Сказка про белого бычка - Страница 60

Легионер исподлобья глядел, как его ездовая скотинка покорно дала себя оседлать, нимало не стесняясь унизительного положения.

Правильно ли он сделал выбор? Время покажет.

А пока осмотрел оружие.

Плеть самая обычная. Кожаная, без всяких ухищрений, вроде вплетенных камней или кусочков металла. Но не наездничья, а боевая. Длинная.

Да и дротик без сюрпризов. Почти один в один римский пилум, к которому уже приноровилась рука за время службы.

Тем временем узбеки закончили снаряжать «скакуна». Воровато оглянувшись по сторонам, Рафик достал что-то из кармана и сунул верблюду в морду. Животное сначала дернулось, а потом с охотой слизнуло угощение с ладони нукера.

— Эй, — окликнул телохранителя питерец, — ты чего там ему дал?

— Крошки хлеба, однако, — невинно заморгал глазами узбек.

— Не переживай, брат, все будет хорошо, — захихикал Мирза.

Отчего-то Градов ему не поверил.

— Да, вот еще что, — спохватился сын хокима. — Хорошо бы почтенному ходже какие-никакие поножи соорудить.

— Это еще зачем? — удивился питерец, озадаченно посмотрев на обнаженные мускулистые ноги римского пехотинца.

— Всякое бывать, — согласился Зуль-Карнайн. — Верблюд иногда кусаться.

Он кивнул на своего противника, одетого в плотные кожаные штаны с вывернутым наружу мехом.

Да, кивнул Роман, соперники должны быть в равных условиях. Но где разжиться одеждой прямо посреди соревнований? Оно б заранее годилось подумать, да кто ж знал, что подвернется этакая напасть.

Пошел спросить совета у центуриона. И тут, спасибо ему, Тутухас выручил. Велел одному из царских стражников срочно раздобыть необходимую гостям амуницию.

Облачив Садая в косматые штаны, узбеки что-то там еще поманипулировали с мехом, потом заставили молодого человека повязать зеленую ленту на конец дротика и, наконец, остались довольны.

— Да поможет вам Аллах, святой ходжа! — напутствовал парня «мишка Гамми».

— Аллах акбар! — выкрикнул, вскинув кулак вверх, Рафик.

Умостившиеся в седлах поединщики направили своих верблюдов в противоположные концы ристалища.

Молодой араб ощутил, как его четвероногий приятель отчего-то стал на ходу взбрыкивать. Как будто наливался невесть откуда взявшейся энергией, которую ему надобно было тут же выпустить.

Ты смотри, а он еще сомневался. Правы оказались эти странные люди, знакомые Ромула. Не зря же о них ходит молва, что они колдуны. И даже гадание по бараньей печени и вердикт гаруспика не убедили большую часть легионеров в противном. Тем более Садая, знавшего, что ливер этого барана определенно мог дать и неправильное пророчество. Чародеи, они чародеи и есть.

Плакса, как Зуль-Карнайн назвал про себя своего скакуна, буквально не мог устоять на месте. Его длинная шея по-змеиному изгибалась то влево, то вправо. С толстых губ слетали непонятные звуки. Юноша готов был поклясться, что дромадер… пел. Да еще и пританцовывал при этом, припадая то на одну, то на другую ногу. Оно, конечно, славно, но вот Садаевой заднице, отвыкшей за время службы от верховой езды, было некомфортно.

Наконец прозвучал сигнал трубы, объявляющий о начале поединка.

— Га-та! — взвизгнул его противник, ударив верблюда ногами в бока.

Араб выбросил вверх свое копьецо и помахал в воздухе изумрудным вымпелом, показывая домине Валерии, что её подарок с ним и ведет его в бой.

— Аллах акбар! — ни с того ни с сего вырвался из его глотки боевой клич, подслушанный им у старшего годами колдуна.

— Аллах акбар! — послышалось со зрительской трибуны, где разместились римляне.

Удалой призыв магическим образом подействовал на Плаксу. Ему не пришлось и пяток в бока давать. Сам рванул с места, будто оводом укушенный.

Садай трясся и ерзал в седле, невольно щелкая зубами. А сам присматривался и примерялся к противнику.

Бактриан продолжал упрямиться. Он ни за что не хотел бежать навстречу собрату, все норовя отвернуть в сторону. И таким образом подставлял под удары противника самые уязвимые места своего седока. Хорезмиец пытался совладать с норовистым животным, дергая за узду и направляя его по прямой. Получалось плохо.

Тогда наездник, не долго думая, треснул космача дротиком по морде.

Верблюд негодующе взревел и стал на месте, как вкопанный. Причем, развернувшись боком к надвигающемуся сопернику.

— Хой, хой! — встревожился хорезмиец, осыпая четвероногого ударами плетки и проклятиями.

Однако бактриан ни на локоть не сдвинулся с места.

Неловким положением хорезмийца не преминул воспользоваться Зуль-Карнайн.

Выставив вперед дротик, он на полном бегу ударил им в левый бок наездника и промчался дальше. Задержать Плаксу в его неудержимом стремлении вперед было так же трудно, как и подвигнуть Двугорбого на какое-либо движение.

Только когда дромадер достиг плетня, отгораживавшего ристалище от зрительских скамей, он затормозил, встреченный громкими воплями восторга. Величественно оглядев зевак, верблюд грациозно раскланялся перед ними (Садай, не желая отставать от скакуна, победно потряс своим копьецом с зеленой лентой) и повернул назад.

К разочарованию арапчонка, соперник сумел выдержать его удар и удержаться в седле. Но лицо его перекосилось от боли.

Плакса снова бросился в атаку. Однако и хорезмиец таки справился с бактрианом и развернул его мордой к нападающему, хоть и не смог понудить к бегу. Поэтому следующая атака красавчика переросла в обмен ударами.

Араб угодил в правое плечо соперника, а тот едва не достал обнаженное горло легионера. Слава богам, Плакса дернулся, и удар пришелся в левую щеку, благо прикрытую височной пластиной. И все равно в ушах зазвенело, а глаза на пару мгновений заволокло красной пеленой. Если бы хорезмийцу удалось повторить удар, то не исключено, что тут бы поединок и кончился. Снова выручил умница-дромадер, умчавшийся в другой конец ристалища.

Во время верблюжьей скачки Садай немного пришел в себя. Как бы почувствовав его состояние, Плакса, развернувшись, не стал тут же рваться в противоположную сторону, а подался медленно, танцующей походкой.

Зато хорезмиец вынудил своего верблюда бежать вперед. Зажав дротик под правой рукой, он нацелил его прямо в грудь носатика. И надвигался быстро и неумолимо.

Зрители на скамьях заволновались. Особенно переживали за своего протеже узбеки.

— Давайте, ходжа! — вопил Мирза. — Уходите с линии удара!

— Аллах акбар! — неистовствовал Рафик.

Сын пустынь улыбнулся. И продолжал, все так же медленно труся, двигаться навстречу решительному удару.

— Не подведи, миленький, — ласково шептал он Плаксе.

Верблюд прядал ушами, насвистывая свою странную песенку.

Когда двух седоков разделял уже всего какой-то верблюжий корпус, Садай дернул узду, и дромадер лихо принял право, выводя наездника из-под удара. Одновременно легионер сделал резкий взмах и послал свой дротик прямо в лицо хорезмийца. Тот от неожиданности дернулся, дротик римлянина пролетел мимо, задев шлем и сбив с него перьевой султан.

Зуль-Карнайн же пустил в ход плетку. Взмах, и длинный хвост кнута оплелся вокруг копьеца соперника. Бактриан промчался мимо, унося хорезмийца вперед.

Резкий рывок, и дротик оказался вырванным из рук седока Двугорбого. А сам всадник зашатался в седле, потеряв равновесие.

Плакса, повинуясь твердой и умелой руке юноши, развернулся на месте и погнался за бактрианом. Догнав его, он неожиданно ощерил зубы и вцепился сородичу в ухо. Двугорбый сначала не понял, в чем дело, а потом заревел от обиды и присел на задние ноги.

Зуль-Карнайн же обрушил град ударов на голову опешившего хорезмийца.

Щелк, щелк! — извивалась змея кнута, охаживая противника по ушам, щекам и глазам.

Щелк, щелк! — клацали зубы Плаксы, кусающего то Двугорбого, то его седока.

И не ясно было, кто больше досаждал хорезмийцу. То ли хлещущий его кнутом легионер, то ли кусающий за ноги и руки верблюд.