Сказание об Омаре Хайяме - Страница 1

Х А Й Я М И А Д А

С К А З А Н И Е

О Б

О М А Р Е

Х А Й Я М Е

(Георгий Гулиа)

1

ЗДЕСЬ РАССКАЗЫВАЕТСЯ

О СЛУЧАЕ, КОТОРЫЙ ПРОИЗОШЕЛ

В ИСФАХАНЕ ВОЗЛЕ ДОМА

ОМАРА ХАЙЯМА

В глухую калитку постучали то ли булыжником, то ли кулаком, крепким, как булыжник. Хозяева явно мешкали, не торопились открывать дверь непрошеному пришельцу. Оставалось сломать запор. Молодой человек огромного роста и атлетического телосложения близок был к этому. По-видимому, он знал, на что идет в это раннее утро.

Но калитка вдруг приотворилась, и грубый голос спросил :

-- Кто ты?

-- Неважно, -- был ответ. -- Скажи лучше, кто ты сам!

Привратник -- а это действительно был привратник -- вышел на улицу. Крепко сбитый раб-эфиоп в голубом халате из грубой, дешевой ткани. Лицо его было черное. Руки тоже черные, а ладони белые, точнее, розовые.

-- Мое имя Ахмад, -- сказал привратник, подбоченившись.

Молодой человек криво усмехнулся. И спросил:

-- Твое место здесь или там, в доме?

-- Здесь, -- ответил привратник.

-- Мне нужен твой хозяин. Я знаю его имя: Омар эбнэ Ибрахим.

-- Что же дальше?

-- Он, говорят, ученый...

-- Тебе все известно?

-- Да, мне известно больше, чем ты думаешь.

Эфиоп блеснул огромными глазами и как бы невзначай показал свои жилистые руки, которыми впору гнуть железо на подковы. Однако руки эфиопа не произвели никакого впечатления на разгоряченного пришельца.

-- Деньги -- еще не все! -- вскричал он.

-- А при чем тут деньги?

-- А при том, что твой хозяин сманил мою девушку. посулив ей золота и серебра.

-- Плохи твои дела, -- заметил Ахмад невозмутимо,

-- Это почему же?

-- Зачем тебе девица, которая живой плоти предпочитает мертвый металл?

-- Неправда! Он купил ее, купил бессовестно!

Ахмад спросил:

-- Ты уверен, что она здесь?

-- Да!

-- И ты знаешь ее имя?

-- Еще бы! Звать ее Эльпи. Ее похитили на Кипре и привезли сюда обманом. И он купил ее! -- Молодой человек потряс кулачищем. -- Раз ты с мошною -- это еще не значит, что тебе все дозволено!

Эфиоп несколько иного мнения насчет мошны и "все дозволено". Он, видимо, не прочь пофилософствовать на этот счет. А может, и позлорадствовать. Подумаешь, какая-то Эльпи?! А сам он, Ахмад? Что он, хуже этой Эльпи? Разве не купили самого Ахмада на багдадском рынке? Если уж сетовать, то сетовать Ахмаду на свою судьбу! А Эльпи что? Ей уготована прекрасная постель, и кувшин шербета всегда под рукою. Не говоря уже о хорасанских благово- [Ш-007],[Х-012] ниях, аравийских маслах и багдадских духах! Ей что? Лежи себе и забавляй господина!

-- Как?! -- воскликнул влюбленный. И ты, несчастный, полагаешь, что ей все это безразлично?! Или она любить не умеет! По-твоему, она существо бездушное?

Эфиоп прислонился к глинобитной стене. Скрестил руки на груди и окинул влюбленного полупрезрительным, полусочувственным взглядом: смешно выслушивать все эти бредни!

-- Подумаешь, какая нежная хатун! Да пусть эта Эльпи благодарит аллаха за то, что послал он ей господина Хайяма... [А-017]

-- Благодарит?! -- негодующе произнес взбешенный меджнун. -- [М-007] А за что? За то, что купил ее любовь? А может, она, принимая его ласки, думает обо мне?.. Может...

Эфиоп перебил его:

-- Послушай... Кстати, как тебя зовут?

-- Какая разница?

-- А все таки?

-- Допустим, Хусейн!

-- Так вот, Хусейн. Есть в мире три величайшие загадки. Я это хорошо знаю. И разгадать их не так-то просто. Одна из них -- загадка смерти, другая - тайна неба. А третья -- эта самая проклятая женская любовь. Ее еще никто не разгадал. Но ты, я вижу, смело берешься за это. Смотри же не обломай себе зубы. Это твердый орешек.

Хусейн был непреклонен в своей решимости. Ему надо поговорить с соблазнителем. Он должен сделать это ради нее и самого себя.

Эфиоп кивком указал на кинжал, который торчал у Хусейна из широкого кушака -- шаля.

-- А этот кинжал, как видно, будет твоим главным аргументом в беседе? -- спросил Ахмад.

-- Возможно, -- буркнул Хусейн.

Ахмаду очень хотелось отшвырнуть этого непрошеного болтуна, который к тому же еще и грозится, куда-нибудь подальше. У него руки чесались. Но силища этого Хусейна, которая ясно угадывалась, удерживала его. А еще удерживали его постоянные советы господина Омара эбнэ Ибрахима: разговаривай с человеком по человечьи, убеди его в споре, если можешь, или поверь ему, если нет у тебя никакого другого выбора.

-- Хусейн, -- сказал Ахмад почти дружелюбно, -- найди себе другую дорогу.

-- Какую? -- Хусейн вздрогнул, словно его змея ужалила.

-- Которая попроще.

-- Где же она?

-- Только не здесь!

Хусейн оглядел эфиопа с головы до ног. "Может, попытаться ворваться во двор и там поговорить с соблазнителем?" -- подумал он. Хусейн был уверен, что бедную Эльпи заграбастал этот придворный богатей и теперь надругается над нею. Эта мысль убивала меджнуна.

-- Слушай, Ахмад, дай мне поговорить с ним...

Эфиоп покачал головой.

-- Только на два слова!

-- Нет!

Я крикну ему кое-что. На расстоянии...

-- Нет!

-- А если я проникну силой?

-- Зачем?

Хусейн кипел от негодования. Убить, растоптать, удушить ничего не стоило ему в эту минуту. Он был готов на все!..

-- Пусть он вернет ее, -- глухо произнес Хусейн.

-- Эту Эльпи, что ли?

-- Да, ее.

-- Но ведь он купил ее. Ты сам этого не отрицаешь.

-- Пусть вернет!!!

И Хусейн сжимает кинжал дамасской стали, который раздобыл еще там, в Багдаде. [Б-001]

У эфиопа иссякает терпение. К тому же солнце начинает припекать. Сколько можно торчать у калитки и вести бесплодные разговоры с этим меджнуном, по уши влюбленным в румийку-гречанку Эльпи? Но Ахмад, памятуя наказ хозяина, пытается быть вежливым:

-- Ты не обидишься, Хусейн, если я повернусь к тебе спиной?

-- Зачем?

-- Чтобы войти во двор.

-- Не обижусь, но всажу кое-что меж лопаток.

Хусейн не шутил. Он обнажил кинжал. Эфиоп понял, что не стоит подставлять свои лопатки этому одержимому. Он только поразился:

-- Ты так сильно любишь ее, да?

-- Больше жизни! -- признался меджнун.

-- И все таки я не пущу тебя во двор!

Хусейн зарычал от злости. Неизвестно, что бы он сотворил, если бы не показался сам Омар эбнэ Ибрахим.