Сказания и легенды Средневековой Европы - Страница 98

Вслед за тем на сцену выступил медиум. Этот человек был без всякого костюма, совершенно голый. Он вышел на середину зала и к нему тотчас подскочили сами собой, неизвестно откуда взявшиеся, стол и стул. Медиум сел на стул и прикоснулся рукой к столу, и стол тотчас же запрыгал и закружился, потом остановился неподвижно. Председатель обратился к этому столу с вопросами на каком-то совершенно непостижимом языке. Стол отвечал ему стуками, которые производил, ударяя ножкою в пол. Вопросы были спешные; видно было, что председатель торопился их закончить, ожидая чего-то с минуты на минуту. И в самом деле, нечто тотчас же началось. Зал вдруг наполнился массой каких-то призраков. Все они были черны и все были в то же время прозрачны, в те минуты, когда становились между глазом наблюдателя и огнем на мраморном столе. Все они двигались, бесшумно пролетая около присутствовавших. По-видимому, главная гуща этих призраков собралась вверху, у потолка зала; там слышались хлопанье и щелканье и звон каких-то бубенчиков, словно там мчался какой-то адский поезд. Скоро к этим звукам присоединились вой и скрежет, и тогда Батайлю показалось, что он попал прямо в ад и слышит вопли грешников, терзаемых демонами. Потом вдруг все прекратилось; стало ничего не видно и ничего не слышно. Председатель Гофман открыл требник демонского служения — книгу, которая была переплетена в кожу казненного человека, и стал по нему читать какую-то дичь на латинском языке, в которой между прочими попадались фразы, представлявшие воззвания к демонам: «Ариель, услыши нас… Астарот, ты отец наш… Баал-Зебуб, поклоняемся тебе…» и т. д. Воззвание не осталось тщетным: посреди зала вдруг появилась огненная фигура какого-то полуконя-полугрифа. Это был демон Адремелех, которого Гофман тотчас же и назвал по имени. За Адремелехом появился демон в виде крокодила; за ним — какая-то акула с головой льва и еще много других. Все они появлялись на одно мгновение, только мелькали и сейчас же исчезали, уступая место другим. Эта фантасмагория завершилась появлением неизреченно мерзких образов, знаменовавших собой таинство размножения. Но все это было, очевидно, не то, чего добивался Гофман. Он некоторое время молча созерцал все эти призраки и, наконец, громко крикнул:

— Мы хотим тайну жизни, вот что нам нужно! Homunculus!

Гофман желал, значит, гомункула — того самого гомункула, о котором идет речь в «Фаусте». Это одно из самых древних мечтаний блуждающего человеческого ума. Еще в Средние века тогдашние алхимики, герметики и вообще всякие искатели таинственного тщились сделать человека из неодушевленной матери, сделать по крайней мере хоть зачаток его. Пусть это будет хоть не «homo», а «homunculus», и то торжество. И эта странная мечта не угасла в человечестве, дожила до наших дней. Теперь ею овладели демонопоклонники. Бог создал человека, — рассуждают они, — почему же Люцифер не может создать его?» И вот они принялись усердно молить свое «благое божество» о том, чтобы оно, в свою очередь, поднатужилось и создало им «человека» во утешение.

В зале царили мрак и гробовое безмолвие. Поощренные обилием явлений, которое выпало на долю этого заседания, чертопоклонники, затаив дыхание, ждали появления гомункула. И вот среди полной темноты в воздухе появилась слабо светившаяся форма, что-то беловатое, прозрачное, вроде студня, — очевидно созданная сатаной протоплазма. Сначала она оставалась совершенно неподвижной, потом начала потихоньку колебаться, как амеба под микроскопом. С одной стороны из нее начало что-то вытягиваться, какое-то подобие ноги или руки. Потом вдруг словно что-то помешало акту созидания, словно кто-то задул и угасил созданную форму, и она исчезла. Через несколько мгновений она снова появилась, и снова попытка была безуспешной. И так повторялось раз пять или шесть. Видно было, что усилия сатаны сотворить гомункула разбиваются о какое-то неодолимое препятствие.

Неудача страшно раздражила Гофмана. Он швырнул вверх свою шпагу и пентаграмму и, потрясая кулаком, вскричал:

— Как, и на этот раз ты опять дашь себя одолеть, Люцифер?

Но едва выговорил он эти слова, как вдруг раздался ужасающий и неимоверный грохот. Стекла, вделанные в потолок зала, были мгновенно разбиты на тысячи кусков и посыпались вниз. В отверстия рам хлынуло целым потоком бесчисленное полчище каких-то гнусного вида призраков, которое с шумом, гамом и воем, как ураган, помчалось по обширному залу, словно отворили двери ада и выпустили из него толпу его жильцов. Призраки кинулись на злополучных люцеферитов, толкали их, пинали, кувыркали, били хвостами по щекам и даже кусали до крови. Батайль, ошеломленный в первую минуту, по счастью, скоро овладел собой и быстро прошептал молитву. Никто его не слышал и никто не видел в потемках, как он перекрестился. Но молитва произвела обычное действие, и полчище чертей мгновенно исчезло.

После того у Батайля было множество личных встреч со спиритами всяких степеней и оттенков. Всех их вообще он делит на три группы. В первую входят разные шарлатаны, чудодеи, в сущности, простые фокусники и их жертвы — более или менее невинные любители таинственного и чудесного; это так называемые лжеспириты. Вторая и третья группы — это уже настоящие спириты. Во вторую группу входят те многочисленные любители таинственного, которые уже знают, к чему они стремятся; это обреченные жертвы лукавого. Батайль называет их «Vocates procedants». Vocate значит «призванный», procedant — «устремляющийся, идущий к… чему-то». Но к чему именно, в этом не может быть сомнения. В третью группу входят так называемые «Vocates elus» (elu — избранный). Эти «избранные» — уже настоящие и убежденные идолопоклонники.

В спиритических кружках, даже очень невинных на вид, по уверению Батайля, совершаются многие вещи, наводящие на размышления. Редкий спиритический кружок не занимается вызыванием духов, которые разговаривают с публикой посредством стуков. Обычно для этих разговоров служат столы, которые своими ножками выстукивают условным числом ударов «да» или «нет» или буквы азбуки. «Но какой дух одушевляет в этих случаях стол?» — задает себе вопрос Батайль. Очевидно, дьявол. Батайль, по крайней мере, нисколько в этом не сомневается. Но далеко не все спиритические кружки довольствуются столами для сношений с лукавым. Батайль, например, передает такого рода сцену. У спиритов, и в особенности у масонов-спиритов, в зале верховного совета всегда имеется скелет. Держат его в виде внушительной декоративной принадлежности. Обычно его устанавливают так, что в одной руке, высоко поднятой, он держит кинжал, а в другой — знамя данного масонского толка. Скелет снабжен особым механизмом, с помощью которого он может делать движения: например, махать рукой, держащею кинжал. При посвящении нового члена его ставят около этого скелета, и тот заносит кинжал над головой посвящаемого. Это, надо полагать, и служит выражением угрозы смертью в случае измены. Такие скелеты с механизмом для надобности масонских лож выделываются, между прочим, в мастерской Тессье, в Париже, и стоят 600 франков. Случается, что из рук скелета вынимают кинжал и знамя и произносят над ним особое заклинание. Тогда, если это заклинание совершено знатоком и мастером дела, в скелет нисходит какой-нибудь демон, и скелет, им одушевленный, выделывает разные штуки; пример тому мы уже привели при описании чудес, виденных Батайлем у китайских сектантов «Сан-Хо-Хой». Духи, нисходящие в скелет, ведут себя различно, смотря по своему нраву: иные степенны и серьезны, другие — шаловливы, а третьи, как, например, Молох, — злы, раздражительны и весьма щедро расточают направо и налево колотушки.

В том заседании, о котором мы начали речь, лицедействовал демон Асмодей. Он вселился в скелет, не заставив себя долго просить. Как только в скелете обнаружилось движением его присутствие, к нему обратились с просьбой сообщить, в каком порядке распределены разные демоны по разным странам света. Дело в том, что всякого рода тайных обществ развелось страшное множество. Владыка ада, разумеется, рассматривает всех членов этих обществ как свою законную добычу. Но ему необходимо быть со всеми этими обществами в постоянных сношениях, и с этой целью он в каждую местность командирует своего демона, который здесь и руководит делами местных тайных обществ. И вот на заседании, о котором мы говорим, пожелали иметь поименный список всех чертей, разосланных по Земле Люцифером в роли своих комиссаров.