Сказка о муравье-богатыре - Страница 6

Речь молодого атамана произвела глубокое действие. Вся громадная вечевая зала разом зашумела, загудела, как вскипевший над огнем котел. Напрасно почтенная мать-муравьиха возвышала голос, чтобы восстановить тишину. У нее, бедной, была одышка, и тонкий голосок ее совершенно затерялся в общем говоре.

Тут сквозь передние ряды черни протискался вперед невысокий, но дюжий чернокожий.

- Прошу слова, атаман!

Грызун приподнял его за усы и усадил к себе на плечи. Оттуда чернокожий оратор окинул всю аудиторию быстрым взглядом и заговорил:

- Дорогие сограждане! Все мы здесь - и черные, и рыжие, разумеется, с самым живым участием выслушали любопытный рассказ нашего уважаемого атамана-богатыря об путешествии его в коровье царство. Все мы одинаково сочувственно отнеслись к его мысли - завести и у нас правильное молочное хозяйство. Но… едва ли я ошибусь, если скажу, что последнее его предложение - идти в науку к скотоводам - не нашло того же сочувствия..

- Верно! слушайте! - раздались отовсюду поощрительные возгласы.

- Ведь это, другими словами: чтобы мы, земледельцы, ходили на задних лапках - перед кем? перед муравьями, не знающими и азбуки полеводства, перед какими-то скотоводами! А ну как, в довершение позора, они ушлют нас еще с длинным носом? Тогда война неизбежна. Так не проще ли начать прямо с этого - с войны? Угнать у них весь скот - и дело в шляпе. Кто за войну - вверх усы!

Вся зала кругом ощетинилась усами.

- За войну, кажется, все единогласно? Итак, остается только выбрать главнокомандующего. Но о выборе, я думаю, теперь и речи быть не может. Один муравей у всех на виду: наш славный атаман-богатырь Грызун.

- Грызуна! - заревела ликующая толпа.

- Любезные сограждане! - заговорил тут, в свою очередь, Грызун. - Я глубоко тронут… я не знаю, как и выразить свою благодарность… но, расставаясь с атаманом скотоводов, я поклялся ему в вечной дружбе. Как ни ценю я ваше высокое доверие, но должен отказаться от незаслуженной чести…

Кругом пронесся угрожающий ропот.

- Ты не имеешь никакого права отказываться! - запальчиво вскрикнул на шее Грызуна чернокожий оратор. - Какое дело нам до твоих личных отношений к тому или другому? Народ тебя выбрал - и ты должен повиноваться.

- Пропустите, господа, мать-муравьиху! - послышались тут голоса. - Муравьиха говорить хочет.

Толпа расступилась, несколько услужливых рук подхватили грузную матушку-муравьиху и поставили ее на камешек, рядом с Грызуном. Она сострадательно оглядела последнего, обняла его усом и обратилась затем к народу:

- Милые дети мои, рыжие и черные! Грызун принимает ваш выбор и приложит весь свой ум, всю свою хитрость, чтобы с наименьшею потерей обеспечить нам полную победу. С закатом солнца он двинет всю нашу боевую армию в поход. Теперь же, на прощанье, общий роздых и двойной паек на брата.

Воздух огласился радостными криками:

- Ай да матушка-муравыиха!

И все трое: муравьиха, Грызун и чернокожий оратор очутились на руках ликующего народа.

Около полуночи армия рыжих переступила уже в строгом порядке границу коровьего царства. Здесь главнокомандующий, остановившись перед фронтом, изложил воинам свой боевой план.

- Вы слышали, ребята, - говорил он, - что наказывала нам мать-муравьиха? Победить с наименьшею потерей. Штурма, следовательно, быть не может. Мы устроим правильную осаду и заставим скотоводов добровольно уступить нам половину своего молочного скота. Чтобы осада была неотразимая, мы возведем вокруг всей столицы их траншею.

Сказано - сделано. Сама природа, казалось, покровительствовала осаждающим: ночь была безлунная, темь непроглядная. Неслышно подступило рыжее войско к неприятельскому муравейнику, неслышно принялось за земляную работу.

На рассвете глазам ничего не чаявших скотоводов представилось диво дивное: весь муравейник их был обведен кругом, как плотным кольцом, высоким валом, а из-за вала непрерывною щетиной грозно торчали усы рыжего войска.

- К оружию! - пронесся по всему муравейнику боевой клич,- и все способное к военному делу население муравейника бросилось к главным воротам и на городской вал, около пастбища, чтобы остановить вооружение врагов.

Но, к немалому изумлению скотоводов, земледельцы не трогались в своей траншее. Один только рыжий усач вылез из-за вала с зеленою веткой в приподнятой руке и безбоязненно направился к муравейнику.

- Парламентер!

Атаман осажденных, Сосун, с такою же ветвью мира вышел к нему на встречу.

- Вы ли это, полковник? - удивился он, узнав недавнего своего друга.

- Как видите, - отвечал Грызун, - хотя, впрочем, уже не полковник, а генерал, главнокомандующий.

- Не поздравляю, - с презрительной усмешкой сказал Сосун. - Вы этим, видно, хотите отплатить нам за наше гостеприимство?

- Сам я не имею решительно ничего против вашего народа, а лично к вам, monsieur Сосун, питаю самые теплые, дружеские чувства… - начал Грызун.

- Рассказывайте!..

- Уверяю же вас…

- Так я вам и поверю! Хороша дружба, нечего сказать! Оставьте, пожалуйста, эту дружбу вашу при себе и отвечайте просто: зачем пожаловали?

- Будь по-вашему, - сказал со вздохом Грызун. - Станем говорить лишь о деле. Восхищенный вашим образцовым молочным хозяйством, я имел неосторожность предложить своему народу взять с вас пример. Но в нашем народе преобладает боевой дух. Против моего желания было решено силою отнять у вас скот. Меня выбрали главнокомандующим. Мог ли я отказаться? Но проливать кровь вашего племени я ничуть не желал бы, поэтому предлагаю вам полюбовную сделку: уступите нам без боя половину вашего скота - и мы, как пришли, так и уйдем.

- Ни одной штуки! - воскликнул Сосун.

- Будьте благоразумны, - настаивал Грызун. - У вас останется ведь половина скота. При вашем искусстве разводить телят вы, в какой-нибудь год времени, удвоите опять свое стадо.

- Ни одной штуки! - с решительностью повторил Сосун. - Мы веками, неусыпным уходом развили эти редкие породы, а вы, не ударив палец о палец, хотите забрать себе вдруг, ни более, ни менее, как половину того, что мы нажили!..

- Да ведь вы в нашей власти, - доказывал Грызун. - Мы - коренное воинское племя; сквозь цепь нашу вам не прорваться.

- Штурмуйте, если хотите. Мы за себя тоже постоим.

- Нет, штурмовать вас мы не будем, но мы заморим вас голодом.

- О, провианта у нас довольно!

- Ну, этому-то я не поверю. Не сами ли вы, два дня назад, говорили мне, что магазины ваши еще пусты?

- Магазины - да. Но у нас есть образцовое стадо коров; оно прокормит нас хоть круглый год.

- Так вы добровольно не сдаетесь? - спросил Грызун.

- Разумеется, нет.

- Ну, так мы заставим вас сдаться!

- Это как же?

- А вот увидите.

Оба военачальника холодно отдали друг другу честь и разошлись.

Вернувшись в свой лагерь, Грызун созвал в траншее военный совет.

- Так и так, - рассказал он. - Они не сдаются. Вскоре, конечно, раскаются, безумцы, но прежде, чем обратиться к крайнему средству, к грубой силе, я думаю испытать еще одну военную хитрость. Дело опасное, и потому я рискую только одним собой. В полночь я отлучусь. Если к рассвету я не вернусь, то, значит, хитрость не удалась и меня нет в живых. Тогда можете избрать из своей среды другого главнокомандующего, и он уже решит дальнейший план действий.

В полночь Грызун в самом деле исчез. Куда? никто не видел. Но за полчаса до рассвета на неприятельском валу поднялась суматоха. Вслед за тем в траншею к рыжим скатился сам Грызун.

При слабом свете предрассветных сумерек рыжие воины с ужасом увидели, что главнокомандующий их серьезно ранен: левая из задних ног его была начисто оторвана, тело в нескольких местах растравлено едкою муравьиною кислотой.