Скажи герцогу «да» - Страница 5

Если только они хоть когда-нибудь туда доберутся.

– Я так понимаю, что вы приехали сюда по приглашению моей бабушки. – Герцог расставил ноги и скрестил руки на груди, словно собирался стоять тут до бесконечности.

– Да. – Дженис невольно вздрогнула, но Холси не выказал ни малейшего намерения двинуться в направлении дома. – Вдовствующая герцогиня написала моим родителям и пригласила меня погостить у нее месяц, но теперь я понимаю, что она не в себе.

– Она действительно больна. Кто вам сказал об этом?

Дженис охватила тревога.

– Грум, ваша светлость. – Наверняка он не рассердится на мистера Каллахана и не сочтет его рассказ о вдове за сплетню. – Он просто заботился о ваших интересах. А когда обнаружил нас на территории поместья и спросил, зачем пожаловали, я ответила, что меня пригласила погостить вдовствующая герцогиня. Тогда он и сказал, что это маловероятно, потому что она нездорова.

– Она возомнила себя королевой. – Его светлость произнес это с откровенной прямотой, придававшей его словам определенную горечь.

– Мне очень жаль. – Дженис обхватила себя руками в надежде, что он поймет намек. – Вы имели хоть малейшее представление, что я собираюсь навестить ее? Мне, право, очень неловко, если мой визит оказался для вас сюрпризом.

По его глазам она не смогла ничего определить.

– Я не всегда в курсе всех событий своего поместья, но, уверяю вас, ничто не происходит в Холси-Хаусе без моей на то воли.

Дженис не понимала, как такое возможно: одно определенно противоречило второму, – но учтивые ответы зачастую бывают неоднозначными. Да и кто она такая, чтобы расспрашивать герцога?

– Мы рады видеть вас здесь, леди Дженис, – успокоил ее Холси, заметив сомнение на ее лице. – Ваше пребывание в этом доме определенно будет приятным, хотя я уверен, что вы захотите вернуться в Лондон, как только очистятся дороги.

«Вернуться в Лондон?»

Ничего, кроме глубокого горестного вздоха, не слетело с ее уст.

– Вы приехали сюда не для того, чтобы выполнять функции сиделки, – продолжал между тем герцог. – Но моей бабушке нужна именно такая компаньонка. – Его губы скривились в ухмылке. – Вам же следовало бы посещать светские приемы в столице, миледи, и развлекаться.

Да уж, точно. Развлекаться в столице. Дженис уже достаточно давно не думала о Люке Каллахане, чтобы вспомнить все, чего ей не хватало в Лондоне…

Не так уж и много. В этом-то и состояло главное затруднение. Очевидно, его светлость понятия не имел, до какой степени она была непопулярна, и, в сущности, указывал ей на дверь, хотя и самым любезным образом.

Дженис почувствовала, что больше не вынесет.

– Мне… мне так жаль, ваша светлость. Да, конечно, как только снег сойдет, я отправлюсь домой, на Гросвенор-сквер. – Она прикусила губу. Каким горьким разочарованием обернулась эта поездка. Родители будут страшно расстроены. – Боюсь, однако, что возникла еще одна сложность. Я скажу вам об этом в доме.

– О-о? – Он сделал еще один глубокий очистительный вдох. – Зачем же откладывать? Мы можем обсудить это прямо сейчас.

Должно быть, он хочет… или нет?

– Хорошо. – Холодный порывистый ветер рвал и трепал подол ее юбки. – Я не привезла с собой компаньонку, мама думала, что меня будет сопровождать ее светлость.

– Понятное заблуждение. Ваша служанка с тем же успехом может быть и компаньонкой.

То, что предлагал герцог, было совершенно неприемлемо: несомненно, он должен был это понимать, – но ведь он согласился приютить ее и постарался помочь найти выход из создавшегося положения, разве не так? Дженис не хотела показаться неучтивой или чрезмерно требовательной: ведь фактически она оказалась незваной гостьей – полученное приглашение нельзя принимать в расчет, раз вдова была не в себе, когда его писала, – поэтому сказала:

– Да, моя служанка вполне подойдет.

На самом же деле Изобел совершенно не годилась в дуэньи. Они с Дженис были одного возраста – даже родились в один день, – но Иззи совершенно не походила на свою зрелую рассудительную хозяйку. Чего стоят ее экзотические манеры девицы, выросшей в бродячем цирке и в детстве регулярно ездившей верхом на слоне!

Но в данный момент Дженис была готова согласиться на что угодно и с тоской поглядывала на парадную дверь.

– Конечно, ваша служанка будет выполнять эту роль лишь до тех пор, пока я не найду для вас настоящую дуэнью, – пояснил герцог. – Мы не можем допустить, чтобы ваша матушка беспокоилась.

На его губах снова появилась эта загадочная полуулыбка, от которой ее сердце начинало чаще биться, наполняясь тревогой.

– Вы очень добры, ваша светлость, – с полупоклоном чуть присела Дженис. – Благодарю вас.

– У меня, кстати, есть на примете подходящая кандидатура, – вдруг оживился Холси. – Вдова, бывшая школьная учительница, переехала в поместье недавно. Ее зовут миссис Фрайди. Я немедленно пошлю кого-нибудь за ней.

– Благодарю вас… – Порывом ледяного ветра сорвало с крыши пласт снега и швырнуло Дженис в лицо, отчего у бедняжки перехватило дыхание. Придя в себя, она пробормотала: – А вы… вы уверены, что она не станет… возражать, если ее оторвут от домашних дел?

– Она будет только рада сменить обстановку, не сомневайтесь! – Герцог щелкнул пальцами, к нему тотчас подбежал лакей, и отрывисто распорядился: – Пусть немедленно доставят сюда миссис Фрайди. Скажите, что я хорошо ей заплачу… – Один из его друзей после этих слов осторожно кашлянул, Дженис широко раскрыла глаза, а герцог как ни в чем не бывало закончил: – В особенности учитывая то, что мы не предупредили ее заранее.

Он снова повернулся к Дженис, казалось, даже не заметив, насколько возмутительно прозвучали его слова: герцоги не испытывают смущения из-за подобных пустяков.

– Благодарю вас, ваша светлость. – А что еще она могла сказать? Дженис попыталась улыбнуться. – Я с нетерпением жду встречи с леди Холси. Возможно, я не гожусь в сиделки, но… – Она осеклась, все тело мгновенно охватил жар: к карете спокойно и решительно подошел Люк Каллахан и, положив руку на упряжь лошади, в упор посмотрел на Дженис. – …могу составить ей компанию.

Даже сквозь завесу падающего снега взгляд грума обжигал ее: дерзкий, непреклонный, он ясно давал понять: «Не забывайте, что я говорил о нем».

О герцоге, разумеется.

Но кто он такой, чтобы его слушать, этот мистер Каллахан? Разве он не согласился с ней, что и сам далеко не святой?

Дженис поспешно отвела от него взгляд. Вопреки раздражению, которое вызывал у нее грум, при виде его ее охватило какое-то странное нелепое возбуждение.

Он поцеловал ее.

В самом деле поцеловал.

И она не сможет об этом забыть.

Никогда.

А ведь ей очень хотелось бы выкинуть все это из головы. Он просто никчемный негодяй, бездельник. И посмеялся над ней, вместо того чтобы дать волю гневу, получив пощечину, что много обиднее.

Собаки, завидев его, принялись скулить, яростно виляя хвостами, и это вынудило герцога и его друзей посмотреть в сторону кареты.

– А, это ты, грум… Очень вовремя. Подбери-ка, – указал его светлость на все еще дымившуюся в снегу сигару.

Дженис внутренне содрогнулась, вдруг ощутив глубокую обиду за него: Каллахан не заслуживал столь пренебрежительного обращения, хотя в принципе не одобряла его поведение. Он не мальчик на побегушках, а умный, развитый и абсолютно зрелый мужчина. Это она знала по собственному опыту… очень интимному опыту.

На краткую долю секунды ее охватила слабость, в то время как грум оставил лошадь и твердой походкой бесстрашно направился в их сторону. Дженис с трудом, но все же удалось взять себя в руки, после того как она попыталась убедить свое глупое сердце: «Ради всего святого, он всего лишь грум».

Но это не помогло: с его приближением пульс опять пустился вскачь. Своими поцелуями он будто разбудил в ней некое существо, изнемогавшее от жажды удовольствий, и теперь оно не давало ей дышать. В простой одежде грума Каллахан словно бы излучал мощную внутреннюю энергию, нечто далеко выходящее за рамки его впечатляющей внешности. Это светилось в его глазах и придавало уверенность его походке.