Сказка про белого бычка - Страница 40

Руф хлопнул в ладоши, и двое его телохранителей вынесли из сенаторской палатки по раскладному креслу и услужливо поставили их позади Тутухаса и Вазамара. Царедворец и жрец величаво уселись, на какое-то время на площадке возникла пауза.

Потом советник начал речь.

Для начала он справился о драгоценном здравии господина посла и его дочери и задал протокольную фразу о здоровье богоравного императора Рима Траяна. Вот уж чего Ромка не понимал в древней дипломатии, так это подобного лицемерия. Ну, откуда, скажите на милость, проконсул мог знать, в каком состоянии пребывает его повелитель, находящийся в это время за тысячи километров отсюда? По мобилке что ли позвонит государю, чтоб осведомиться о его драгоценном? Или у богов спросит? Те, конечно, все ведают, но не всегда и не со всеми разговаривают.

Сенатор через Садая поблагодарил царя Артава за такое внимание к своей ничтожной персоне и сказал, что, несмотря на тяжелое ранение, волею всеблагих богов и благодаря искусству римских лекарей он был спасен и теперь потихоньку идет на поправку. Правда, для скорейшего выздоровления необходимы некоторые лекарства, но есть надежда, что с помощью все тех же богов зелья раздобудут. Что ж касается домины Валерии Руфины и божественного цезаря Марка Ульпия Нервы Траяна, то они милостью высших сил пребывают в добром здравии.

— Хвала Ахура-Мазде! — возвел руки к небу жрец.

— Да пребудет над тобой благословение Просветленного! — кивнул головой советник.

В Древнем Хорезме времен Кушанской империи, насколько помнил Градов, сосуществовали буддизм с зороастризмом. Насколько мирным было это соседство, судить трудно. Но по тем взглядам, которыми обменялись оба местных «авторитета», вряд ли здешнее общество было излишне веротерпимым.

— Если достойному послу понадобятся какие лекарства или еще что, — пригладил бороду Тутухас, — прошу известить меня или даже самого светлейшего малека. Мы всегда готовы услужить. Со своей стороны наш божественный малек Артав предлагает господину проконсулу и его близким отдохнуть и набраться сил в его Нижнем Дворце, который находится вблизи вашего лагеря. Прохлада тамошних садов, сладкие и сочные фрукты пойдут на пользу драгоценному здравию благородного посла великого Рима…

— Благодарю его величество царя Артава за столь радушное предложение и внимание. Не преминем воспользоваться гостеприимством светлейшего.

— Малек также надеется, что это прискорбное происшествие не помешает нашим дорогим гостям принять участие в празднестве в честь бога Митры, как мы и договаривались ранее, — проблеял жрец.

Проконсул склонил голову в знак согласия.

Обмен протокольными любезностями завершился, и пора было переходить к делу, приведшему сюда хорезмийцев.

Советник замялся. Было видно, что ему неловко продолжать разговор. Тогда в переговоры вступил Вазамар.

— Его величество требует, чтобы злоумышленники, покушавшиеся на жизнь нашего высокого гостя, были выданы городским властям для свершения законного и справедливого правосудия.

Ничего себе, чуть не присвистнул Роман.

Вот влипли Мирза с Рафиком, так влипли. Еще не известно, чье правосудие окажется более справедливым, а наказание — более гуманным. Как-то в суматохе, связанной с заботами о здоровье сенатора, решение судьбы узбеков отошло на второй план. Они так и продолжали сидеть в рабской клетке, скованные по рукам и ногам.

Журналист ежедневно навещал их, следил за тем, чтобы однокашника и его бодигарда хоть как-то кормили-поили и особенно не обижали. Вместо благодарности, естественно, получал щедрые порции проклятий от Рахимова и настороженное молчание от нукера. И на том спасибо.

Что ж решит сенатор? Станет ли ссориться из-за такого пустяка с местными или упрется? Насколько Роман успел изучить за столь короткое время характер проконсула, то должен бы…

— Преступники, посмевшие посягнуть на жизнь и здоровье римского гражданина и посла, должны быть судимы по римским законам… — слабым, но твердым голосом провозгласил Квинт Тиней Руф.

Будто гвоздь забил.

Правильно. Нечего кому попало соваться со своим законом в чужой монастырь.

— Но злодеяние совершено на земле малека Артава! — вскочил с места зороастриец.

Видно было, что он не ожидал получить отказ в столь мизерной и очевидной просьбе.

— Речь идет о преступлении против должностного лица Империи, — гнул свое проконсул.

— Они колдуны! — возопил Вазамар, тряся в воздухе руками. — И должны быть переданы жреческой коллегии, ведающей такого рода злодеяниями!

— Успокойтесь, святой отец, — охладил его пыл Руф. — Ими уже занимается наш фламин.[45] Я сам, как член коллегии фециалов,[46] руковожу дознанием. Или вы сомневаетесь в том, что наши боги столь же прозорливы и могущественны, как ваши?!

В голосе посла зазвенел грозный металл.

Окружающие сенатора легионеры схватились за свои гладиусы. Столь красноречиво недружелюбный жест не прошел мимо внимания царского советника и его свиты.

— Что вы, что вы, достойнейший господин посол, — поспешил успокоить римлянина Тутухас. — Ваши боги несказанно могущественны. Как бы иначе римские войска совершали столь разительные победы?

В его медовом голосе чувствовался яд.

— Мы лишь хотим, — он тут же поправился, — малек Артав хочет, чтобы подлых колдунов постигла достойная их преступлений участь.

— Насчет этого не беспокойтесь, — заверил их патриций. — После разбирательства я лично прослежу за тем, чтобы убийцы были наказаны. В доказательство нашей дружбы я выставлю их на праздничных состязаниях в честь бога Митры…

— О! — воскликнул советник и переглянулся со жрецом.

Тот снова что-то буркнул себе под крючковатый нос, но утвердительно кивнул, принимая решение римлянина.

Хорезмийцы поднялись и, церемонно распрощавшись, подались восвояси.

У Романа отлегло от сердца. Хотя туманные намеки проконсула на какое-то расследование, а тем более обещание сделать из узбеков гладиаторов-смертников ему не понравилось.

Впрочем, время покажет.

Но почему до сих пор нет никаких вестей от Фработака? То ли он до сих пор не знает о судьбе своего гостя из будущего, то ли собственная судьба пастуха сложилась совсем не радужно.

После «избиения младенцев», как окрестил про себя свою потасовку с легионерами Роман, его положение в лагере заметно изменилось.

Нет, с него не сняли рабского ошейника. Это было бы слишком. Римляне, как уже уяснил себе журналист, не так легко расстаются со своим «имуществом», каким бы путем оно им не досталось.

Просто русскому (или бактрийцу — какая разница) позволили беспрепятственно передвигаться по всей территории укрепления и в его окрестностях. Последнее, разумеется, в сопровождении кого-либо из воинов. Чаще всего это был Садай, привязавшийся к старшему товарищу, словно собачонка.

Понятное дело, питерцу ничего не стоило расправиться со своим «конвоем» и сделать ноги. Однако куда и зачем? Он не знал пути до стойбища Фработака, поскольку был доставлен в лагерь в бессознательном состоянии. Но если бы и знал, что бы это ему дало? Где гарантия, что пастух уже вернулся домой? А вдруг нет, и что тогда? Положим, где находится туннель, Ромка помнил. А как он доберется «домой», в свое время? Техника перехода ему неизвестна. Белый бычок-проводник, похищенный римлянами, исчез неведомо куда, как и его хозяин.

Так что куда ни кинь — всюду клин.

Поэтому Роман особо и не рыпался. Тем более, когда еще представится вот такая уникальная возможность изучить жизнь и быт римских воинов на собственной шкуре? Это вам не ролевая игра. Здесь всё по-настоящему. И ежедневная муштра, и настоящий солдатский паек, и опостылевшая, но неплохо спасающая от жары поска.

Изменения в статусе пленника произошли потому, что к нему значительно подобрел и Марк Сервий. И не только оттого, что парень сдержал слово, накостыляв по шее его подчиненным, а также укоротил спесь сенаторовых телохранителей, за время посольской миссии ставших поперек горла всем бойцам центурии. Главным было то, что офицер, отбросив предрассудки римского превосходства над другими нациями и народами, увидел в варваре человека, равного ему и его соплеменникам-квиритам.