Сказка о зеленоглазой колдунье и семи богатырях - Страница 1

В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

– И поцеловал он ее в уста сахарные, взял на руки, сел на коня и поскакал, – медовым голосом закончила рассказ моя бабушка.

Именно это место мне больше всего нравилось: «Поцеловал в уста сахарные». При этих словах невольно открывала рот и мечтательно смотрела в окно за спиной у бабули.

– Ай! – вскрикнула я, потому что Матвейка дернул за косу. – Бабушка, меня Матвейка дергает! – нажаловалась на обидчика.

– Ах ты ж, баловник! – сказала бабушка, старая клюка взлетела над русой головой обидчика и бумс по затылку.

– Бабуль, больно же! – возмутился парень.

– Не задирай Веселинку, – отозвалась бабушка, глядя на свою прялку.

– Бабуль, а можно нам тарелку посмотреть? Там сейчас новости с последних боев будут передавать, может, батю покажут? – басовитым голосом спросил Святослав.

– Еще чего! – возмутилась бабушка, – Смотреть, как мужики друг другу носы разбивают!

– Не мужики, а богатыри, – пробурчал Святослав.

Он у нас старший, вместе со Святополком – они близнецы. Все мои братья рождались парами, только мы с Матвейкой двойня. Так что братьев у меня ровно семь. И все старшие, даже мой Матвейка на несколько минут.

Отец очень гордится сыновьями, богатыри ему на смену. А бабушка меня ждала. Мама моя давно приняла силу своей бабушки и стала природной ведьмой, а мне бабушка свою передаст. Поэтому ее мальчишки не интересовали, она считала, что женщины в роду – главная сила, ее стержень, крепость.

Ведьмы в нашем роду все природные, женщины сразу же рождались с талантом. Никогда ученых не было. Слышала от своей бабушки, что можно выучиться на ведьму. Вот тогда они называются учеными. Да только талант их идет не из души, не из природы, а от ума, да заклинаний, потому ворожба у них злая получается. То мор напустят, то сглаз накликают. Бегут люди за помощью к природным ведьмам.

– Бабуль, а как мог богатырь, держа свою невесту на руках, на коня взобраться? – хитро подмигнув остальным братьям, спросил Доброслав.

– Вырастишь – поймешь, – сообщила ему бабушка, нисколько не сбитая его вопросом с толку.

– Хозяйка, деткам спать пора, – подал голос домовичок Тимоша, который весь бабушкин рассказ смотрел на нее влюбленными глазами.

Бабушку мою он боготворил, после того как она в заброшенной и почти сгнившей землянке отбила его от летучих мышей, которые облюбовали эту землянку себе под жилье. А отважный домовичок продолжал сражаться за жилье своих давно потерянных хозяев.

Бабушка тогда провела ритуал со всеми заклинаниями и необходимыми травами, чтобы Тимошка мог перебраться в лапоть своей спасительницы и переехать жить в наш шумный дом.

Домом его, правда, назвать трудно – скорее небольшое поместье. Отец наш, богатырь Ярослав, состоит на службе у самого Светлобога. Так что у нас часто собиралась его дружина, а им где-то ночевать нужно после трудов ратных. Братья подрастали, тренировались с ними, в дружину к отцу собирались. Потому что служить Светлобогу – самое почетное.

Ворчливая банница встретила меня в предбаннике, но высказывать вслух свое недовольство не решилась, помня, как я ее в прошлый раз в кадушку с лягушками посадила, причем на расстоянии. Сама не ожидала от себя, да довела она меня своим ворчанием. Мол, хожу, мешаю, пар весь забираю, и когда меня, такую непутевую, замуж только возьмут. На последнем я не выдержала и, приподняв банницу вверх тормашками, шлепнула в кадушку, лягушки тоже были возмущенны этим соседством. Но вредную бабу это охладило.

Распустила светло-русою косу, ленту аккуратно свернула и положила на стол, платье, вышитое мной оберегами на здоровье и удачу, сняла и положила на лавку. Банница приглядит за вещами. Братья по малолетству озорничали, утаскивали одежду мою, но бабушка строго-настрого приказала баннице за вещами следить.

В бане было жарко, воздух сухой. Подошла к бадье с холодной водой и заглянула. Мое отражение показало красивую девушку с яркими зелеными глазами, пушистыми и длинными ресницами, да и фигурка у меня была что надо.

– Тьфу! Срамота! Любуется она. Замуж дурынде давно пора. Уже два года женихи порог обколотили весь, а она всё нос воротит, – возмутилась банница и быстро спряталась за дверью, чтобы еще чего с ней не сделала.

Околотили, это правда. И в двери с цветами, и в окно лезут. А браться счет ведут – у кого отбитых женихов больше. Лидером в этих играх Матвейка ходит, он всегда рядом держится, ему женихов больше достается.

Братья мылись после меня с шумом, смехом, гоготом. Потом бежали к речке и, фыркаясь, плескались, играли в догонялки.

– Ну что, внученька, готова к завтрашнему дню? – с улыбкой спросила бабушка, входя в мою светелку.

– Готова, бабушка, – улыбнулась ей в ответ.

– Вот ты и выросла, – все так же довольно улыбалась бабушка. – Завтра тебе будет восемнадцать, а на закате передам тебе свою силу.

– Бабушка, а как же ты без силы останешься? – задала в очередной раз все тот же вопрос.

Меня, правда, это заботило. Бабушка стольким людям помогла, а я справлюсь ли? Меня мучили сомнения, но бабушка успокаивала и утешала, что все придет с опытом, и все у меня получится.

Утро началось с поздравления за семейным столом, как всегда это было. Мамочка вручила новое, расшитое шелковое платье. Отец подарил к нему сапожки. Братья в основном ленточки и бантики, намекая на то, что я в куклы еще не прекратила играть. Настоящий подарок братья припасли, как оказалось, на конюшне. Там меня ждал белогривый красный конь. И главное счастье в этом подарке было то, что он был не объезжен!

Укротить лошадь может только сильный наездник. А дикая лошадь символизирует саму природу. По поверью, укротить дикую лошадь – значит, приручить саму природу, найти к ней подход, прикоснуться к источнику жизни.

Щеки тут же загорелись, от возбуждения я даже стала приплясывать почти так же, как сам красный конь.

– Мам, пап, – посмотрела на них умоляюще.

– Езжай, дочка, – разрешил отец, и приобнял за плечи открывшую рот маму, которая хотела что-то сказать.

Вбежала в дом, наверх в свою светелку, скинула платье, натянула штаны, рубашку, сапожки, что отец подарил. Ведь знал, что пригодятся. И кубарем скатилась вниз.

В загоне кроме моего красавчика никого больше не было. Братья похохатывали в сторонке, как бы говоря, «сама хотела – вот подарок, бери, пользуйся». А то, что он без обертки, да с ногами и с норовом необъезженным, это уж как именинница хотела, они не причем.

Открыла широкую воротину, держа в руке мытую и слегка обтертую морковку, чтобы дух шел сильнее, и направилась к Огоньку, как мысленно уже окрестила коня.

Тот внимательно посмотрел на меня карим глазом, всхрапнул, запрядал ушами. Переминаясь с ноги на ногу, незаметно стал отходить от меня. Я же потихоньку старалась подойти к нему, подсовывая поближе к его носу пахнущую морковку.

Все же конь понял, что я не представляю для него опасности, и потянул губами с моих ладоней лакомство. Я же спокойно положила на его шею руку, и кожа под ладонью вздрогнула. Уверенно стала гладить, успокаивать и приговаривать слова заговора на послушание.

– Ты пройди испуг, стань мне конь другом друг. Я беречь тебя, лелеять буду, век тебя я не забуду. Светлобог нам в помощь будет, все невзгоды позабудем, – приговаривала напевно.

Потом медленно подняла руку к волосам, сняла серебряную шпильку, незаметно для коня проткнула себе ладонь, зажала, чтобы кровь быстро не лилась. Поднесла шпильку к его груди, быстрым движением проткнула его кожу и тут же приложила свою кровоточащую ладонь.

– Друзья навечно! – громко сказала коню, успев смешать нашу кровь.

Конь отпрыгнул стремительно и понесся по кругу загона, возмущенно ржа в мою сторону. Но я уже знала, что скоро он успокоится и подойдет сам. Заклинание сработало так, как надо.