Скажи герцогу «да» - Страница 15

– Но сначала мне необходимо помыться.

Освежившись, Дженис присела на край кровати и только сейчас поняла, как устала. Вспоминая события этого дня, она не могла поверить, что сумела хоть как-то защитить герцогиню: мама гордилась бы ею, она не сомневалась.

– Я буквально не чувствую под собой ног, Иззи.

– Посидите отдохните, время до ужина еще есть. Я хоть и выпила чаю с тем бесподобным печеньем, пока раскладывала ваши вещи, но уже успела проголодаться. Да, а как ваш поход в конюшню, удачно?

Дженис рассказала Изобел, как Оскар упал в обморок, а грум оживил щенка.

– Ох, миледи! – Изобел прижала к груди одно из платьев Дженис. – При одном упоминании об этом мужчине меня бросает в дрожь. Как приятно, что он не только красив, но и, как видно, много чего умеет.

– Право, Иззи!.. – Дженис сделала вид, что шокирована, хотя, к сожалению, отлично понимала реакцию служанки.

Изобел подошла к маленькому туалетному столику и принялась аккуратно раскладывать в ряд щетки и расчески своей госпожи.

– Как вы собираетесь вести себя с ним? В особенности теперь, когда он спас щенка? Я бы не устояла. Не смогла бы. Неужели вам не хочется…

– Довольно. – Дженис порывисто встала и, подойдя к туалетному столику, вгляделась в свое отражение в зеркале. Есть ли у нее тайные амбиции? Неужели ей и вправду так претит быть незаметной, как заявила одна старая больная женщина?

– Вот было бы здорово, если бы герцог поцеловал вас так, как этот грум!

Дженис чуть не задохнулась от прямоты служанки.

– Очень тебя прошу: не говори никому, что я целовалась с грумом. Обещаешь?

Изобел взяла щетку и похлопала по скамеечке перед туалетным столиком, предлагая госпоже сесть. Пока трудилась, стараясь придать ее волосам некое подобие порядка, служанка не замолкала ни на минуту:

– Я никогда не выдам ваш секрет, миледи. Никогда. Даже своей матери. Или трем сестрам. Или бабушке, хотя до сих пор рассказывала ей все. Не скажу и Полли, горничной в Лондоне. Как и Джуду, моему другу детства, отец которого дрессирует тигров. Я встречаюсь с ним не слишком часто, но когда видимся, то болтаем обо всем.

– Никого не упустила? – вклинилась в этот словесный поток Дженис, обращаясь к отражению Изобел в зеркале.

– Никого, миледи, как можно?

Дженис рассмеялась:

– Рада, что могу на тебя рассчитывать.

Изобел небрежно повела плечом и, воткнув очередную шпильку в прическу хозяйки, заявила:

– Он самый красивый грум из всех, кого я когда-либо видела. Думаю, мне нужно сходить в конюшню – ну, якобы посмотреть на щенков, конечно.

– Пожалуй, мы слишком много уделяем внимания какому-то груму. Надо прекратить о нем всякие разговоры…

– Да, конечно… И все-таки это самый красивый мужчина, пусть и грум! – выпалила Изобел. – Герцог тоже заслуживает восхищения, но вы ведь не можете вообразить, как он, например, ворочает камни. А мистера Каллахана можете, я уверена. Мне бы еще хотелось посмотреть, как он рубит дрова. А вам?

– Нет, Иззи, – как смогла невозмутимо ответила Дженис. – Я не хотела бы.

Что было отъявленной ложью. Ей отчаянно хотелось этого. И если подольше посмотреть из окна спальни, может, удастся увидеть его за работой? Южная стена конюшни была обращена к дому, и Дженис уже не терпелось выглянуть в окно в надежде мельком его увидеть.

Изобел прикусила губу и отступила на шаг назад.

– Простите, миледи, я не имела намерения обсуждать его.

Дженис виновато вздохнула, пощипывая щеки, чтобы придать им румянца.

– Все в порядке. Я знаю, как легко потерять голову из-за мужчины. Со мной случилось такое однажды, и было ужасно неприятно, когда все закончилось. Так что я стараюсь больше не попадать подобные ситуации.

Глупец Финн. Слава богу, с ним давно покончено.

– Но ведь это случилось давным-давно, не так ли, миледи?

– Достаточно давно, чтобы я сумела пережить этот удар. – Дженис снова встала. – Сердце довольно хрупкий предмет.

– Вы правы. – Изобел скромно опустила глаза. – Вот у меня такое хрупкое сердце. Я вообще девушка хрупкая.

– Да уж… – улыбнулась Дженис, вспомнив, как Изобел однажды подняла на вытянутых руках два битком набитых чемодана.

– А почему вы смеетесь? – Изобел повернула голову и с подозрением посмотрела на хозяйку.

– Все в порядке! Как обычно, тебе удалось поднять мне настроение без особых усилий. Нам и в самом деле пора прекратить всякие разговоры о событиях сегодняшнего утра, какими бы незабываемыми они ни были. Пора готовиться к ужину, если тебе не кажется, что у меня еще есть несколько минут, чтобы почитать.

Раздался стук в дверь, и Дженис с камеристкой переглянулись.

– Полагаю, следует открыть, – неуверенно проговорила Дженис.

– Я немедленно избавлюсь от любого, кто бы там ни был. – Решительно прищурившись, Изобел распахнула дверь, словно намеревалась противостоять льву.

За дверью стояла сиделка герцогини, сохраняя на лице все то же неприветливое выражение.

– Входите, миссис Пул, – пригласила Дженис, обеспокоившись: ей важно было все, что касалось герцогини.

– Миледи, у меня к вам пос-с-слание.

Изобел часто заморгала от неожиданности, услышав резкий свист.

– И какое же? – поторопила Дженис сиделку.

– Леди Холс-си пробудилас-сь и заявила, что не попрощалась с-с вами.

– Герцогиня так быстро уснула, что у меня не было такой возможности, – в некотором недоумении проговорила девушка: неужели сиделка проделала столь долгий путь, только чтобы сказать ей это?

– Да, но вскоре проснулась.

– Как… королева? – Дженис уловила некоторое колебание в ее тоне.

Изобел явно ничего не понимала – ведь хозяйка еще не рассказала ей, что мистер Каллахан был прав: вдовствующая герцогиня воображает себя королевой – во всяком случае, какое-то время.

– Нет, как ее с-светлость. Она справилась о внуке, и я с-сказала, что он скоро навестит ее. Только она этим не удовольствовалась и даже немного поплакала.

– О господи! – Сердце Дженис болезненно сжалось. – А что же вы?

– Я… я предложила ей новый нос-совой платок, а также раздвинула занавески, что, похоже, ее подбодрило.

– В самом деле? Очень любезно с вашей стороны, миссис Пул.

Сиделка растерянно взглянула на Дженис:

– Затем она чихнула, и… ну, вы знаете, что произошло.

– Она стала королевой.

Шляпная коробка, которую Изобел как раз несла в дальний угол комнаты, с грохотом упала на пол.

Сиделка молча хмуро посмотрела на служанку, и та беззаботно заявила:

– Не стоит обращать на меня внимание. – Хотя глаза ее выдавали, что ей страшно любопытно узнать как можно больше.

Взгляд миссис Пул снова обратился к Дженис.

– Ее величество приказала передать послание молодой леди, которая недавно посетила ее – «умной талантливой разочарованной леди», как она сказала, – немедленно.

– И вы полагаете, она имела в виду меня?

– Конечно, вас, миледи! – вмешалась Изобел. – Я ничего не знаю о разочаровании, но вы, безусловно, умны и талантливы.

– Спасибо за комплимент, Иззи, – улыбнулась Дженис. – А вы продолжайте, миссис Пул.

Сиделка сделала глубокий вдох.

– Ну и кроме того, вы единс-ственная, кто навес-стил ее за вс-се время болезни.

Дженис ужаснулась:

– Вы хотите сказать, ни одна из этих молодых леди у нее не была? И мисс Бренсон тоже?

– Именно так. Как, впрочем, и все другие, кто побывал в поместье.

– И много таких? – полюбопытствовала Изобел.

– Дос-статочно, – холодно ответила сиделка. – Но это с-совершенно не ваше дело.

Изобел едва не вспылила, но хозяйка жестом ее остановила.

– Очень печально, что леди Холси мало с кем общается, кроме вас, миссис Пул. Но ведь герцог навещает ее регулярно, не так ли?

– Раз в день. Он приходит к трем часам, они с ней остаются наедине, а я в это время пью чай.

– Очень великодушно с его стороны. – Дженис прибыла как раз в это время, и теперь, когда узнала, почему он оставил ее, сочла его отсутствие за чаем весьма трогательным.