Сказка про белого бычка - Страница 44

За каких-то полчаса они насобирали более двух десятков черепах. Брали только крупных, ведь не браконьеры же, в самом деле. Пусть мелюзга подрастает. Да и какой, откровенно говоря, с нее толк, что в супе, что в виде жаркого?

Не заметили, как вышли в окрестности чего-то, напоминавшего оазис в пустыне.

Нет, вокруг не было безжизненных песков, чтоб резко контрастировать с увиденным. Но то, что открылось взорам троицы охотников, было воистину сказочным видением. Небольшое озеро с зеркально чистой водой окружали высокие финиковые пальмы. На неподвижной водной глади плавали нежно-белые водяные лилии. Позади озерца возвышался величественный дворцовый комплекс.

По периметру замок был обведен каменной стеной и неглубоким рвом, что затрудняло проникновение туда непрошенных гостей. Лишь только остроконечные башни, крыши которых сверкали золотом, полностью были видны путникам.

Возле тяжелых деревянных ворот, через ров, росли аккуратные кусты чайной розы, наполнявшие воздух своим легким ароматом. Между пальм то и дело пролетали маленькие яркие птички, с цветка на цветок порхали пестрые бабочки.

— Что это за замок Али-бабы? — поинтересовался Градов у Садая.

Паренек, пропустив мимо ушей незнакомое имя, ответил, что это и есть пресловутый нижний дворец местного правителя. Слухи о «скромности» сооружения облетели всю местность. Поговаривали, будто дороги внутри крепости были выложены чистым золотом, как и купола башенок.

— Ну что, — предложил в шутку Роман, — зайдем в гости к малеку Артаву, проверим? Звал же, вроде…

Ему не успели ответить, потому что внимание охотников отвлекла небольшая стайка животных, вылетевшая из-за ближайшего кургана.

Это были джейраны, два самца и три самочки. Грациозные животные, около метра длиной и сантиметров в семьдесят высотой. Верх тела и бока имели песчаный окрас, а низ был белого цвета. Головы самцов венчали лировидные рога черного цвета около тридцати сантиметров длиной.

Завидев людей, животные испуганно шарахнулись в сторону.

Следом за джейранами выскочили Децим Юний и Луций. Вероятно, они-то и вспугнули джейранов, пришедших на водопой к озеру.

— Лови, хватай! — задыхаясь, крикнул товарищам командир.

Да, где там угнаться за самым быстрым животным этих краев. Если бы они были на лошадях, да с охотничьими собаками и соколами, как и положено при охоте на джейранов, то еще был бы какой-то шанс. А еще лучше, чтобы вместо луков со стрелами да дротиков у них имелась пара ружей. А так…

Джейраны удалялись большими прыжками, высоко подняв голову. Стали видны белые пятна «зеркал», на которых четко выделялись черные кончики хвостов. Именно за это свойство, вспомнил журналист, их и прозвали «кара-куйрюк» — «черными хвостами».

Децим от досады взвыл не своим голосом.

И тут ему кто-то или что-то ответило с той стороны, куда удалялось столь необходимое контубернию «мясо».

Рев был дикий и громкий. В нем слышался грохот военных труб и стоны раненых, шум падающего водопада и раскаты грома.

Устрашенные джейраны повернули назад, кинувшись прямо на людей.

Тут уж главное не зевать.

— Садай, прими на пилум! — скомандовал Градов, а сам быстро снял с плеча лук, наложил стрелу и натянул тетиву.

Прямо на него неслась молоденькая самка. Лицевой узор в виде темно-коричневого пятна на переносице и двух темных полос, тянущихся от глаз к углам рта, еще не успел сгладиться от возраста. Большие миндалевидные глаза были налиты испугом. А еще Роман прочитал в них смерть.

Задержав дыхание, он отпустил тетиву. Стрела с комариным звоном устремилась вперед и впилась в шею джейрана, пробив её насквозь.

Животное споткнулось, покачнулось, упало сначала на поджатые передние ноги, а затем повалилось на бок. Градов подбежал к распростертой газели и достал нож.

— Отвернись! — велел Валерии, чтобы уберечь девушку от жестокого зрелища.

Римлянка не послушалась. В ней, наверное, наконец, проснулись охотничий азарт и кровожадные инстинкты ее соплеменников-квиритов, любящих наблюдать кровавые игры на цирковых аренах.

А еще ей нравилось наблюдать за тем, как ловко и споро получается все у этого красивого парня, буквально сводящего ее с ума. Отчего-то вид его, стоящего с окровавленным ножом над поверженной жертвой, самого забрызганного кровью, привел ее в необычайное возбуждение.

Ей вдруг представилось, что он совсем не дикий варвар, а жрец-гаруспик, готовящийся сделать какое-то важное предсказание по внутренностям жертвенного животного. Пророчество, которое касается ее, Валерии Руфины, будущего.

Девушка сделала пару шагов к парню, но тот внезапно сорвался с места и куда-то понесся. Что это его ужалило?

Роман поспешал на помощь арапчонку.

Малый, метнув свой пилум, только подранил самца джейрана, который теперь пробовал сбежать. Пика, торчавшая из его левой задней ноги, мешала передвижению животного. Оно утратило свойственную джейранам прыть, но все равно не сдавалось.

Наперерез ему метнулись Децим с Луцием, уже завалившие совместными усилиями второго самца.

Окруженный со всех сторон людьми джейран встал на месте, словно обдумывая план дальнейших действий.

А потом, воинственно наклонив голову, увенчанную острыми рогами, ринулся на Садая.

Зуль-Карнайн, уже второй раз за день атакованный взбесившимся животным, застыл на месте. Видно было, что парень парализован страхом и растерянностью.

Надо было срочно что-то предпринимать. Журналист приметил, что рога нацелены прямо в живот юноши. Как назло, в руках был только нож. Лук со стрелами валялись около забитой им самим газели. Пилума у него вовсе не было. Как и меча. Центурион посчитал, что чрезмерно вооружать пленника не стоит. Нож и то со скрипом выделил.

Остальные двое легионеров имели гладиусы, но не знали, что с ними делать. Метать мечи, словно боевые топоры, их не учили. Да и была опасность, что при такой диспозиции можно было невзначай ранить молодого араба.

Оттолкнувшись посильнее ногами от земли, Градов прыгнул вперед.

Со стороны показалось, что это скакнул не молодой человек, а большой и крупный хищник. То ли гепард, то ли пантера.

Сильное мускулистое тело в считанные мгновения преодолело расстояние до раненого животного и обрушилось на него сверху.

Джейран взбрыкнул ногами и попытался укусить напавшего за обнаженную руку. Но не успел. Горячая кровь хлынула из перерезанного горла, орошая траву.

Тяжело дыша, Роман встал на ноги и утер пот со лба, оставив на нем кровавую отметину. В этот момент он был похож на бронзовое изваяние какого-то зловещего божества, которому только что совершили жертвоприношение. Широко расставленные ноги победно попирали поверженную дичь, широкая рельефная грудь высоко вздымалась, крылья ноздрей трепетали, шумно вдыхая воздух, глаза горели неистовым огнем, а с острого, выставленного вперед ножа падали наземь темные, остро пахнущие капли.

Оттого ли, что так легла тень от набежавшей тучки, но Валерии померещилось, что фигура варвара отливала некоей синевой, а посреди лба, там, где темнело кровавое пятно, снова открылся третий глаз.

Да нет, привиделось, не иначе.

— Мне теперь, вроде, corona civica[48] причитается за твое спасение? — криво улыбаясь, справился русский у Садая.

Араб, нервно всхлипнув, повалился на коленки и, колотя кулаками по земле, стал бормотать то ли проклятия, то ли молитвы, поминая на своем языке неведомых божеств и демонов.

— Я тебе сама сплету, — пообещала римлянка, подойдя к парню и положив руку ему на плечо. — Из здешней травы и цветов.

— Во-во! — поддержал Децим Юний. — Травяной венок[49] — самое то будет. Он ведь не только Садая спас, но и нас всех от позора и голода.

Молодые люди переглянулись, и окрестности огласились громким смехом, в котором слышались нотки истерики. Охотники отходили от пережитого потрясения.