Сказка про белого бычка - Страница 21
Вторая, более тайная и менее многочисленная ветвь шиваната, во времена расцвета Кушанского царства, то есть в I–II веках новой эры, пришла на земли древнего, еще домусульманского Хорезма и обосновалась здесь, открыв школу в окрестностях Топрак-калы…
Все это Роман, конечно же, знал с самого детства. С первых занятий в школе Спитамена-ака его обучали в том числе и истории шиваната. Так что он сначала и не понял, зачем учитель делает экскурсы в прошлое.
Признаться, он слабо представлял, насколько вообще нужен этот разговор. Голова журналиста была забита совсем иными мыслями. Еще неясна судьба Темира, а, значит, и Градовская судьба.
Младшего Рахимова срочно увезли в Бустон, а вместе с ним отправили и Бахор. Зачем-то понадобилось присутствие главврача горбольницы на «рабочем месте».
Вестей из города еще не было. Однако и Усто ракс, и его ученик понимали, что случай крайне тяжелый. У парня практически не было шансов выжить.
И чего он так нарывался, недоумевал питерец. Ведь мог же догадаться, что не выстоит против более опытного бойца, каким был Градов. Недооценил противника? Понадеялся на свою молодость и ловкость? Шел напролом как танк.
Прояснил ситуацию учитель.
Оказывается, Темир был по уши влюблен в Бахор.
Когда Мирза расстался со своей женой, его младший брат тут же подкатился к девушке с недвусмысленными предложениями. Та, не задумываясь, послала молокососа куда подальше. Он же вместо того чтобы остыть, затаил злобу и не давал Бахор прохода.
В питерце Темир увидел сильного и счастливого соперника. Вот и захотел устранить Романа физически. Ненависть — плохой советчик в сражении. Ум бойца должен быть трезвым, расчетливым и холодным.
— А ведь вы предвидели наш с ним поединок, Усто? — с подозрением уставился на учителя Роман. — Помните, когда мы вместе с ним приехали сюда после драки на дороге?
Спитамен-ака кивнул.
— Ничего чудесного здесь нет, сынок, — молвил наставительно. — Сложить два и два просто. Я всего лишь предположил, как отреагируете вы с Бахор, увидев друг друга, и каковой может быть реакция ревнивого парня.
— Могли бы и предупредить, — буркнул Градов.
— Вмешиваться в отношения влюбленных — неблагодарное дело. И скажи, что изменило бы мое предостережение?
Журналист задумался.
— Пожалуй, ничего, — выдавил из себя нехотя. — Но вот вы говорили о ненависти. Дескать, она плохой советчик. А я сам? Эти два моих первых поединка…
Парень, не договорив, махнул рукой. А потом схватился за лоб. Там снова что-то зачесалось.
Старый узбек вытащил носовой платок, смочил его водой из кувшина и заботливо, по-отечески вытер со лба ученика темное пятно, по форме поразительно напоминающее человеческий глаз.
— Тут иное. Нажав на определенные точки, я просто разбудил в тебе Зверя. Скажи мне, разве зверь, охотясь, испытывает к своей жертве ненависть? Нет, им движут инстинкты. Вот и ты на некоторое время стал хищником. Кстати, посмотри, вот эти точки.
Он показал их сначала на своем, а потом и на Романовом теле.
— Пригодится. Что ж до чудес, то… — Мастер танца сделал красноречивую паузу. — Вокруг случаются вещи более удивительные, чем те, о которых мы говорили… Вот, думаешь, я зря напомнил тебе об истории нашей школы…
Видя, что питерец хочет что-то возразить, поднял руку:
— Не перебивай. Твои мысли ясно написаны на лице. Уж меня-то не проведешь. То, что я тебе сейчас скажу, — величайшая тайна, хранимая мастерами шиваната уже несколько столетий…
В голосе Спитамена-ака зазвучали возвышенно-торжественные нотки. Градов напрягся. В такую минуту учитель действительно не станет говорить о пустяках.
— Искусство наше продолжает жить и совершенствоваться лишь потому, что не порвалась связь времен, что мы имеем возможность сверяться в нашей теории и практике с советами предков…
И, хитро прищурив око, стал ожидать реакции собеседника.
— Ну, это само собой, — промямлил журналист, лишь бы что сказать.
Куда клонит Усто ракс, он еще не понял.
— Хм, — удивился мастер. — Вроде бы по голове тебя сильно не били… Раньше ты на лету схватывал… Вообще-то я говорю о непосредственном, буквальном общении, а не духовном.
— В смысле, буквальном?
— Дай-ка, голову посмотрю. — Учитель с ворчанием протянул пятерню к его голове. — Буквальном, это значит вживую. Глаза в глаза.
В мозгах у Романа что-то щелкнуло.
— Вы хотите сказать, что где-то поблизости сохранились осколки цивилизации…
— Вах, вах, вах! — закудахтал наставник. — Тяжело доходит до этой молодежи. А еще книжки читают, фильмы смотрят! Фантастику, понимаешь! И невдомек, что жизнь почище любой фантастики будет! Окно тут у нас имеется, сынок. Небольшое такое окошко, темпоральное искривление. С одной стороны — мы, а с другой стороны… С другой стороны — Древний Хорезм. Ну, иногда не только он…
— Портал в прошлое?! — ошеломленно выпучил глаза Градов. — Не верю! Не может быть!
Хотя, конечно, это объясняет появление здесь «гостей из древности».
— Вах, вах, вах! — теперь уже с издевкой заохал Спитамен-ака. — Не верит он! А кто тебя просит?
…Они сочли за ложь истину, когда та к ним пришла. Придут к ним вести о том, над чем они издевались…
— Ты просто прими это как данность, сынок. Не грузя мозги вопросами, что да как… Есть такое дело, и славно…
— Ну, положим, есть, — в тон ему сказал журналист, хотя по-прежнему не верил ни единому слову. — Допустим, есть здесь воронка во времени, через которую сюда жалуют динозавры и средневековые воины. Мне-то что за дело? Или хотите посоветоваться с предками, как мне быть с бедою этой? Предок, посоветуй!
— Не дерзи! — погрозил пальцем Усто ракс. — Посоветоваться, не посоветоваться… А вот отправить тебя к праотцам — это то, что нужно.
— Спасибо на добром слове! — встал и картинно раскланялся парень. — Рахмат огромный-преогромный! Вот только, думаю, и без вас найдется много охотников отправить меня к предкам. Лучше давайте свяжемся с российским посольством или консульством, чтоб меня отсюда вытащили…
Спитамен-ака вздохнул и постучал себя пальцами по голове.
— И что с тобой делать? Вот такого посылать неведомо куда? Ох, чую, наломаешь ты дров, сынок. — Он словно разговаривал с самим собой. — А что делать? Иного выхода нет. Ничего, это всего на недельку. Отсидится в горах, а там и вернется. Фработак за ним присмотрит. Он малый толковый и рассудительный.
— Кто такой Фработак? — встрял в этот поток сознания Роман.
Имя было знакомым. Что-то из кушанской эпохи.
— Гость мой, — коротко пояснил мастер. — Так, некогда вести долгие разговоры! Поднимайся, одевайся, снаряжайся — и в путь! Дорога дальняя, а недобрые вести могут скоро прилететь. Глядишь, и не успеем…
Фработаком оказался тот самый больной родственник-пастух, которого Бахор пользовала в лазарете.
Надо сказать, что выглядел он гораздо лучше, чем при первой встрече. Исчезла нездоровая желтизна с лица. И передвигался горец довольно резво.
Чем это, интересно, его таким врачевали? Не живой ли водой? А что, со Спитамена-аки станется. Старый сказочник!
Все происходящее Роман воспринимал с изрядной долей иронии. Захотелось учителю на склоне лет ролевыми играми позабавиться? Бога ради! Лишь бы смыться отсюда побыстрее! А в каком прикиде — разве имеет значение?
Потому и не ерепенился, когда Усто ракс приказал ему переодеться в неновый, но достаточно удобный халат и кожаные сандалии с загнутыми носками. Пастух, одетый точно так же, помог новоявленному коллеге по-особому завязать платок вокруг талии и навертеть вокруг головы некое подобие чалмы.