Скажи нам правду - Страница 27

— Потому что мне нравятся эти встречи.

— Ривер! — Мама глубоко вздохнула, схватила мою подушку и стиснула ее. — Ты лжешь.

— Я не лгу!

— Нет, лжешь.

— Так, погодите, — сказал Леонард. — Давайте успокоимся.

Мама оглядела мою комнату, где все было перевернуто вверх дном:

— Я осмотрела все твои вещи. Может, это и нарушение твоего личного пространства, но однажды, когда ты станешь родителем, кто-нибудь позвонит тебе на работу и скажет, что твой сын — наркоман, и ты точно так же перевернешь всю его комнату в поисках доказательств.

— И что? — Я развел руками. — Ты же ничего не нашла.

— Это не совсем так.

Я быстро пробежался по тому, что прятал в ящиках стола. Там были презервативы, но их дал мне Леонард, так что из-за них я вряд ли попаду в неприятности, особенно если учесть, что ни один из них не покинул пачку. Больше мне не вспомнилось ничего такого.

— Я заходила в твой компьютер.

— И?

— И узнала, что когда ты не гуглишь своего отца, то читаешь сайт о зависимости от марихуаны.

— О!

— Вот ты и попался.

— Нет… я читаю этот блог, чтобы лучше понять, каково это — быть зависимым от марихуаны. Я читаю для вдохновения. Он нечто вроде моей музы. — Мама и Леонард смотрели на меня, потрясенные. — Понимаю, это звучит дико.

— Это звучит совершенно неправдоподобно.

— Да. — Я повернулся к столу. — Думаю, именно так.

— И ты никогда не курил марихуану?

На этот вопрос было только два ответа. Да и нет. Трудный ответ и легкий ответ. Правда и ложь. Для всех было бы проще, если бы я солгал, но, если я хотел все исправить, надо было говорить правду.

— Только дважды.

Последовала долгая пауза.

— Вряд ли это можно назвать зависимостью, — пробормотал Леонард.

— Если честно, она мне не особенную и понравилась. Первый раз было вроде ничего, а во второй все прошло довольно ужасно. И это было давно.

Еще одна долгая пауза.

— Ривер, даже если я поверю тебе насчет марихуаны, есть столько всего, о чем ты постоянно лгал…

— Например?

— Например о том, куда ты ходил по субботам. И о той девушке, с которой ты встречался, ее арестовывали за воровство в магазинах, а кроме того, она оказалась дочерью домработницы Пенни.

— Я не знал, что она дочь Хуаны.

— Сандра Броквэй сказала, чтобы ты держался от Пенни подальше.

— Я так и делаю.

— И чтобы от той девушки ты тоже отстал.

— Ее зовут Дафна, и это вряд ли возможно.

— Сандра Броквэй считает, что это недопустимо.

— Мне жаль, что она так считает, но это не ее чертово дело.

Мама вздохнула:

— Не знаю, что теперь и думать, Ривер.

— Может, сделаем перерыв? — Леонард всегда был очень уравновешенным. Иногда я думал, какой была бы жизнь без него, живи мы вдвоем с мамой. Он и, конечно, Натали дали нашей семье второй шанс. — Давайте на время разойдемся, ладно? Вечером, когда твоя сестра уснет, мы поговорим снова на свежую голову. И вот что, Ривер!

— Что?

— Ты расскажешь нам все. Больше никакой лжи. Никаких увиливаний. И никаких манипуляций правдой.

Я начал со знака. Я спросил, случалось ли им переживать такой момент, когда Вселенная как будто шагнула им навстречу, остановила на полпути, взяла управление на себя и сказала: «Это. Здесь. Сегодня».

Мама и Леонард взглянули друг на друга и кивнули. Мне хотелось думать, что они вспомнили, как Леонард, одетый в водолазку, получил заявку на ремонт офиса и согласился, хотя работы там было меньше, чем обычно, поскольку так ему показалось правильным.

Я рассказал им, что случилось после того, как я пришел на первую встречу, и закончил встречей с Дафной и Хуаной на бейсбольном поле. Я сказал, что могу понять, почему миссис Броквэй считала, будто я сочинил какой-то безумный план по своему возвращению в жизнь Пенни, но ее догадки были невероятно далеки от истины.

— Ну и путаницу ты создал, — сказал Леонард, словно я этого не понимал.

— Ты наказан, — добавила мама.

Я сидел и кивал: у меня не было силы защищаться, я знал, что мама считает себя обязанной что-то сделать, и это было гораздо лучше, чем отправлять меня к Сандре Броквэй с объяснениями или заставлять унижаться как-то иначе.

— Я забираю у тебя телефон.

На лице Леонарда мелькнула тень недовольства, но отчитывал меня не он. Хотя он присутствовал в моей жизни уже одиннадцать лет, некоторые разговоры вела только мама.

— Хорошо. — Я протянул телефон, в последний раз взглянув на экран: вдруг Дафна мне все же написала?

Мама встала и вышла из комнаты, а Леонард ненадолго задержался.

— Ты все уладишь, Ривер. — Он провел рукой по лицу и погладил подбородок. Я его утомил. — Выход есть даже из самых запутанных ситуаций.

— Леонард… я хочу, чтобы ты знал… то, что я гуглил своего отца… я…

Отчим взял меня за плечи, притянул к себе и обнял:

— Не беспокойся, мальчик. Выход есть всегда.

На следующее утро Пенни ждала меня в раздевалке у шкафчика. Приблизившись к ней, я замедлил шаг:

— Привет, Пен!

— Ривер, это же с ума сойти.

— Да.

— Поверить не могу. Я ничего не знала. Когда ты начал принимать наркотики? Мы были еще вместе?

Я вздохнул:

— У меня нет проблем с наркотиками.

— А Дафна? С ума сойти.

— Ага.

— Значит, когда я тебя бросила, ты решил приударить за дочерью Хуаны? А если бы у меня была сестра? Ты бы попытался встречаться с ней?

То, что Пенни рискнула сравнить Дафну с сестрой, демонстрировало совершенно иной уровень ее решимости. Она видела меня с Дафной на дискотеке, но не знала, что это дочь Хуаны, поскольку за те два года, что Хуана работала на Броквэев, никто и никогда не просил ее показать фотографии членов семьи.

— А ты знала, что у Хуаны есть дети?

— Да. Я знала, что у нее несколько детей. Мы выдавали ей премии на Рождество и другие праздники. Чтобы она могла купить подарки.

— Вы прямо молодцы.

— Как ужасно, что ты пытался встречаться с ее дочерью.

— Как удобно льстить себе, когда это никак тебя не касается.

Глаза Пенни стали холодными; такой взгляд я видел всего несколько раз, когда она полагала, что я уделял слишком много внимания кому-то другому или говорил грубость. До этой самой минуты я никогда намеренно не грубил Пенни.

— Если это не имеет ко мне отношения, тогда что это вообще?

— Это имеет отношение ко мне, Пенни. Это то, чего я хочу.

— И так случилось, что ты захотел дочь Хуаны?

— Ее зовут Дафна. И я не хочу ее, она все-таки… не знаю… не вещь какая-нибудь. Я хочу как можно больше быть с ней, хочу узнать ее так, как никогда не знал тебя.

— Ты меня знал.

— Я просто хотел тебя радовать. И делал все, чтобы тебя удержать. Я был в ужасе от того, что ты можешь меня бросить. Потому что, как ты и сказала, у меня проблемы.

— Значит, ты ухаживал за дочерью Хуаны не для того, чтобы быть ближе ко мне?

— Пенни… я тебя любил. А ты разбила мне сердце. Я делал все, чтобы тебя вернуть. Все. Поэтому я постоянно приходил к тебе домой то с подарками, то с сестрой — старался, чтобы ты вспомнила, каким хорошим парнем я для тебя был. Да, я был в отчаянии, но не настолько, чтобы преследовать дочь Хуаны. И что это вообще за стратегия? Это же глупость. Верь или нет, но моя встреча с Дафной — совпадение, случайность. Это произошло в группе поддержки, куда я ходил, притворяясь наркоманом, — история длинная, и я расскажу ее как-нибудь в другой раз, — но важно то, что я ее люблю. Я любил тебя, но люблю ее. И теперь я понимаю, почему ты меня бросила, понимаю, потому что ты была права: я не тот человек, которого ты заслуживаешь. Я ни о чем не думал, просто делал все, чего ты хотела, а кому это надо? Настоящие отношения не такие. Проблема в том, что я не уверен, тот ли я человек, которого заслуживает Дафна, и это меня невероятно огорчает.