Сказания о земле Русской. От Тамерлана до царя Михаила Романова - Страница 40

От описываемого же времени до нас дошли и некоторые замечательные поучения священнослужителям. «В церкви разговаривать не давай, – говорится в одном из них, – приноса не приноси на Божий жертвенник от неверных еретиков, развратников, воров, разбойников, грабителей и властителей немилосердных, корчемников, резоимцев (рез – процент), ротников (рота – клятва), клеветников, поклепников, лжепослухов, волхвов, потворников, игрецов, злобников или кто томит челядь свою голодом, и ранами, и наготой. К убогим сиротам, болеет ли кто-нибудь из них или умрет или родит, приходи прежде, чем позовут… Стой на страже день и ночь… Кого изгубишь леностью или нерадением, мука их на тебе взыщется; к троеженцу не входи в дом, разве только будет на одре смертном».

Это поучение показывает, конечно, насколько должны были быть близки отношения приходского священника к его прихожанам и как высшие духовные власти ставили ему в обязанность принимать дары на церковь только от достойных и чистых людей и вместе с тем людей милосердных к своей меньшой братии – слугам и челяди. Тот же взгляд о милосердии к рабам очень определенно высказал Иосиф Волоцкой в послании к одному вельможе: «Слух до меня, господине, дошел… будто велико твое немилосердие и нежалование к рабам и сиротам домашним, теснота, скудость в телесных потребах, голодом тают, наготой страждут… Писание повелевает рабов, как братии, миловать, питать и одевать и о душах их заботиться, научать на всякие добрые дела; если же раб и сироты у тебя в такой тесноте, то не только им нельзя добрых дел делать, но, умирая с голоду, они не могут удержаться от злых обычаев…»

Такое истинно христианское отношение духовенства к своей пастве не оставалось, конечно, без самого благотворного влияния на прихожан: имеется известие, что во времена Иоанна III граждане Москвы содержали для погребения странников село Скудельничье, причем у них был трогательный обычай ходить туда в четверть седьмой недели поста (семик), покупать каноны, свечи и молиться об умерших, после чего они засыпали старую яму, наполненную мертвецами, и выкапывали новые; копали и засыпали все, Бога ради, мужчины и женщины.

Заканчивая обзор главнейших событий в жизни Русской земли при Иоанне III и дел, совершенных им лично за свое 43-летнее великое княжение, нам остается помянуть еще одно, которое он сам считал в числе важнейших, начальных, – об именовании русского государя в торжественных случаях, или о его титуле.

Мы видели, что Иоанн продолжал себя называть великим князем, хотя при нем пределы Московского государства расширились уже до великой державы, и что после падения Царьграда и женитьбы его на Софии Фоминичне именно к нему, как к верховному защитнику православной веры, переходило наименование императора.

Мы видели также, что иногда его и величали как императором, так и царем. Однако не в этих новых величественных наименованиях он видел большое начальное дело. Он видел его в выражении «всея Руси» и непременным условием мира с Литвой ставил включение этих слов в перемирную грамоту.

Это требование Иоанна было основано на том, что царский титул русского государя заключает в себе сокращенно всю историю Русской земли и задачи ее верховных властителей, смысл деятельности которых может быть кратко выражен словами: «умиротворение или собирание земель и народов», продолжающееся и неоконченное еще и поныне, так как нет еще до сих пор ни полного собирания, ни совершенного умиротворения.

Самодержец, царь, обладатель, повелитель – все эти наименования, заключающиеся в титуле, сливаются и завершаются в одном слове: «миротворец». На основании этого титул царский и прочитывается, по древнему обычаю, в храме собирания Русской земли – в Успенском соборе в Москве, куда, как известно, перенесены иконы и даже иконостасы из присоединенных городов, а также в областных соборах накануне праздника Рождества Христова, пришедшего водворить мир во всей земле. И это ежегодное чтение царского титула указывает и напоминает всем, что русский государь, расширяя и увеличивая свой титул, является исполнителем Его святой воли, чтобы на земле был мир[10]. Так, несомненно, смотрел Иоанн III на свою задачу, которую Божьим промыслом он призван был исполнить, и, несомненно, точно так же смотрел на него русский народ, как на Божиею милостию данного ему государя, всем своим подданным в отцов и праотца место поставленного. Отсюда понятна та огромная, неограниченная власть, которую имел Иоанн в своем государстве. Он мог объявить псковским послам: «Разве не волен я, князь великий, в своих детях и в своем княжении», в то время как по смерти Казимира Литовского сын его Александр писал, «что паны радные великого княжества Литовского заблагорассудили оставить его, Александра, в Литве и на Руси для защиты от неприятеля, на то время, пока не выберут великого князя».

Русский народ дал Иоанну III наименование Грозного, так же, как увидим впоследствии, и внуку его Иоанну IV. И действительно, Иоанн был грозный царь и, когда было нужно, казнил и заточал виновных против порядка и тишины в своей земле, при этом для блага земли он, как мы видели, не останавливался даже перед тем, чтобы жертвовать своими чувствами к самым близким людям: братьям и внуку. Это наименование Иоанна Грозным понималось народом в смысле его требовательности и строгой справедливости; в этом же смысле писал, как мы указывали, и архиепископ Геннадий к митрополиту об устройстве церковных школ: «Для того-то я и бью челом государю, чтобы велел училища строить: его разумом и грозою, а твоим благословением это дело исправится…»

Вместе с тем, несмотря на прозвание Грозный, Иоанн, по свидетельству современников, отличался чрезвычайной почтительностью при сношении с духовными лицами, а в Боярской думе любил «встречу», то есть высказывание мнений, несогласных с его личными, чтобы можно было полнее и разностороннее разобрать вопрос, подлежащий рассмотрению Думы. Чрезвычайно отзывчивым был он также и ко всем общественным бедам: мы видели, что когда в 1472 году пришла на Москву весть о движении хана Ахмата со всей Ордой, то Иоанн в тот же час, ничего не вкусив, двинулся с полками к Коломне, чтобы преградить ему дорогу. Так же ретиво и самоотверженно принимал он участие в тушении больших пожаров, неоднократно случавшихся в Москве.

«Иоанн оставил государство, удивительное пространством, – говорит Н.М. Карамзин, – сильное народами, еще сильнейшее духом правления, то, которое ныне с любовью и гордостью именуем нашим любезным Отечеством. Россия Олегова, Владимирова, Ярославова погибла от нашествия монголов, Россия нынешняя образована Иоанном… Немецкие, шведские историки XVI века согласно приписали ему имя Великого, а новейшие замечают в нем разительное сходство с Петром Первым. Оба, без сомнения, велики. Но Иоанн, включив Россию в число государств Европы и ревностно заимствуя искусства образованных народов, не мыслил о введении новых обычаев, о перемене нравственного склада подданных… Призывая художников для украшения столицы, для успехов воинского искусства, хотел единственно великолепия, силы; и другим иноземцам не заграждал пути в Россию, но единственно таким, которые могли служить ему орудием в делах посольских или торговых, любил изъявлять им только милость».

Великий князь Василий III Иоаннович. Казань. Псков. Смоленск. Орша. Хабар Симский. Последние уделы. Брак с Еленой Глинской. Новое боярство. Максим Грек и Вассиан Косой. Старец Филофей Лютер. Быт Московского государства. Болезнь и кончина великого князя

Известие о кончине великого князя Иоанна Васильевича Московского пробудило у всех врагов нашей Родины, особенно же у его зятя, короля Александра, живейшие надежды, что вслед за ней у нас поднимется усобица; рассчитывали на неопытность 25-летнего наследника старого великого князя, пользуясь которой сторонники Димитрия, сына покойного Ивана Молодого, начнут делать попытки добывать последнему великое княжение. Но надежды эти не оправдались. Василий Иоаннович явился вполне достойным преемником своего отца. Он был проникнут совершенно теми же заветами, как и предки его – московские князья, и отличался ясным пониманием обстоятельств, при которых ему приходилось действовать; при этом, будучи, как увидим, менее счастливым, чем покойный родитель, Василий III благодаря своей необыкновенной твердости и настойчивости всегда с честью доводил до конца задуманное им на благо земли, а потому, невзирая на некоторые неудачи и трудные обстоятельства, успешно продолжал святое дело собирания Русской земли под властью московских государей. Отлично сознавая, что дарование свободы племяннику даст повод всем врагам земли завести тотчас же крамолу и смуту, Василий решил продолжать держать несчастного Димитрия узником, но, не будучи по природе человеком жестоким, он старался скрасить эту неволю тем, что щедро дарил племянника, почему Димитрий и оставил после себя богатейшее имущество в деньгах и драгоценностях, находившееся при нем в месте его заключения.