Скажи герцогу «да» - Страница 10

– Приходите утром, посмотрите на щенков, – попытался уговорить ее Оскар.

– Нет, – Дженис упрямо сжала губы, – я хочу посмотреть, как они рождаются.

– Это может длиться несколько часов, – поддержал Оскара и мистер Каллахан. – Герцог будет недоволен, если ему придется столько ждать.

– Да и в любом случае вам не пристало смотреть на это, – добавил Оскар.

– Ничего подобного, – тихо возразила девушка. – Это вполне естественный процесс.

И тут случилось то, чего все они ждали: в этот самый момент Эсмеральда ощенилась и проворно перегрызла пуповину, после чего принялась вылизывать детеныша.

Вскоре взору присутствующих предстало очаровательное чистенькое черно-белое существо, которое тут же принялось водить носиком из стороны в сторону в поисках своей матери.

От умиления Дженис едва не разрыдалась, когда Эсмеральда со спокойной уверенностью подставила ему свой живот.

Извивающийся щенок искал свою мать, и Эсмеральда со спокойной уверенностью направляла его.

– Как это чудесно! Оскар, ну разве это не восхитительно? – Дженис обернулась и, увидев Оскара распростершимся на покрытом соломой полу, в ужасе закрыла лицо ладонями.

В чувство ее привел чей-то смех. Опустившись на колени рядом с бесчувственным телом кучера, девушка поняла, что Оскар жив – во всяком случае, дышит. И цвет лица у него вполне приемлемый.

– Он что, упал в обморок? Поверить не могу.

Мистер Каллахан, все еще улыбаясь, опустился на колени рядом с ней – так близко, всего в нескольких дюймах…

– Да, так бывает: даже самые крепкие не выдерживают при виде подобных процессов.

Дженис каждой клеточкой тела ощущала его тепло, чистый запах мыла от кожи и полотна. И как, скажите на милость, сосредоточиться в такой ситуации на Оскаре, а не на груме, который в данный момент проверял пульс, приложив два пальца к шее пожилого кучера.

– Причин для беспокойства нет, – сказал Каллахан. – Он уже приходит в себя.

Тут Оскар открыл глаза и с недоумением огляделся вокруг:

– Какого дьявола?..

– Тебе стало… нехорошо, – ласково улыбнулась Дженис.

– То есть, попросту говоря, я грохнулся в обморок, как изнеженная дамочка, да? – Он судорожно сглотнул.

Дженис повернулась к Эсмеральде, словно за поддержкой, и ахнула:

– Смотрите, еще один!

Эсмеральда еще раз спокойно проделала все, что подсказывал ей инстинкт: вылизала извивающегося щенка и носом подтолкнула к первому, – а Оскар застонал и снова уронил голову на солому.

– Такое случается сплошь и рядом. Мало кому удается сохранить самообладание в подобных обстоятельствах, – как бы между прочим произнес Каллахан, Дженис мысленно поблагодарила его за это: гордость Оскара не пострадала. – Позвольте, я помогу вам подняться и провожу наверх.

Оскар, поморщившись, отвел взгляд:

– Да, думаю, так будет лучше…

Дженис коснулась ладонью его заросшей седой щетиной щеки:

– Думаю, глоток папиного виски из моей фляжки будет сейчас очень кстати, а как только ляжешь в постель, глотни из своей. Обещаешь?

– Как прикажете, миледи. – Несчастный даже глазом не моргнул, когда она влила немного обжигающей жидкости ему в рот, и проглотил, словно это был божественный эликсир.

Каллахан помог ему подняться, а Дженис с беспокойством спросила:

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Я здоров как бык. – В хриплом голосе Оскара явно слышалось раздражение, и Каллахан с Дженис переглянулись, едва сдерживая улыбку.

У двери денника появился Эрон и, заглянув внутрь, уставился на Эсмеральду и ее потомство.

– Вы только посмотрите! – в восторге воскликнул мальчик-грум, повернувшись к Оскару, и тут же его лицо вытянулось. – Что случилось? Может, позвать доктора, мистер Камп?

– Не нужен мне никакой доктор, – нахмурив кустистые брови, проворчал Оскар и так посмотрел на мальчика, что тот даже попятился.

– Извините, я не хотел… – пробормотал Эрон.

– Да все в порядке! – Каллахан в нескольких словах объяснил младшему груму, что Оскара нужно проводить наверх: отдохнуть, – но с ним все в полном порядке.

– Здоров как бык, – повторил кучер.

Эрон взглянул на него с улыбкой:

– Позвольте мне помочь вам. Я справлюсь.

– Хорошо, – проворчал старик. – Пойдем, сынок.

– Его зовут Эрон, – уточнил Каллахан, затем повернулся к мальчику: – Напомни мистеру Кампу про его фляжку.

Эрон понимающе кивнул:

– Да, сэр.

– Ну вот и славно. – Оскар поморщился. – Пойдем… Эрон.

Дженис проводила парочку взглядом, а когда старик и мальчик отошли на достаточное расстояние, неожиданно расхохоталась. И хотя ей было неловко смеяться над Оскаром, она ничего не могла с собой поделать.

Отсмеявшись и смахнув выступившие слезы, она сказала:

– Я и понятия не имела, что Оскар настолько чувствителен: такого с ним никогда не случалось, – к тому же ужасный ворчун.

– Да кому же понравится, чтобы его увидели в минуту слабости? Вообще мужчины терпеть не могут, когда над ними суетятся женщины, – проговорил грум, жестом предлагая ей выйти из денника первой.

Оказавшись по другую сторону перегородки, Дженис заметила:

– Но женщины умеют действовать корректно, так, чтобы все чувствовали себя непринужденно.

– Вы в этом уверены? – Каллахан затворил за собой дверь.

– Да, – надменно заявила Дженис, вовсе не желая говорить таким тоном, но он ее к этому вынудил.

– Тогда почему я не чувствую себя непринужденно рядом с вами, леди Дженис? – Он смотрел на нее в упор – казалось, очень заинтересовавшись локоном, спускавшимся по ее щеке.

Дженис подумала, что, наверное, покраснела как свекла, потому что щеки буквально горели.

– Отчего бы это? – чопорно произнесла она в ответ, как случалось всегда, когда она не могла разобраться в ситуации. – Я вроде бы покладистая.

– Покладистая? – Он коротко рассмеялся. – Какое любопытное слово!

Опершись локтем о край денника, подперев кулаком подбородок, Каллахан посмотрел на нее так, словно мог бы любоваться ею часами. Дженис, не испытывавшая прежде столь пристального внимания со стороны мужчины, пришла в полное замешательство.

– Да, покладистая. Моя сестра Марша – непревзойденная красавица, Синтия – само очарование, ну а мой удел хорошо ладить со всеми, и я ничуть не возражаю.

– Не могу поверить! – Он рассмеялся. – Вы далеко не бесхарактерны, как мне хорошо известно, можете и самообладание утратить.

Дженис гордо вздернула подбородок:

– Я веду себя подобным образом только тогда, когда меня к этому вынуждают! Если меня пытаются загнать в угол, приходится обороняться. И пока вы первый мужчина, который вывел меня из равновесия.

– О-о, в таком случае вам следует чаще давать волю своим эмоциям. – В его голосе явно слышалась усмешка.

Сердце Дженис забилось чаще, и она запальчиво произнесла:

– Вы ведете себя нелепо.

– Я так не думаю.

– Прошу вас, сменим тему! – едва ли не пискнула девушка.

Ей следовало просто повернуться и уйти, но…

Она не могла.

Она дорожила каждой секундой, которую проводила в его обществе.

Это было ужасно глупо, но она ничего не могла с собой поделать.

Казалось, он понимал ее лучше, чем она – себя. Выпрямившись и скрестив на груди мускулистые руки, Каллахан спросил:

– Что вы думаете о герцоге?

Дженис несколько раз моргнула, так ошеломленная его мужественным видом: едва ли кому-то из ее братьев, Грегори, Питеру или Роберту, не говоря об отце, удалось бы свалить его с ног, – что едва не пропустила мимо ушей вопрос.

– Его светлость в высшей степени учтив и обходителен, хотя и несколько придирчив, а также не во всем придерживается общепринятых норм.

Господи, да какое ей дело до его светлости, если перед ней стоит мужчина с такими невозможными сапфирово-синими глазами! Как она ревновала его к тем женщинам, которых он целовал! И молилась, чтобы он не догадался, о чем она думает.