Сказание о пятнадцати гетманах (СИ) - Страница 53

Казалось, после гибели Брюховецкого уже ничто не мешало осуществлению планов правобережного гетмана. По обе стороны Днепра, за исключением Киева, не осталось царских воевод. Князь Ромодановский, осаждавший Котельву, вынужден был снять осаду и возвратиться в московские пределы. Дорошенко, выступивший было ему навстречу, не стал вступать с ним в противоборство, а занялся грабежом в Заднепровье. Имение Брюховецкого было разграблено, в том числе захвачено 110 пушек. Дома всех, на кого чернь указывала, как на богатых людей, подвергались ограблению.

В результате измены Брюховецкого и всех этих грабежей и погромов Московское государство понесло огромные убытки. 48 городов и местечек были заняты Дорошенко, захвачено 144 000 рублей денег,183 пушки,32000 ядер, 254 пищали. Убытков воеводам и ратным людям было причинено на общую сумму 74000 рублей.

Глава вторая

Вероятно, гетман планировал и далее оставаться на Левобережье, но неожиданное известие о пьянстве и изменах жены, вынудило его в спешном порядке возвратиться в Чигирин. На Левобережье он оставил вместо себя наказного гетмана Демьяна Игнатовича Многогрешного, черниговского полковника, бывшего одно время генеральным есаулом при Богдане Хмельницком. Воспользовавшись уходом основных сил Дорошенко на правый берег, князь Ромодановский вновь выступил из Путивля и перешел в наступление. Многогрешный оказался в сложном положении: на его просьбы о помощи Дорошенко ответил отказом, а своих сил для оказания Ромодановскому сопротивления у наказного гетмана было явно недостаточно. Кроме того, большая часть населения левого берега, по‑прежнему, тяготела к Москве и не желала признавать власть Дорошенко. Началось брожение и среди простых казаков, которые не доверяли гетману из‑за того, что он собирается перейти в подданство Турции. В результате, после того как Ромодановский взял приступом Чернигов, наказной гетман вступил с ним в переговоры, а в дальнейшем перешел на сторону Москвы.

Новые неприятности ожидали Дорошенко и в Приднепровье. Запорожье, поддержкой которого он до этого пользовался, раскололось на два противоположных лагеря. Одна его часть при содействии татар избрала запорожским гетманом войскового писаря Петра Суховеенко (Суховея) и отказалась в дальнейшем признавать Дорошенко своим гетманом. В то же время другая часть запорожцев, поддерживающая Ивана Серко, прислала к нему своих послов с уверениями в преданности. Потеря Запорожья, где в то время находилось около 6000 человек, явилось серьезным ударом для Петра Дорофеевича, однако так просто сдаваться он был не намерен. Прежде всего, Дорошенко попытался вступить в переговоры с ханом, однако за смещение Суховеенко тот запросил выдачи Серко, давнего приятеля гетмана, что было неосуществимо. Получив отказ, хан укрепил Суховеенко своей ордой и они выступили на Левобережье.

Тогда Дорошенко затеял переписку с Шереметевым и Ромодановским, уверяя их, что он сам лично всей душой предан Москве, однако полковники возражают против принятия московского подданства, опасаясь, что их казнят за измену. Целью этой дипломатической игры являлось, оставаясь на прежних независимых позициях, получить помощь от царских воевод.

Между тем, Суховеенко с татарской ордой уже приближался к Путивлю. Казаки Полтавского, Миргородского и Лубенского полков присоединились к нему, но прилуцкий полковник сохранял верность Дорошенко. Новый наказной гетман Григорий Дорошенко (брат Петра), назначенный вместо Многогрешного стоял со своими полками в Козельце и тоже писал Шереметеву, что хочет служить великому государю, но требовал выведения царских воевод и ратных людей из Малороссии. О том же хлопотал и северский наказной гетман Демьян Многогрешный, фактически принявший сторону Москвы, и сам Петр Дорошенко в своей переписке с Шереметевым.

Однако в Москве понимали, что и Многогрешный и Дорошенко отстаивают интересы одной лишь старшины, значных казаков и высших представителей украинского духовенства, не совпадающие с интересами большей части населения, а самое главное – с интересами Московского государства. С одной стороны сами мещане, население городов и местечек, большая часть поспольства предпочитали, чтобы ими управляли царские воеводы. С другой – учитывая изменчивость казацкой натуры и особенно старшины, оставлять города Малороссии без царских воевод и ратных людей в столь неустойчивой политической ситуации было бы большой глупостью. Кроме того, хотя и заманчиво было признать гетманом обеих сторон Днепра Дорошенко и пойти навстречу его притязаниям, но такой шаг являлся бы прямым нарушением Андрусовского мира. С точки зрения как Речи Посполитой, так и Москвы Дорошенко являлся самозваным гетманом, ставленником крымского хана и права на Малороссию не имел.

С учетом всех этих соображений предпочтение было отдано Многогрешному и в марте 1669 года на раде в Глухове он был избран малороссийским гетманом, то есть восточной стороны Днепра. Однако и здесь его власть не была всеобъемлющей. Гадячский, Лубенский и Прилуцкий полки сохраняли верность Дорошенко, Переяславский полк с полковником Дмитрием Райчем вначале отказался ему повиноваться, но затем присоединился к Многогрешному. Естественно, предложения нового гетмана в отношении вывода царских воевод из малороссийских городов никто всерьез не стал даже и рассматривать.

Конечно, утверждать, что избрание гетманом Многогрешного было сделано с учетом каких‑то особых качеств его ума или характера, означало бы грешить против истины. Бесспорно, он не шел ни в какое сравнение не только с Богданом Хмельницким, но даже и с его сыном Юрием или с тем же Брюховецким. Многогрешный, как и его брат Василий, черниговский полковник, не были обучены грамоте, отличались грубым и вспыльчивым характером. Кроме того, Демьян Игнатович не чурался «зеленого змия» и, впадая в пьянство, творил всякие бесчинства.

Дорошенко пользовался этим, рассылая свои универсалы по всему Заднепровью, призывая население признать его верховную власть. Одновременно он продолжал писать Шереметеву и Ромодановскому письма, предлагая совместное выступление против Польши, обещая, что на его стороне выступят и турки. Несмотря на свое стремление к созданию независимого государства, нельзя не отметить, что Дорошенко все же больше склонялся к Москве, но в силу обстоятельств вынужден был числиться в ее злейших врагах, так как реальную поддержку получал исключительно от одной лишь Турции. Так, когда Суховеенко возвратился на правый берег Днепра, Уманский, Белоцерковский, Корсунский, Паволоцкий, Брацлавский и Могилевский полки признали его власть. Дорошенко, понимая, что гетманская булава ускользает из его рук, обратился за помощью к Турции с решительным предложением перейти в подданство султана. Условия вхождения в состав Оттоманской Порты, утвержденные на раде в марте 1669 года, были довольно выгодными: полная автономия, свобода от всякого рода податей и взносов в султанскую казну, сохранение православной религии. Для себя он выговорил наследственное право на гетманский сан. Султан согласился на эти условия. В то время, когда Суховеенко осадил гетмана в Каневе, туда прибыл турецкий чауш с приказом султана отступить от города.

Суховеенко вынужден был подчиниться, так как основную часть его войска составляли буджацкие татары, которым султан приказал перейти на сторону Дорошенко.

Оставшись с малыми силами запорожцев, Суховеенко отошел к Умани, где сложил с себя гетманские полномочия. Уманские казаки выбрали гетманом своего полковника Михаила Степановича Ханенко. Впоследствии этот казацкий дворянский род был хорошо известен в Малороссии, но в то время Ханенко большой популярностью в казацкой среде не пользовался. Сведений о времени и месте его рождения история не сохранила, однако, предположительно, он родился не позднее середины 20‑х годов ХУ11 века в семье запорожского казака Степана Ханенко. Когда Юрий Хмельницкий изменил московскому царю и присоединился к Польше, то одним из тех, кто подписал гадячские статьи был и Михаил Ханенко, пребывавший уже в то время в должности уманского полковника.