упокоиться с миром. Они стали тем, чем были на самом деле: кусками зловонной, разлагающейся плоти, медлительными и лишенными какого-либо разума.

С этим неразумным стадом уже не нужно было сражаться. Их следовало отправить на заклание.

Старший из плясунов знаками показал Фработаку и узбекам, что они должны удалиться. Не дело людям смотреть на таинства Ямантаки.

Пастух хотел было взять изувеченного пытками Градова на руки, но сил у него еще было недостаточно. Сам пока не оправился от ран. Тогда Мирза с Рафиком, сплетя руки в виде сидения, подняли на них журналиста и понесли прочь от этого жуткого места.

На пороге Роман обернулся и успел увидеть, что индусы подошли к священному огню и зажгли каждый по паре факелов. Правильно, скверну следовало выжигать. Только так и можно санировать язву…

… — И что теперь будет? — спросил журналист у пришедшего их проводить Тутухаса. — Не наделает ли он беды?

Первый советник как раз сообщил, что Вазамару с отрядом его «черных» стражников удалось сбежать в горы.

— С ним покончено, — успокоил парня вельможа. — Своими преступными деяниями он поставил себя вне людских и божественных законов. Причем попался на том самом черном колдовстве, обвинение в котором других было у него любимым средством расправы с личными врагами.

— Ну да, — согласился Роман, — беспокоить мертвецов — это мерзость перед лицом Ахура-Мазды.

— Верно. Однако я бы многое отдал, чтобы кое о чем расспросить Фрийяхваша. Сильный был караган. Но уже ничего не поделаешь…

— А что римляне?

— Подняли страшный шум. Обвинили меня в том, что я был организатором твоего похищения. Посол требует примерно меня наказать, а тебя найти и немедленно вернуть ему. И чтоб непременно до их убытия.

— Рабовладелец хренов! — выругался в сердцах русский. — Надают им по сапатке за их гордыню!

— Что? — не понял царедворец.

— Так, пророчествую.

— А-а, — понимающе кивнул Тутухас. — Лучше не надо. Знать свою судьбу — что может быть хуже и страшнее? Возвращайтесь с миром к себе. Погостили, и будет.

Взяв у одного из сопровождавших его плясунов-индусов котомку, советник извлек из нее два пистолета и горсть монет и протянул их узбекам.

— Это ваше. Наследили вы тут у нас, почтенные. Нельзя так себя вести в гостях-то.

Мирза с Рафиком неловко потупились. Что тут сказать, виноваты по самое не хочу.

— Ладно, ступайте, и да хранит вас Натараджа…

— Ом нама Шивайя! — ответил Градов.

— Хайр![66] — попрощались узбеки.

— Да, — вспомнил Тутухас. — Пусть Фработак тоже погостит у вас. Ему нужно немного подлечиться.

— Какие вопросы, уважаемый, — прижал руку к сердцу Рахимов. — Устроим в лучший санаторий. Будет как новенький.

— Не нужно сата… сана… ну, этого вашего. Почтенный Спитамен сам его на ноги поставит. Не в первый раз…

Тройка гостей из будущего вступила под мрачные своды уже знакомого им туннеля.

Здесь их уже ждали Фработак и Белый. При виде Романа бычок по-дружески мукнул и лизнул журналиста в лицо. На узбеков он отреагировал более нервно. Наклонил голову, попугав острыми рогами, и топнул копытом. Будто предупреждая: смотрите у меня, ведите себя смирно.

Мирза с Рафиком до сих пор с ужасом вспоминали свой поход по подземному коридору, а потому вели себя тише воды, ниже травы. Не приведи Аллах вновь пережить такое.

— А долго нам идти? — шепотом спросил «мишка Гамми», неизвестно к кому адресуясь, к пастуху или четвероногому проводнику.

— Пока колокольчик не прозвонит трижды, — с видом бывалого путешественника во времени отозвался питерец.

Узбеки переглянулись и синхронно пожали плечами. Причем здесь какой-то колокольчик?

Фработак погладил Белого по мощной шее, и бычок торжественно шагнул вперед. За ним, хромая, подался пастух. А вослед им и троица гостей.

Роман держался руками за шеи Мирзы и Рафика, еле волоча ноги. Ему бы отлежаться пару деньков, да хорезмиец сказал, что надо поспешать. Переход откроется именно сегодня. И вообще небо посылает зловещие предзнаменования.