Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад - Страница 31

Позади них очередная птица ринулась вниз.

А чаардан уже мчался вперед, в очередной раз вырвавшись из ловушки, снова получив шанс. Сбившееся, испуганное левое крыло погони почти остановилось, середине пришлось зайти на его место, правое крыло оставалось ярдах в двухстах позади, а’кеер, подходящий с противоположного края, только начинал брать разгон, пытаясь отрезать им дорогу, но был слишком далеко. Они снова могли сбежать.

В полумиле впереди, на самом краю долинки, из травы поднялись серые полосы. Заклубились, затанцевали против ветра, что дул с востока, налились силой. А потом двинулись к ним, лениво, медленно, оставляя позади себя широкую полосу серой пыли.

Несмотря на грохот копыт, бьющих в степь, они слышали, как впереди трескается земля, превращаясь в мгновение ока в вечную мерзлоту. Серые клубы уже не вились над грунтом, но вставали на десяток локтей – достаточно, чтобы укрыть коня со всадником. Трава впереди них одевалась инеем. На этот раз жеребер использовал всю свою Силу. Они не пройдут.

Однако они неслись дальше, послушные свистку Ласкольника, который звал: Вперед! Вперед! Вперед!

Потому они согнулись в седлах и летели прямиком на лениво вьющиеся серые клубы.

Они были чаарданом.

А настигающие их а’кееры соединились, выровняли строй и гнали следом. Но уже не слишком быстро – спокойным галопом, и, видя, как разрастается во все стороны стена колдовства, как она выгибается полукругом, Кайлеан более тому не удивлялась.

Галоп!

Они несколько притормозили, выровнялись. Она взглянула налево, на Йанне, потом направо, на Дагену. Оба сидели в седлах – прямые, словно выбрались на прогулку. Топор мужчины поблескивал на солнце, короткие сабли девушки, с перекрестий которых свисали перья и нанизанные на шнурки камешки, все еще были в ножнах, но Даг уже освободила руки.

Рысь!

Они снова сдержали коней. Она слышала, что погоня сделала то же самое. Однако не стала оглядываться. Впереди Кошкодур сунул лук в сагайдак, взял в руки щит и вытащил саблю. Едущая рядом с ним Верия потянулась к короткому копью. Оглянулась и послала Кайлеан широкую улыбку. И внезапно ей стало все равно, что за спиной у нее – триста Молний, а впереди – морозные волны. Были они чаарданом, семьей, товарищами и соратниками и совершили нечто, о чем долго еще станут петь в степях. Половину дня водили за нос несколько сотен Наездников Бури, и понадобилась помощь жереберов, чтобы их схватить. Но и сейчас они все еще не побеждены. «Еще можно повернуть лошадей и погнать прямо на Молний, и – холодной улыбкой Лааль клянусь – многие из кочевников пожалеют, что не их кони пали по дороге». Она улыбнулась Верии в ответ.

Были они свободным чаарданом, воюющим родом, а их кха-даром – сам Ласкольник.

Как и Кошкодур, она сунула лук в сагайдак и вытащила саблю. И впервые была искренне рада, что Бердеф исчез. Если можешь спасти друга от мерзкой смерти – сделай это.

Они остановились в нескольких десятках шагов от стены чар и развернули коней.

Стояли в круге, половину которого составляли чары, а вторую – воины. Дагена только раз взглянула на клубящиеся серые полосы и скривила губы. То, что находилось за ними, превышало ее Силу. «И Силу ее бабки тоже», – мелькнуло в голове Кайлеан. Она легонько усмехнулась, даже здесь ощущая спиной бьющий от чар жеребера холод.

Молнии остановились в ста ярдах перед ними. От линии их снова оторвался одинокий всадник. Только на этот раз он держал копье наконечником вниз, а шлем разместил на его приподнятом конце. Пояс сдвинул с бедер так, что ножны с саблей болтались где-то за его спиной, а щит повесил у седла. Ехал вести переговоры.

На половине дороги он остановился и потряс копьем. Шлем звякнул.

Ласкольник неторопливо снял собственный и повесил его на луку седла. Поднял обе ладони.

Кочевник подъехал ближе. Кайлеан явственно видела его лицо, молодое для Наездника Бури и странным образом робкое.

Се-кохландиец прошелся по ним взглядом, покачал головой, открыл, закрыл и снова открыл рот.

– Все, – прохрипел он пересохшими губами. – Вы доехали сюда все.

Ласкольник слегка поклонился, словно заинтересовавшись:

– А где прошлый гонец?

– Пал. Стрела ударила его в рот.

– Значит, говорить он наверняка не может. А ты, как тебя зовут? Или нет, – поправил себя. – Не говори. Это неважно. Чего ты хочешь?

– Я должен поговорить о сдаче…

– А-а-а, за этим вы гоняетесь за нами половину дня. Но я не могу взять вас в плен. Я спешу в Лифрев. Однако если вы направитесь в Малый Биндер, то я дам вам письмо к командиру тамошнего полка. Он должен обойтись с вами по-доброму.

Они засмеялись. Но как-то без злости, просто как от хорошей шутки. Зато молодой посланник покраснел и указал рукою себе за спину.

– Я…

– Нет, – негромко, но твердо прервал его кха-дар. – Ты не можешь махнуть рукою и послать их в атаку, потому что они получили приказ взять меня живьем. Абсолютно как если бы это никак от меня не зависело. Скажи мне, гонец, эти ваши жереберы черпают от Силы богов?

– Не… не понимаю.

Ласкольник указал рукою на окружающий их отряд:

– Один из них уже половину дня удерживает Серую Сеть для нескольких сотен коней. Он… Воистину равен нашим великим боевым магам. Второй поставил у нас за спиною стену чар, которую стоило бы применить в битве против целой армии. Он тоже великий чародей. Но они за это платят. Слишком дорого такое стоит.

Се-кохландиец заморгал, все еще не понимая. Ласкольник вздохнул:

– Спрошу по-другому. Не думаешь ли ты, что они уже слишком измучены?

Кха-дар поднял руку. Брякнул лук, и в небо ушла одинокая стрела. Молодой кочевник сидел с раскрытым ртом, глядя на тянущуюся за ней ярко-красную ленту. Стрела взлетела в небо высоко, почти до границы видимости. Если бы не трепещущая за ней краснота, они наверняка потеряли бы ее из глаз.

Некоторое время все: и чаардан, и Молнии – стояли неподвижно, с лицами, запрокинутыми в небеса, и некоторые наверняка не успели еще задать себе вопрос, что именно означает этот сигнал, когда пришел ответ.

А пришел он от земли, которая затряслась, будто чувствуя охватывающий ее жар. Кайлеан ощутила дрожь, даже оставаясь в седле, дыхание ее перехватило от радости, и, почти сходя с ума, она поняла, что это такое. Земля так дрожит, когда тысяча панцирной кавалерии идет в атаку. Приближался Седьмой.

Опережала его волна чар. Что-то ударило сзади в морозную стену за их спинами, и та изогнулась, заклубилась и дохнула холодом. Но Ласкольник был прав: удерживать такие мощные чары столь длительное время – ужасно трудно, и даже жеребер, равный по силе великим боевым магам империи, платил за это страшную цену. Впрочем, служащие в полку чародеи тоже были не пальцем деланы. Волна разогретого воздуха обернулась вокруг серой стены и вдавила ее в землю.

Линия Наездников Бури заволновалась. У них оставалось два выхода: броситься на спокойно стоящий чаардан или развернуть коней и сбежать от приближающейся угрозы. Но не хватило им хорошего командира, кого-то, кто сумел бы мгновенно принять решение и отдать нужные приказы, ибо, хотя земля тряслась все сильнее, отряд стоял на месте, словно вросши в землю. Только когда чары жеребера были сломаны, несколько десятков всадников рванулись в самоубийственную атаку на отряд Ласкольника. Остальные все так же стояли на месте.

Свисток кха-дара развернул чаардан, и они тоже порысили вверх по склону долины. Несколько резких команд перестроили их в узкий двойной строй.

В миг, когда они приблизились к краю, оттуда вылетели панцирные хоругви. Стена всадников раздалась по обе стороны чаардана, и в грохоте копыт, с бьющими на ветру плащами и зелеными косынками помчалась вперед. Те несколько десятков кочевников, что настигали отряд Ласкольника, в мгновение ока были опрокинуты и стерты в пыль.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».