Сказка про белого бычка - Страница 71

Руки были свободны, и, сложив правую ладонь ковшиком, питерец налаженным движением двинул его по сонной артерии. Однако противник не среагировал, продолжая спокойно сидеть в ногах у парня и крепко сжимая их.

Тем временем поднялся бандит с поломанной шеей. Судя по всему, травма ему не сильно мешала, так как он спокойно переминался с ноги на ногу, не спеша атаковать. Будто ожидал чьего-то приказа.

«Ни хрена себе, фокусы. Это что еще за киборги, у которых нет слабых мест?» — Градов начал немного волноваться.

Он нагнулся вперед, вытянув обе руки, и, подогнув голову, кувыркнулся, освобождаясь от туши, схватившей его за ноги.

Теперь на арену вышел самый первый, тот, что стукнулся о пальму. Он решил обхватить Романа спереди, но наткнулся на преграду. Вовремя выставленная «вилка» из двух пальцев воткнулась в его глазницы. Противная влага обволокла кисть плясуна, мерзкий запах ударил в нос. Ему еле удалось сдержать рвотный порыв, вызванный удушающей вонью. Это был запах гниющей плоти, разлагающегося тела.

«Живые так не пахнут, неужели… зомби?» — чудовищная догадка родилась в голове журналиста.

Нет, это невозможно. Хотя, учитывая то, что сам он находится в Древнем Хорезме почти за две тысячи лет до своего рождения, невозможность становится весьма размытым понятием.

Парень вспомнил свой любимый фильм, «Обитель зла». Ох, и лихо Мила Йовович мочила там живых трупов. Только там они, кажется, были ужасно ядовитые и питались человечинкой. Его же новые знакомые похожих симптомов пока не проявляли. Жаль, что под рукой, как в кино, нет парочки пистолетов, тогда бы он показал этим исчадиям ада.

Что ж, это меняет ход дела. Если его соперники уже мертвы, то временному балансу он не сможет сильно навредить. Хотя какой там «баланс» после всего того, что наворотили на арене его приятели-узбеки.

Теперь в атаку перешел Градов. Поняв, что воздействие на болевые точки в данном случае бессмысленно, он решил применить грубую силу.

В два прыжка подлетев к одному из таинственных соперников, Роман с силой рванул его за руку, выводя локоть из сустава. Хрустнула кость, треснула, будто по швам, кожа, и оторванная по локоть конечность осталась в руках плясуна.

Несмотря на то, что руку отсоединили от туловища, та продолжала извиваться и шевелить пальцами, пытаясь схватить парня за шею. Он с отвращением отбросил мерзкий кусок живой плоти подальше.

Следующий зомби попрощался со стопой, получив по суставу острым камнем, подобранным журналистом.

Градова удивлял ход этой странной битвы. Соперники тщательно старались не покалечить его, взамен чего расставались с частями собственных тел. Последнее их, видимо, особо не расстраивало — они абсолютно не замечали травм, не чувствуя боли.

Внезапно живые мертвецы подняли головы в небо, будто к чему-то прислушиваясь. Затем они резко обернулись к противнику, протянув к нему свои мертвые руки.

Не успев даже моргнуть, Роман оказался придавленным к земле тяжестью четырех тел. При этом он довольно больно ударился головой о камень, которым отсек часть ноги одному из живых трупов.

Похоже, хозяину тварей надоела эта игра в кошки-мышки, и он решил закончить задуманное.

Журналист почувствовал, как по его виску течет теплая струйка крови, и понял, что проваливается в забытье.

Город Топрак-Кала, Хорезм, Кушанское царство, 118 г.

Роману казалось, что прямиком под нос ему положили дохлую кошку. Мерзкий запах гнили обжигал ноздри, сдавливал грудь. Что-то горячее пульсировало в затылке, жгучими иголками покалывало в позвоночнике. Запястья и лодыжки словно состояли из ваты — пальцами не пошевелить, ничего не ощущается.

Со стоном приоткрыв глаза, молодой человек не сразу понял, где находится.

Дурной сон? Не удержался и выпил лишнего на празднике во дворце? Не потому ли вместо выбеленного потолка или трепещущего полога римской палатки над головой раскинулись замшелые стены. Что произошло?

Следующий вдох принес немного воспоминаний. Вместе с неприятным воздухом вернулась память: четыре загадочных типа, нечувствительные к смертельным ударам. Проклятые зомби, вышедшие из кошмаров. Раньше Градов был уверен, что живых мертвецов на самом деле не существует. Уму непостижимо, так не бывает. Невозможно! Однако зомби оказались вполне реальными. И душок от них исходил вполне настоящий. До того реалистично, что слезились глаза.

Один из мертвецов стоял перед журналистом. Без маски, вполоборота. Сквозь сумрак проглядывало знакомое лицо. Убитый — в этом Роман не так давно убедился. И все же непоколебимо стоящий на своих двух, хотя ему бы полагалось покоиться в сырой земле.

— Что, болезный, — спросил журналист, с трудом подавляя рвотный порыв, — в могилке никак не лежалось? Решил выйти на белый свет, уродина? Себя показать, на людей посмотреть…

При звуке голоса мертвец едва шевельнулся. Подбородок чуть-чуть подвинулся в сторону питерца. Прямо в переносицу плясуну смотрела бесцветная пустая глазница. Зрачок уже успел разложиться и растекся по роговице, отчего казалось, что око залито мутным туманом. Холодные пальцы ужаса схватили Градова за горло. Он ощутимо содрогнулся. Одно дело — драться с живыми соперниками, пусть даже смертельно опасными. Другое…

— На каком языке ты говорил, чужеземец? — донеслось из полумрака.

Парень досадливо скривился. Как он мог забыть о конспирации? Понятное дело — очнувшись, сболтнул пару слов на родном языке, чтобы страшно не было.

Он находился где-то под землей. Ни лучика дневного света. Над головой довлели низкие каменные своды. На склизких от вечной сырости стенах коптили небольшие факелы, воткнутые в металлические держатели, выполненные в виде грифонов. Открытое пламя колебалось на слабом сквозняке. Черный дым стелился по воздуху, прижимаясь к холодным камням, обволакивая неровности.

Градов сидел на низкой каменной тумбе. Руки и ноги сковывали крепкие бронзовые браслеты; на каждой полоске металла, даже на звеньях тяжелой цепи, теряющейся где-то на полу, тускло поблескивали незнакомые письмена. Молодого человека сковали мастерски. Подняли наручные оковы так высоко, что он почти висел на широко расставленных предплечьях. Ноги разведены, цепь натянута — даже не шевельнуть коленом. Хорошо приготовились, нелюди. Еще и этот римский ошейник вместо воротничка.

В центре комнаты возвышался массивный стол. Его покрывала гладкая лоснящаяся скатерть, настолько черная, что края сливались с подземной темнотой. За столом клубился непроницаемый мрак. То ли выход из комнаты — еще глубже в подземелья, то ли какая-то завеса. Именно там обрывался другой конец цепей, сковывавших Романа.

— Прячешься? — спросил журналист уже на местном наречии. — Правильно, прячься. Обещаю: едва увижу твое трижды мерзкое лицо — мигом тебе голову откручу, святоша.

— На каком языке ты выражался? — Вазамар проигнорировал грубое обращение.

Он понял, что его голос узнали. Но выходить на свет не спешил.

Мобедан мобед стоял в самом темном углу, брезгливо прикрывая нос кулаком, чтобы не чувствовать запаха разлагающихся стражников, и внимательно разглядывал жертву. Ему очень не нравилось то, что, даже будучи связанным, неизвестно где и в присутствии живых мертвецов, этот воин не проявил и толики страха. Словно бы каждый день его швыряли в смердящие мертвечиной подземелья и опутывали кандалами.

Заносчиво приподнятый подбородок, лукаво прищуренные глаза… Какая сила может содержаться в странном человеке? Пришелец — Вазамар не сомневался, что «бактриец» на самом деле появился в Хорезме отнюдь не из Бактрии — обладал невидимой силой. Очень могущественной и, к глубокому сожалению святейшего, ему, верховному жрецу Ахура-Мазды, неподвластной.

«Пока что неподвластной! — думал старик. — Не даром, так хитростью. Не хитростью — так силой. Никто не устоит перед истинным владыкой этих земель».

— Вряд ли у нас получится достойный разговор, — предположил Роман. — И все же я хотел бы знать, зачем меня сюда приволокли? Неужто служитель богов оказался настолько злопамятным, что затаил на меня злобу из-за отклоненного предложения?