Сказка про белого бычка - Страница 50

— Видел бы его святейший, — потупился телохранитель. — Он дрался, точно разъяренный барс. Столь же сильный, сколь и грациозный… Бился так, словно танцевал…

— Слышал я уже ваши россказни об этом таинственном Плясуне! — Верховный жрец раздраженно хлопнул рукой по столу, забыв, что в ней зажато оружие демонов.

В подвале прозвучал уже знакомый владыке грохот, и потянуло ядовитым дымком.

Хварзбанак сложился пополам и со стоном осел на пол.

Святейший грязно выругался, помянув уд Ангро-Майнью и задницы всех его дэвов.

— Эй, — обратился к лекарю, — глянь, что там с ним.

Целитель, закончивший возиться с главой храмовых мастеров, подошел к стражнику и осторожно перевернул его на спину. Затем склонился и стал щупать грудь, лицо и руки лежащего. Удивленно поцокал языком и покачал головой.

— Он мертв, святейший! — воскликнул, завершив осмотр.

Остальные трое телохранителей, взвыв, пали на колени, умоляя владыку пощадить их.

Не обращая внимания на их вопли, Вазамар встал с кресла и, подойдя к телу, склонился над ним.

На мертвом лице Хварзбанака застыло недоумение. Видно, он пытался понять, откуда настигла его смерть. Тело же стражника не носило видимых повреждений. Так, небольшая дырочка в панцире как раз напротив сердца. Похожая на отверстия, образовавшиеся на ноге начальника мастеров.

Получается, оружие дэвов разит и человека, защищенного доспехом? Невиданная сила! Что только не придумают демоны, стремясь истребить род людской.

Жрецу стало любопытно. Участь ротозеев и так была решена. Отчего же не провести испытания, чтобы увериться окончательно в своей правоте.

— Ну-ка, — распорядился он, — поставьте вон того на ноги. Да отведите подальше, в самый конец покоев.

Когда извивающегося и визжащего от ужаса парня поставили возле стенки, растянув его руки крестообразно, мобедан мобед навел на него «лопатку». Уставшая рука немного дрожала, потому как оружие демонов было для неё слегка тяжеловатым.

— Только не в голову поражай, святейший, — склонившись к уху Вазамара, прошептал лекарь. — Иначе я уже не смогу ничего с ним сделать…

Владыка понимающе кивнул и немного опустил руку.

Бух!

Теплый металлический цилиндрик, выскочив из открывающегося и закрывающегося отверстия, угодил прямо в лоб врачевателя. Тот испуганно схватился за голову, но ничего страшного не произошло.

Зато телохранитель безвольно повис на руках державших его мобедов.

— Посмотри! — коротко приказал святейший целителю.

Тот снова подтвердил смерть.

— Значит, это дэвово оружие поражает не только вблизи, но и на расстоянии, — удовлетворенно кивнул мобедан мобед.

Третьего стражника постигла та же участь.

Четвертому поверх нагрудника повесили бронзовый щит.

— Попробуем! — навел разошедшийся не на шутку Вазамар.

После грома и молнии ничего не произошло. Стражник по-прежнему стоял, распятый на стене мобедами.

— Что такое? — удивился владыка.

— У святейшего в последний момент рука дрогнула, — льстиво отозвался лекарь. — Удар пришелся выше головы.

Он показал глубокую царапину на стене, выковыряв оттуда сплющенный кусочек металла.

— Ага, ну, повторим.

После повторного выстрела приговоренный отправился на встречу с ахурами (или дэвами, чего он там заслужил). Сила демонского оружия пробила щит, нагрудник. А затем уже и грудь жертвы.

Но, о ужас! Отчего-то испортилась и «лопатка». После грома и молнии кусок узкой части оружия отъехал назад, а вперед выдвинулась тонкая трубочка, из которой воняло горящей серой.

— Что такое?! — всполошился мобедан мобед. — Немедленно почините мне оружие!

Однако глава мастеров, осмотрев железную «баранью лопатку», горестно развел руками.

— Скорее всего, закончилось то, чем оно плюется.

Щекастый подобрал с пола цилиндрик, один из которых угодил в лоб лекаря.

— Вот, это, наверное, что-то вроде стрелы.

— И что теперь? — волновался Вазамар, уже возомнивший себя новым повелителем царства.

— Надо думать… — почесал лоб мастер.

— Так думай быстрее! — топнул ногой святейший и, повернувшись к целителю, ткнул пальцем в трупы:

— Они твои. Делай, что знаешь. Но чтоб больше без ошибок. Эти дэвы мне позарез нужны…

Спустя некоторое время, когда в подвальном помещении уже никого не стало, туда просочилась какая-то невыразительная тень.

Оказавшись рядом со столом, она некоторое время постояла, рассматривая разложенные здесь монеты и оружие демонов (святейший велел оставить их на месте, а работы производить здесь же во избежание огласки). Потом собрала все это, завязала в узелок и, оглядевшись по сторонам, бесшумно выскользнула вон…

Город Топрак-Кала, Хорезм, Кушанское царство, 118 г.

С начала, возмущенные вероломством горожан, римляне хотели вовсе отказаться от участия в священных играх, собрать лагерь и незамедлительно отправиться в поход. Таковым было первоначальное решение военного совета, поддержанное большинством легионеров.

И лишь когда в расположение явился сам Тутухас и провел несколько часов в переговорах с сенатором, центурионом и опционом, напряжение удалось немного снять. Да и то после того, как в довесок к извинениям и обещаниям поймать и примерно наказать виноватых, вплоть до заказчиков преступления (в том, что бандиты действовали по наущению кого-то, не сомневались ни гости, ни местный аристократ), вельможа поднес римлянам солидную денежную компенсацию.

Каждому воину центурии выплатили по тридцать денариев, что равнялось месячному содержанию простого солдата. Непосредственным участникам инцидента дали по сто монет серебром, оплатив тем самым пролитую ими кровь. Децим с Луцием и Садаем пришли в полный восторг. Никогда им не платили столько деньжищ сразу. Даже за ратные подвиги. Особенно совсем еще зеленому арабу, поступившему в легион всего за полтора месяца до похода. Центуриону и его заместителю поднесли соответственно триста и двести денариев. Несравненной домине Валерии Руфине Тутухас от имени малека Артава вручил золотой ларец, инкрустированный слоновой костью (явно индийской работы), наполненный драгоценными камнями. Здесь, видимо, был расчет и на посла, благосклонно воспринявшего щедрый дар.

С особым вниманием отнесся главный советник царя к особе Романа. Удивленно разглядывал молодого человека, будто какую редкую диковинку. Даже не поленился пощупать мышцы рук и торса, при этом цокая от восхищения языком и кивая головой.

Когда рука вельможи наткнулась на серебряную тришулу, Тутухас замер и пытливо поглядел журналисту в глаза. Смотрел долго, пока Градов первым не моргнул. Что уж там такого увидел советник, непонятно. Однако он вдруг отступил от парня на шаг, уважительно склонил голову и сотворил индийский приветственный жест намастэ.

«Ом нама Шивайя», — прочел по его губам питерец и беззвучно ответил тем же.

— Вы кланяетесь пленнику, достойный? — удивился Руф, не изменивший своего презрительного отношения к варвару даже после того, как бактриец спас его дочь.

Древняя кровь патрициев не позволяла сенатору признать варвара, почти раба, равным себе.

— Я кланяюсь доблести, высокий посол, — развел руками хорезмиец. — Она всегда от богов, кто бы ни был её носителем.

Проконсул кисло улыбнулся, зато его дочь зарделась, видимо довольная словами советника.

— Кстати, не позволите ли внести за него залог или выкуп? — вдруг предложил Тутухас.

— С какой стати?

Губы Квинта Тинея сложились в твердую упрямую линию.

— Он весьма отличился перед нашим царством, спасши жизнь доблестным воинам великого Рима, а вашу дочь от похищения. Тем самым спас и малека Артава от позора. Итак, я дам неплохую цену. Что вы скажете насчет, положим, двух тысяч денариев?

Переводивший его речь Садай даже запнулся, заслышав столь невероятную сумму. Восемьдесят золотых ауреусов.